Продюсер и композитор Максим Фадеев решил рассказать своим поклонникам о том, что случилось с ним в юности. В своем микроблоге он описал очень личную историю, но начал с философских размышлений: «Сижу и думаю. Ради чего мы живем? Какая конечная цель? И вот, что я подумал. Мы как „накопитель“ поступков и мыслей. Все белое идёт в одну ячейку, все темное в другую. Оттенков нет. Есть только мысль и поступок. И мне кажется, что в конце жизни эта информация с духом проходит „контроль“ и после принятия решения мы отправляемся либо исправлять ошибки, либо идти дальше и выше. Извините если сложно или запутано» (здесь и далее орфография и пунктуация авторов сохранены, — прим. WomanHit.ru).

Далее он рассказал, что случилось с ним более 30 лет назад. «Каждый из нас задается вопросом, есть ли жизнь после жизни. Я расскажу вам одну историю. У меня была операция на сердце в 17 лет… Была она очень тяжелой и у меня произошла клиническая смерть… Врачи боролись за меня. Но я ничего не помню… кроме одного нюанса. Я почувствовал, что я стал легким как пылинка… И мог передвигаться свободно за секунду в любую точку о которой подумаю. Отец мне рассказывал о старом Еврейском кладбище во Франции где есть его родственники и он мечтал туда поехать. Но был СССР и это могло быть только мечтой. Я подумал об этой истории и очутился там. Я его пролетел все и не нашёл человека с такой фамилией. Когда я очнулся все было позади. И врачи вернули мне жизнь» — написал Максим Александрович.

А дальше он признался, что с ним произошло настоящее чудо: «Прошло 20 лет после этой истории. И однажды мой отец приехал ко мне, когда я жил в Праге. И он мне говорит: а давай съездим в Париж на Еврейское кладбище. И мы поехали. Но… шоком для меня явилось то, что я ориентировался в городе, будто знаю его наизусть и по закоулочкам без единой подсказки и навигации я привел отца на место и не просто на место, а подвёл его к тому месту где лежал однофамилец. Но я первый раз был в Париже, и уж тем более не мог знать где находиться это кладбище. И только тогда я понял… что та „пылинка“ это не сон, это был Я».