Происки Cатаней
«Признаюсь честно: Порой я бывала просто невыносимой. Запросто могла выпустить острые коготки!»
Уходящий год был для Сати Казановой поистине судьбоносным — счастливым, но полным испытаний. Она покинула группу «Фабрика», в составе которой восемь лет выходила на сцену, и пустилась в самосто-ятельное плавание по бурным волнам шоу-бизнеса.
Есть у нее такая традиция. В новогоднюю ночь, когда бьют куранты, Сати пишет на бумажке заветное желание, бумажку сжигает, пепел растворяет в бокале шампанского и… со следующего же утра начинает работу над тем, чтобы желание ее претворилось в жизнь. Год назад она загадала… Нет, пока нельзя открывать этот секрет, потому что работа еще не закончена. Все только начинается.
Сати КАЗАНОВА: «Так повелось, что с детства Новый год был для меня самым долгожданным праздником. И пусть наша сельская жизнь не подразумевала салютов и фейерверков, но все равно в воздухе ощущалось особое настроение. Мама готовит салат оливье, по телевизору идут многочисленные «огоньки»… И — ура! — можно не ложиться спать до самого утра. Это был насто-ящий семейный праздник, сказочный и волшебный. Потом, когда я уже стала жить в Москве, лет шесть или семь встречала новогоднюю ночь на работе. И за это время для меня Новый год превратился в рутину, этакий день сурка. Зато именно тогда у нас с девочками из «Фабрики» и появился заветный ритуал: написать на бумажке желание, бумажку сжечь, пепел кинуть в бокал с шампанским и под бой курантов выпить этот напиток. Главное — загадывать что-то одно, но глобальное. А после праздников приниматься за дело. Потому что если ты чего-то пожелал, вовсе не значит, что это свалится на тебя с неба. Нет, нужна ежедневная работа. Есть хороший анекдот на эту тему. Один человек каждый день просил у Бога: «Господи, ну пусть я выиграю в лотерею миллион! Ну пусть я выиграю в лотерею миллион!» Это продолжалось так долго, что в какой-то момент Бог не выдержал и обратился к одному из ангелов: «Слушай, передай этому придурку, чтобы он хотя бы билет купил лотерейный».
Я к осуществлению своего заветного желания — начать сольную карьеру — шла долго. Так совпало, что в прошлом году я встречала новогоднюю ночь снова вместе с родителями, в Нальчике. Как в детстве, ела салат оливье, смотрела «огоньки» по телевизору и не спала до самого утра. В ту ночь я уже знала, что в моей жизни откроется новая страница".
— Когда ты приняла решение, что уходишь из группы?
Сати: «Нашего продюсера Игоря Матвиенко я готовила к этому не день, не месяц и даже не год. На протяжении всего того времени, что я была в группе «Фабрика», периодически забрасывала вопросы типа: «Игорь, а что если вдруг я?..» И он в ответ давал мне понять, что не сочтет мое желание преступным или неосуществимым. Только как-то взял с меня слово, что когда созрею для сольной карьеры окончательно, предупрежу его хотя бы за полгода. Я, конечно, тоже понимала, какая это огромная ответственность. Ведь мы с девчонками — как три лошадки в одной упряжке — зависели целиком и полностью друг от друга. Поэтому нельзя просто остановиться и сказать: «Все, я теперь не с вами». К этому нужно подготовиться… И вот в октябре прошлого года я пришла к Игорю и сказала: «Я приняла решение». Мы в тот день долго беседовали. Игорь никогда не изображал из себя Карабаса-Барабаса, этакого деловитого продюсера. У нас всегда были — и есть! — очень теплые, дружеские отношения. Да с ним по-другому и не получится. Когда смотришь ему в глаза, невозможно ему не рассказать все-все-все! Мы с девчонками, бывало, даже какие-то нюансы личной жизни, которые иной раз и от подружек скрываешь, доверяли ему. После нашей беседы Игорь, который понял, что мое решение продуманное, серьезное и отступать я не намерена, подвел итог: «Ну что ж, давай тогда искать новую девочку и думать, как дальше жить».
— Коллеги из «Фабрики» сразу узнали, что ты уходишь из группы?
Сати: «Они, конечно, давно чувствовали, что не сегодня, так завтра, не в этом, так в следующем году я все равно уйду. Но до последнего думали, надеялись, что случится это намного позже. Конечно, расстроились, услышав эту новость. Когда я им рассказала, мы даже все разрыдались. Просто сидели в кафе и плакали! Хотя и понимали, что мы не теряем друг друга, в любом случае будем постоянно на связи. Я вообще считаю, что люди, однажды ставшие друг другу близкими, остаются таковыми навсегда. Пусть даже они не видятся годами, эту ниточку уже не оборвать. Поэтому когда после ухода из группы меня пытались спровоцировать вопросами типа: «Ну что, Сати, теперь вы, наверное, будете хулить прошлое?» — я очень удивлялась. Никогда в жизни не посмею!
А потом мы всю зиму и начало весны искали новую солистку. Хорошо, что все это происходило играючи, мы постоянно шутили, веселились. Потому что иначе я бы, наверное, впала в депрессию, начала терзать себя мыслями: и что дальше? Наша последняя совместная работа случилась минувшим летом — мы в Турции снимали клип. Но это уже было как прощание. В ролике есть кадры, где я передаю ключи Кате Ли, новой солистке «Фабрики». Когда я поняла, что уже она, а не я участница группы, что-то кольнуло в сердце…"
— Но разве действительно все так безоблачно было в вашем совместном существовании? Трое в лодке, не считая продюсера, — это ведь непросто…
Сати: «Если кто и мог создать напряжение в группе, так это я. Признаюсь честно: порой я бывала просто невыносимой! Могла запросто выпустить коготки».
— Восточная кровь?
Сати: «И это, наверное, тоже. Ну и к тому же у каждого своя психика. У кого-то более стабильная, у кого-то расшатанная. Я отношусь к последним. К тому же я привыкла доминировать. И такой я была с детства. Может, причина в том, что я как старшая из сестер постоянно их гоняла. Имела, как я считала, на это право. Потому что мама с папой часто оставляли меня за главную, и я искренне злилась, переживала, срывалась. Ну, к примеру, полдня ты стираешь каким-то жутким порошком одежду для девчонок, руки стерты в кровь, потом все это сушишь-гладишь. Надеваешь на сестренку, а она приходит через десять минут вся грязная — упала в лужу! И тут, естественно, я не сдерживала эмоций, наказывала.
Так и в группе — я всегда старалась доминировать. Не то чтобы я делала это специально, просто характер у меня такой. Пример. У нас берут интервью. Задают вопрос, и я, не думая, что нас все-таки трое, тут же начинаю вещать. Даже не даю девчонкам возможности рта раскрыть. Со вторым и третьим вопросами — та же история. Я не оправдываю себя, потому что это эгоизм, невоспитанность, неучтивость. Сейчас я это понимаю. А тогда даже не задумывалась о таких, казалось бы, простых вещах. Да мне и не хотелось задумываться. Потому что так мне было удобнее. А еще, видимо, сказывались и первые годы моей жизни в Москве, еще до «Фабрики». Ведь мне было тогда непросто: и голодала, и сидела абсолютно без денег — даже на метро не находилось мелочи. Маленькая, беззащитная, я, как зверек, просто выживала в этом большом городе, действуя порой по принципу «с волками жить — по-волчьи выть». Да, буквально несколько годочков, а такие зерна нехорошие были запущены в мою сущность… Позже они начали прорастать в виде эгоизма, агрессивности, раздражительности. И бороться с этими плодами самостоятельной жизни мне и помогали девочки. Ох, сколько же им пришлось вытерпеть из-за меня! Я не могу сказать, что они были дико счастливы. Случались и выяснения отношений. Нечасто, всего несколько раз. И то когда я уже доводила до высшей точки кипения. И тогда они мне открыто высказывали свои претензии. Не без слез, не без боли, но высказывали. И я не могла с ними поспорить. Потому что это были не придирки и нападки, а просто акт отчаяния. И я очень девочкам благодарна за их прямоту. У нас изначально сложились такие правила: мы никогда не плели интриг, не дружили две против одной. Уникальность нашего коллектива заключалась в том, что мы — как пазл — так логично сложились, что стали единым целым. Не знаю, как им со мной, но мне с ними очень повезло. Так что годы, проведенные на «Фабрике», были прекрасными, и я их вспоминаю с благодарностью".
— И вот ты осталась одна…
Сати: «…и тут же ринулась в бой. Когда снимали мой дебютный клип, много технических, организационных моментов легло на мои плечи. Не то чтобы меня бросили заниматься этим одну, просто я сама напросилась во всем участвовать, мне важно было контролировать каждую малейшую деталь. Все это происходило летом, когда в Москве стояла жуткая сорокаградусная жара, был смог. И в какой-то момент я дошла до критической точки. Все-таки надо уметь восстанавливаться, нельзя ни к телу своему, ни к психике относиться потребительски. К тому же у меня два года не было полноценного отпуска — только те несколько дней в Турции, когда мы снимали клип, а в свободное время могли пару часов поваляться на пляже. Словом, в какой-то момент я впала в жуткое состояние. Была на грани нервного срыва! Просыпалась утром вся зеленая, с кругами под глазами, смотрела на город — весь в дыму — и начинала рыдать. И так несколько дней подряд. Я сильно похудела, потому что не могла ни есть, ни спать нормально.
Мне тогда помогла мама Иры Тоневой, Лидия Ивановна. Она сильный человек, у нас с ней сложились очень тонкие отношения. И почему-то я сразу знала, что только она сможет мне помочь. Позвонила ей ночью, и Лидия Ивановна буквально за полчаса так прочистила мне мозги, что я моментально пришла в себя".
— Что она тебе сказала?
Сати: «Молись, медитируй, думай». И я начала молиться — перед сном, сразу после пробуждения. Это была такая молитва-медитация, когда ты обращаешься к себе, к своему внутреннему миру".
— Если тебе было так непросто, зачем ты ввязалась еще и в проект «Лед и пламень»? Это ведь дополнительные сумасшедшие нагрузки…
Сати: «Здесь Илья Авербух просто взял меня на слабо. Когда он позвонил мне с предложением встретиться и поговорить, я сразу предупредила, что у меня нет времени, да и на коньках я никогда в жизни не стояла. Он только усмехнулся: „Да у нас все такие“. Когда я приехала к нему на встречу, он вместо разговора дал мне коньки: „Ну-ка, попробуй потренируйся“. Я покаталась с тренером примерно полчаса и опять начала свою песню: мол, не обижайтесь, но у меня сейчас начинается сольный проект… И вдруг услышала в ответ: „Да ты не обольщайся. Еще не факт, что мы тебя возьмем. Хотя бы неделю-две походи на каток, покажи нам, что ты можешь, а что не можешь, а потом я приму решение. Что ты теряешь? На улице страшная жара, а у нас здесь прохладно. Но за это время и ты многое поймешь, и мы поймем“. А поскольку я видела, как многие девочки — и Катя Вилкова, и Наташа Подольская, и Света Светикова — в первый раз просто заползали на лед, то у меня даже азарт появился: „Так! Если они смогли покатиться-полететь, то я что, хуже, или слабее, или глупее?“ Вот так и попала в этот проект».
— Как думаешь, ты за этот год сильно изменилась?
Сати: «Думаю, да. Если я все эти восемь лет могла себе позволить совершать бесшабашные поступки, порой бездумно тратила свое время, то тут я как-то очень подсобралась. Сейчас, спустя год, я понимаю, что можно было еще больше собраться, что свои возможности — как физические, так и энергетические — я до конца не раскрыла и не познала. Но, думаю, если бы год назад мне показали картинку и сказали: „Вот это ты в состоянии сделать“ — я бы удивилась. Не стану утверждать, что из всех ситуаций я выходила самым благородным образом. Однако главное — мне не стыдно за то, что я сделала за это время».
Взгляд с Венеры
В этом году помимо сольной карьеры Сати Казановой всех крайне интересовала и ее личная жизнь. С разницей в неделю газеты то сообщали, что ты рассталась со своим спутником, то радовались, что тот же самый спутник сделал тебе предложение руки и сердца…
Сати: «Ой, с предложением руки и сердца вообще очень смешно получилось. Это был КВН, съемки ролика. Я согласилась принять участие в игре одной из команд. И по сюжету я просто сижу на стуле — вся такая счастливая, а молодой человек (забавно, но я даже имени его не помню) дарит мне кольцо. Конечно, фотографии со съемок тут же просочились в прессу, и одна газета, название которой мы все знаем, вышла с заметкой о моем грядущем замужестве. На самом деле на личные темы я стараюсь не распространяться. Хоть что-то должно остаться только моим? Скажу лишь, что этот год потрепал не только меня, но и мою личную жизнь тоже. Но я стараюсь быть позитивно-философски настроенной. С другой стороны, я сейчас по пять-шесть часов провожу на тренировках ледового шоу, так что можно без труда представить, насколько мало остается времени на личную жизнь, на близких людей. Естественно, они обижаются, расстраиваются, тоскуют, скучают. Не знаю, что из этого выйдет. Время покажет».
— А ты вообще девушка влюбчивая?
Сати: «Я натура увлекающаяся, это однозначно. Ну, когда помоложе была, меня можно было назвать влюбчивой. Сейчас, к счастью, с этим стало спокойнее. Расставились приоритеты. Я уже не могу представить, как можно взять и предать. Даже если потом честно приходишь и во всем признаешься, все равно для меня подобное немыслимо. Как это? Ты живешь с человеком, строишь с ним жизненные планы, а потом вдруг говоришь: „Ой, я влюбилась!“ — и перебегаешь на другой берег. Нет, это неправильно».
— Что ж поделать, если природа человека такова.
Сати: «Ну мало ли! Природа человека такова, что мы, к примеру, хотим бесконечно лопать сладости, хоть это и вредно. И что, поддаваться каждому своему желанию? Мы на то и люди, не животные, чтобы контролировать свои эмоции, преодолевать соблазны. Соблазны для того нам и посылают, чтобы испытать нас. И чем больше таких испытаний, тем сильнее душа».
— Слушала тебя и почему-то вспомнила о значении твоего имени Сатаней (оно ведь так звучит полностью?). Оказывается, так звали богиню, которую считали символом мудрости (за советом к ней ходили даже мужчины). Неожиданный, может быть, вопрос: с тобой представители противоположного пола делятся самым сокровенным в надежде, что ты поможешь разрешить ситуацию?
Сати: «Ну, до такой мудрости я еще не доросла, конечно же. Но, что удивительно, иногда и в самом деле со мной мужчины советуются. Вот не так давно, этим летом, встретилась с одним человеком. Не буду называть его имени, скажу так: это очень успешный в кино и на телевидении мужчина. Сильный, взрослый. Мы были знакомы лишь шапочно, я его всегда на «вы» называла. А тут пересеклись по работе. Смотрю, на нем просто лица нет, ведет себя неадекватно, и даже, по-моему, выпивший. Я начинаю с ним беседовать. В том числе и потому, что сама тогда находилась в подобном состоянии, и тоже из-за личной жизни. Поэтому, наверное, была столь восприимчива к чужой проблеме. Видимо, он понял, что у меня не просто праздное любопытство, а искреннее желание выслушать, помочь. И вдруг начал мне рассказывать, что у него проблемы с женой, что он подумывает о разводе. Я слушала его и вдруг поняла, что у меня такая же ситуация. Только я смотрю на нее с Венеры, а он — с Марса, то есть совсем с другой планеты. И я стала ему объяснять, как эту проблему вижу я и что можно сделать: «Ты пойми, со стороны женщины это выглядит вот так. Может, она просто не решается тебе сказать прямо, но я, поскольку у меня личного интереса к тебе нет, могу». В конце разговора он меня поблагодарил: мол, ты такие важные вещи мне помогла понять! А я поблагодарила его, потому что тоже многое для себя выяснила. Я вообще все чаще убеждаюсь, что любая встреча, любая беседа даются нам не случайно. Это все маленькие знаки, которые нужно замечать и отмечать. Через месяц я встретила этого человека, и он был такой счастливый, у него просто сияли глаза: «У нас все классно!»
— А отчего у тебя сияют глаза? Какое сокровенное желание будешь загадывать в эту новогоднюю ночь?
Сати: «Конечно, хотелось бы сразу несколько. Но в этом деле жадничать нельзя, желание должно быть только одно. Поэтому я сейчас мечусь между просьбами о личном и о творческом. Наверное, так: попрошу побольше духовных сил, чтобы идти дальше, не отчаиваться и не опускать руки».
