Есть два проверенных способа с ходу разочаровать эту великолепную женщину. Первый — начать разговор с вопроса об отце, всенародно любимом Ипполите из «Иронии судьбы». Второй — поинтересоваться ее родством с однофамилицей, сыгравшей «интердевочку». Про отца своей дочки Маши, Кирилла Козакова, она тоже говорит не слишком охотно. Не любит, когда ее ассоциируют с кем-то, кроме нее самой. Вот такая она — требовательная, уверенная в себе и обаятельная. Молодая мама уже взрослой девушки. Впрочем, для «Атмосферы» Алена сделала исключение и согласилась поговорить на самые непростые для нее темы.

— Вы действительно переименовали себя из Елены в Алену, потому что вас кто-то перепутал с Еленой Яковлевой?

Алена Яковлева: «Это повторялось неоднократно. Тогда только-только появилась «Интердевочка». Помню, кто-то из знакомых сказал: «Тебе не стыдно? Ты зачем согласилась проститутку играть?» А я ни сном ни духом — какую проститутку? После этого фильма при упоминании фамилии Яковлева все ассоциации возникали однозначно только с Леной. Организаторы гастролей даже пытались на этом заработать. Иногда мы со спектаклями приезжали в другие города, и на афишах было написано: «В главной роли — «интердевочка». А что с них возьмешь — мы же полные тезки, одного и того же возраста, даже детей рожали почти одновременно. То есть просто стопроцентное совпадение. Я очень возмущалась — конечно, у меня не было такой популярности, но мне чужого и не надо было. Даже как-то раз, встретив Лену, я все ей рассказала и призналась, что эта ситуация мне очень неприятна. Позже перед каждым выездным концертом на сцену выходил Спартак Мишулин и подробно объяснял залу, что я никакая не «интердевочка». Иногда даже упоминалось мое родство с Юрием Васильевичем, хотя против этого я тоже всегда выступала. Но все равно в конце концерта люди подходили и говорили: «Ой, а на экране вы совсем другая». То есть объяснять было бессмысленно. В конце концов мне все это надоело. Тем более что меня всегда только так и звали — Алена. Друзья — Алеша… Вскоре люди перестали нас сравнивать, постепенно все это сошло на нет».

Алена всегда мечтала только о театральной сцене, несмотря на строгие запреты мамы – врача Киры Мачульской.

— У вас сейчас очень большая загруженность в театре. Есть любимые роли?

Алена: «Невозможно ответить однозначно на этот вопрос. Я всю жизнь мечтала сыграть Теннесси Уильямса, и недавно я его сыграла. Я счастлива! Но по большому счету я не хочу сравнивать своих героинь, потому что стараюсь, чтобы все они были абсолютно разными. И каждая дорога мне по-своему».

— Многие наследники знаменитых фамилий признаются, как непросто им приходилось избавляться от шлейфа отеческой славы…

Алена: «Я вообще стараюсь избегать этой темы. Мне уже оскомину набило рассказывать о том, мешала мне моя фамилия пробиваться в творчестве или помогала. Не помню, чтобы мне хоть раз сказали: ты, мол, дочка, ты по блату… Никогда! Ни в институте, ни в театре. Когда меня приняли в труппу, случилась знаменитая история, которую я не очень-то люблю пересказывать, потому что папа обижается. Валентин Николаевич Плучек встретил в СТД Юрия Васильевича и сказал: «Алену взяли в театр». На что папа ответил: «А, это от Кирочки?..» Мою маму зовут Кира. Не знаю, почему он так сказал, — то ли пошутил, то ли просто проассоциировал меня с мамой… Возможно, первое время еще возникали какие-то отголоски, но потом я всех убедила своей безумной работоспособностью и оголтелым желанием стать артисткой.

А вот моей дочери, например, ее фамилия мешает. Она снимается с десяти лет, а у нее в роду и Михаил Козаков, и Юрий Яковлев. Груз очень большой — такая ответственность на ней! Три народных артиста в семье. И папа ее, Кирилл Козаков, тоже актер. Она это бремя явственно ощущает. В чем ей легче? В том, что я, например, могу ей в чем-то помочь. И не понимаю, почему это плохо. Почему я не могу подключить какие-то свои связи?.."

— Да, почему-то раньше считалось, что это неприлично — помогать своим детям в карьере…

Алена: «Что значит „считалось“? А Марк Анатольевич Захаров? Он взял в театр свою дочку, она играет там все главные роли. Он пошел на это и правильно сделал. Это его право, его выбор. Допустим, Леше (сводный брат Алены, сын Юрия Яковлева и Екатерины Райкиной. — Прим. авт.) папа в чем-то помог. И прекрасно. У каждого своя судьба. Я в свое время сказала себе: я докажу свое право на существование в этой профессии. В этом же смысл! А не в том, кто кому родня… Ну кто может конкурировать с моим папой? Разве такое может прийти мне в голову? Это немыслимо и смешно. Он гениальный, выдающийся артист, легенда! Глупо доказывать, что я к этому причастна».

В студенческие годы у Яковлевой было немыслимое количество поклонников.

— Вы не скрываете, что в детстве ощущали себя чуть ли не гадким утенком…

Алена: «Да. И не «чуть ли», а гадким. Я была крайне зажата. Возможно, потому, что очень долго созревала. К тому же меня довольно строго воспитывали, без сюсюканья. Бабушка моя тоже была артистка, и она, пожалуй, единственная, кто мечтал, чтобы я связала свою жизнь со сценой. Коля, отчим, — он был очень образованный человек, интеллигентный — хотел, чтобы я занималась журналистикой. Я серьезно к этому готовилась, языки учила в университете — английский, испанский, даже работала переводчицей на Олимпиаде. А мама знала всю актерскую кухню с изнанки, и ей совсем не хотелось, чтобы я в нее окуналась. Она понимала, что я совершенно не гожусь для каких-то там интриг. Это действительно совсем не в моем характере. Как сказала мне педагог по французскому в институте: «Для театра у тебя есть все, кроме одного — локтей».

Возвращаясь к вопросу, скажу, что в юности я действительно была очень нехороша собой. Хотя недавно встречалась с одноклассниками, мне сказали: «Ну что ты придумываешь, нормально ты выглядела!» Возможно, основная причина моей неуверенности в себе крылась в том, что я была очень нервная и легковозбудимая внутренне. Я этого не показывала, поскольку мне не особо-то разрешалось проявлять свои эмоции. Мама моя — человек довольно закрытый, у нас в семье не принято было бурно реагировать на что бы то ни было. Поэтому у меня все копилось внутри… Однажды на нервной почве я вырвала у себя все ресницы. Глаза остались совершенно «босые». Я носила очки с толстыми стеклами, у меня наблюдалось полнейшее отсутствие вторичных половых признаков. Я была такая… долго созревающая девочка. Сутулая, высокая, очень худая. Все девчонки вокруг уже оформились, а я сидела у окна, жевала свою котлету и грустно наблюдала, как они уходили гулять с прапорщиками за город — «на дачки». Помню одну замечательную историю. Дело было в Германии. Моя мама вместе с Колей ехала по улице в машине, а я стояла у витрины кукольного магазина: в школьной форме, огромные белые банты, во рту жвачка, на носу эти толстенные очки. И мама, проезжая мимо меня, сказала: «Господи, какая некрасивая девочка! Бедные ее родители». А Коля ей говорит: «Дурочка! Это же твоя дочь!»

С Кириллом Козаковым они разошлись, когда их дочке было четыре месяца. Но в театре остались партнерами.

— И вы это услышали?

Алена: «Нет, они мне сами потом рассказали. Когда после девятого класса мы приехали в Москву, что-то неуловимо изменилось — ко мне на улице вдруг кто-то пристал… В общем, с какого-то момента я неожиданно стала себя ощущать! На выпускной вечер мне купили очень красивое бирюзовое платье, ресницы к тому времени уже отросли, я сняла очки, распустила волосы, накрасилась. Много танцевала… Никто не мог поверить, что это я, — такая резкая метаморфоза произошла. Это было настоящее сказочное превращение».

— В прекрасного лебедя?

Алена: «Ну да. (Смеется.) Потом я поступила в университет и познакомилась там с небезызвестной Аленой Зандер, которая позже стала женой Карена Шахназарова и сбежала в Америку. Про нее снят его фильм „Моя американская дочь“. Мы с Аленой были ближайшими подругами, почти как сестры. Она ввела меня в курс московской жизни. И сказать, что за нами ухаживали мальчики, — это не сказать ничего. Были и всякие выпрыгивания из окон в туалете…»

— Вы выпрыгивали или мальчики?

Алена: «Выпрыгивали мы, потому что назначали по десять свиданий одновременно и банально смывались. Мы составляли списки — кто за нами ухаживает. Было просто немыслимое количество поклонников. Бедная моя бабушка!.. Домашний телефон разрывался с утра до ночи. Популярность была совершенно невероятная. При том что мы кружили им головы, но никаких серьезных отношений ни с кем не заводили. Просто развлекались и валяли дурака. Все было весело, молодо, безудержно и абсолютно безответственно. Учеба запросто совмещалась с романтическими приключениями. Ну, а потом, когда я уже поступила в театральный институт, началось серьезное сближение с профессией и мне стало не до гулянок».

— С Аленой вы продолжали общаться?

Алена: «Да, но она с периодичностью раз в два года выходила замуж. А я с головой ушла в учебу. Правда, потом с лихвой наверстала упущенное. (Смеется.) Мы виделись с ней гораздо реже, чем раньше, а потом в возрасте двадцати шести лет она внезапно уехала. Недавно Алена опять появилась в моей жизни: двадцать пять лет ее не было, и тут вдруг она приехала. С отчимом — писателем Анатолием Алексиным, который живет в Израиле, — и с дочкой. Мы встретились в старом составе — четыре подруги юности, вспоминали молодость…».

Юрий Яковлев общается с внучкой Машей с раннего детства, в отличие от другого ее знаменитого дедушки – Михаила Козакова.

— Вам легко было общаться?

Алена: «Конечно, это совсем не то, что было раньше, потому что тогда мы были невероятно близки. А сейчас… Честно говоря, я очень переживала, когда она уехала. Я не знала, где она и что с ней, хотя мне никто не верил. Просто человек исчез — что мы могли подумать? Не хочу вдаваться в детали, но у меня даже были некоторые неприятности из-за этого. Ведь все вокруг думали, что я в курсе и просто не хочу ее выдавать. Впрочем, что сейчас говорить об этом, ведь прошло столько лет. И они были такие трудные… Алена нас спрашивала: „Как же вы выжили здесь?“ Что можно на это ответить?»

— В каком смысле «выжили»?

Алена: «Ну, в девяностые годы, когда нечего было есть, нечего носить, кино почти не снималось. Я в 1992 году родила ребенка — в самый разгар лихолетья. А когда дочери исполнилось четыре месяца, ушла от мужа. Что я могу сейчас на эту тему рассказать? Как мы выжили?! Как-то выжили, и ничего — прекрасно живем».

— А действительно — как вы не испугались остаться одна с малышкой на руках?

Алена: «Я просто об этом не задумывалась. Мне хотелось, чтобы всем было лучше, и я поняла, что уйти — это самое верное решение. Да и чего, собственно, тут бояться, не понимаю».

Со Спартаком Мишулиным Алене приписывали роман. На самом деле артист просто по-отечески ее опекал.

— Многие девушки, которые сами росли без отца, говорят: «Никогда не допущу, чтобы это случилось с моим ребенком. Прямо вот любой ценой».

Алена: «Но они же не знают, что такое расти с отцом, которому не нужна семья. Это ведь еще хуже. Им просто не с чем сравнивать, наверное. Многие женщины живут по принципу „пусть плохонький, но мой“. Лично я гораздо спокойнее и гармоничнее себя чувствую, если понимаю, что определенные вещи зависят только от меня. В противном случае я начинаю раздражаться».

— У вас с Кириллом Козаковым был бурный скоропалительный брак?

Алена: «Нет, он не был скоропалительным. Просто у нас обнаружилось слишком много несовпадений. Ну не получилось — и все тут. А раз не получилось, надо либо мириться с этим, либо уходить. Третьего варианта нет. Зачем мучить близких людей? Все время грызть и себя, и партнера, и ребенка… Вот я и ушла — с одной детской коляской. Сложила туда пару картин, которые еще от папы маме остались. Взяла какой-то кусок мяса, потому что понимала, что в ближайшие три дня я не успею сходить в магазин, собаку на веревке, дочку на руки — и больше ничего. Остальное там оставила. Через два месяца приехала за летними вещами».

— И куда же вы пошли?

Алена: «К подруге. К счастью, мне везет на хороших друзей».

— А почему не к маме?

Алена: «Потому что я не хотела как-то ее напрягать и рушить ее состояние комфорта. Для нее это была бы слишком большая нагрузка, скажем так. Ведь это в общем-то были мои сложности. Мама сама прожила не такую уж легкую жизнь, особенно вначале. Она тоже осталась одна со мной — грудным ребенком — на руках. Бабушка, конечно, ей помогала. Но все равно трудно порой приходилось. Конечно, я могла бы прийти в трехкомнатную квартиру на Кутузовском и спокойно поселиться там вместе с дочкой. Но я не считала возможным переложить на нее свои личные проблемы».

Трое детей великого актера от разных браков прекрасно ладят и нередко собираются за общим столом.

— Как вы справлялись в одиночку?

Алена: «Отлично. А как справляются люди, живущие в коммуналке, у которых пятеро детей? Ничего — я работала, наняла няньку, какое-то время сдавала свою однокомнатную квартиру, потом в нее переехала. Зарабатывала дополнительно на каких-то концертах».

— Кирилл не помогал?

Алена: «По большому счету он жил своей жизнью. Да я и не просила ничего. Не подавала на алименты, считала, что если он захочет — сам проявит инициативу. А когда Маше исполнилось два года, уже появился Кирилл Мозгалевский, с которым мы прожили вместе много лет. Козаков начал помогать, когда Маше было лет четырнадцать. В этот период я все-таки подала на алименты».

— Дочка знала, кто ее папа?

Алена: «Естественно. Я никогда не была против их общения, не препятствовала. Все рассказы о том, что я возражала, — это ерунда полная. Ничего такого не было. Единственное — он однажды пришел в детский сад и попросил выдать ему дочь, ему отказали, потому что был тихий час. К тому же никто его там не знал и раньше ни разу не видел. Разумеется, ребенка ему не отдали. А в остальном — пожалуйста, можно было встречаться. Ну так уж сложились обстоятельства… Зато сейчас они прекрасно общаются».

— Со стороны кажется, что долгое время вы жили в эпицентре огромного количества тайн, скрывающих запутанные отношения между знаменитыми семьями. Я читала, что ваш сводный брат Алексей даже не подозревал о том, что вы его сестра.

Алена: «Это было до того, как я поступила в театральное училище. Эта история известна, ее уже как анекдот пересказывают. Леша на первом курсе пытался за мной ухаживать, пока кто-то не сказал ему: „Дурак, это же твоя сестра!“ Но нам тогда было всего по двадцать лет. А потом уже никаких тайн не осталось, никто ничего не скрывал». (Алексей, сын Юрия Яковлева и Екатерины Райкиной, родился почти одновременно с Аленой. Этот любовный треугольник разрушил первый брак актера. — Прим. авт.)

— Ваш второй муж, Кирилл Мозгалевский, считает, что ваша с ним встреча — из разряда невероятных мистических совпадений…

Алена: «Нет, я просто пришла сниматься у него в рекламе. А Кирилл действительно убежден, что если бы он не поменял имя и фамилию, мы с ним никогда не встретились бы. Он вообще человек, существующий в своих фантазиях, очень необычная личность. И вся его жизнь — тоже немного странная, не всегда можно понять, где иллюзии, а где реальность. Вот он-то как раз всегда пытался окружить себя тайнами. Мы с ним разошлись, но по-прежнему дружим, даже праздники вместе проводим».

— Вы обмолвились о том, что со временем с лихвой все наверстали, имея в виду количество замужеств. Но официально фигурирует всего два…

Алена: «Был еще Саша Кахун, с которым мы все-таки восемь лет прожили худо-бедно… И я всегда считала его своим первым мужем. Поэтому — три. Достаточно?» (Смеется.)

Маше достались в наследство не только красота и талант, но и мамины детские комплексы тоже.

— В каком семейном статусе пребываете сейчас? Вы свободная женщина?

Алена: «Ну что значит „свободная“… Официально я разведена. А так — я периодически с кем-нибудь встречаюсь».

— Вы готовы морально еще раз выйти замуж?

Алена: «Я никогда ничего не загадываю. Исходя из своих ошибок, могу сказать, что я, наверное, не подарок. И терпеть меня не так-то просто. Профессия накладывает на мою жизнь огромный отпечаток. Мой образ жизни мало кто может вынести. С Кириллом мы довольно легко находили общий язык, поскольку он сам такой же, ему не нужен какой-то особый быт. Более того — в его мировоззрении вообще нет привязки к дому. Совсем. Его желание каждый вечер пойти в ресторан меня даже несколько напрягало, потому что мне хотелось после спектакля спокойно посидеть дома.

Не могу сказать, что я мечтаю снова выйти замуж, но и не готова сказать категорическое «нет». Я просто не хочу опять взваливать на себя двойную нагрузку. Сама заниматься ремонтами, стройками — то есть выполнять в семье и мужские, и женские функции. В принципе сейчас я тоже существую и как мужчина, и как женщина. Сама зарабатываю деньги, строю дом, всех в семье обеспечиваю, плюс занимаюсь домашними делами. Если уж впускать кого-то в свою жизнь, то должно быть распределение обязанностей. Не скрою, мне хотелось бы иметь опору в жизни. Ни одна женщина не любит быть сильной — она вынуждена, потому что ее поставили в такие условия. Мне нужны покой и взаимная договоренность. Если бы это произошло на старости лет — то да, наверное, я готова. А так… Романы лучше. Они безответственнее. Никто никому ничего не должен. Прекрасно.

И потом, у меня было столько романтических историй, столько всего интересного в жизни, что, может, я уже и не заслуживаю ничего сверх этого. Судьба ведь одной рукой дает, а другой забирает. Ее подарков не может быть до бесконечности много. А мне она и так столько счастливых мгновений преподнесла!"

Второй муж, Кирилл Мозгалевский, уверен, что их встреча с Аленой – мистическое совпадение.

— Что вы считаете самыми большими подарками судьбы?

Алена: «Во-первых, у меня потрясающая дочь! Моя Маша — прекрасная девочка. Я, конечно, к этому тоже приложила руку! (Смеется.) Во-вторых, меня окружает большое количество надежных людей, которые всегда помогают мне в трудный момент. Много подруг — настоящих».

— Маша росла закулисным ребенком?

Алена: «Никогда! Она ни дня не была закулисным ребенком».

— И как вам это удалось?

Алена: «Не знаю. Я ее просто в театр не таскала. Она у меня ребенок детсадовский. Оставалась на пятидневке, сидела с няньками, на гастроли со мной не ездила. Ну, бывали случаи, когда она засыпала в гримерке. Но нельзя сказать, что она выросла за кулисами. У нее был режим, моя мама врач — поэтому к таким вещам мы всегда относились строго. Нужно было, чтобы все шло по расписанию, всегда были котлеты на обед. Она выросла в любви. И интуитивно это чувствовала. Я могла быть с ней жесткой иногда (и до сих пор бываю). Потому что я сама нервная, особенно сейчас, с возрастом, все эмоции наружу. Но она всегда знала, что у нее есть тыл. Во всяком случае, я пыталась вселить в нее это ощущение. Все мои подруги тут же бросались на ее защиту в любой ситуации. Если, не дай бог, со мной что-нибудь случится, мой ребенок никогда не будет брошен».

Маша Козакова с раннего детства снималась в кино. На фото – съемочная площадка сериала «Карменсита».

— А ее знаменитые дедушки как же? Они близки?

Алена: «Юрий Васильевич — да. Папа общался с ней с раннего детства. Он очень ее любит. А Михаила Михайловича она долгое время вообще не знала, они познакомились гораздо позже. Однажды она сказала: „Он уже старенький, я к нему в гости поеду“. То есть сама проявила какую-то мудрость. Ходила к нему на спектакли, концерты. Он действительно замечательный артист, и неважно, какие отношения сложились у нас, важно то, что она его внучка. И он имеет право на общение с ней».

— Вы с ним не ладили?

Алена: «Мы просто жили отдельными жизнями. И не пересекались».

— Как вы восприняли решение дочери стать актрисой, особенно с учетом того, что ваша мама в свое время вас не поддерживала?

Алена: «Я не считаю, что это плохой выбор. Наша жизнь — всегда яркая, насыщенная, увлекательная. Да, она трудная, но, с моей точки зрения, это гораздо интереснее, чем сидеть с утра до вечера в офисе.

Маша у меня с раннего детства снималась в кино. Но до поры до времени у нее не было каких-то ярко выраженных наклонностей. А потом вдруг в ней все это как взыграло — и ее уже было не остановить. Несмотря на эксклюзивно-героическую внешность, в ней проснулась острохарактерная актриса. Ее педагоги в театральном удивлялись: «Надо же! Мы не ожидали, думали, она вся такая вялая, голубая». Я говорю: «С чего ей быть вялой-то? Гены ведь пальцем не разотрешь». Сейчас она часто говорит: «Мам, мне так трудно всех этих красавиц играть, мне бы какую-нибудь старушку или зверушку». Это точное повторение моей истории! И комплексы у нее те же: «Я некрасивая».

— Кто бы мог подумать!

Алена: «Да, хотя всегда была красавицей. Она с этим родилась! Я-то не была такой. А у нее с младенчества — и носик, и глазки, и бровки… Там еще козаковская порода сильна. И тем не менее переубедить ее невозможно. У мамы моей — которая сумасшедшая красавица — всю жизнь были эти комплексы, у меня в юности, вот и у Маши тоже. Это какая-то странная внутренняя неуверенность, генетическая аномалия, что ли… Хотя с возрастом (Алена нарочито переходит на звездно-кокетливый тон. — Прим. авт.) я уже, конечно, попривыкла как-то правильно ощущать себя. (Смеется.) Чувство юмора не позволяет мне говорить об этом серьезно».

— Вы следите за ее работами, делитесь секретами мастерства?

Алена: «Я-то слежу и все рвусь поделиться, но она не очень-то дает мне шанс. Говорю: „Дочь, люди в очередь выстраиваются за моими советами, а ты их избегаешь“. Но она пока еще очень боится. Хотя я всегда старалась ее подбодрить. Никогда не говорила ей: „Ты ужасна!“ Наоборот — помня себя, старалась как можно чаще повторять: „Маша, ты красавица, ты молодец, у тебя все прекрасно получается“. А она все равно: „Я хуже всех“. Конечно, я понимаю, что я человек достаточно сильный, при такой маме сложно быть уверенной в себе. Ну, будем бороться с комплексами и идти вперед».

— А к рождению внуков вы готовы?

Алена: «Абсолютно! Была бы дико счастлива. Хотя Маша мне не верит: мол, это ты сейчас так говоришь. А я точно знаю, что с радостью буду с ними возиться. Не брошу, конечно, театр, но помогать всеми силами я готова!»

Фото: Виктор Горячев, Persona, личный архив Алены Яковлевой