Досуг

Каким был Игорь Ильинский на самом деле?

Сын великого актера рассказал, что за кадром у любимца публики оставались зависть коллег, трагедия с первой женой и проблемы со здоровьем.

Сын великого актера рассказал, что за кадром у любимца публики оставались ощущение неполной востребованности в профессии, зависть коллег, трагедия с первой женой и проблемы со здоровьем.

4 мая 2012 15:56
24604
1
Актер виделся с внуками в основном летом. Дедом он был хорошим, не уставал рассказывать им занимательные истории и байки. Фото: личный архив Владимира Ильинского.
Актер виделся с внуками в основном летом. Дедом он был хорошим, не уставал рассказывать им занимательные истории и байки. Фото: личный архив Владимира Ильинского.

Глыба, а не артист. Комик и трагик одновременно. С абсолютно индивидуальной органикой, с ходу убеждающей зрителя интонацией, доверительной формой общения и чарующей ироничностью. Знаменитые ленты «Закройщик из Торжка», «Процесс о трех миллионах», «Гусарская баллада», «Волга-Волга», «Карнавальная ночь» можно пересматривать снова и снова. В реальности любимец публики был совсем иным, чем на экране. Более глубоким, самобытным, ранимым, свято хранящим свои горькие тайны.
Игорь Владимирович ушел из жизни почти двадцать пять лет назад. Однако картины с его участием до сих пор показывают. Наверное, в этом и заключается актерское бессмертие. А главное, есть люди, которые близко знали и любили его. Сын, Владимир Ильинский, позволил нам увидеть своего отца таким, каким он был на самом деле.


Ваши родители, Игорь Ильинский и Татьяна Битрих-Еремеева, познакомились на репетиции «Двенадцатой ночи» Шекспира, что само по себе звучит уже довольно романтично… Они никогда не рассказывали вам эту историю?
Владимир Ильинский: «Я ее знаю лишь в общих чертах. У них не было никакого романа — в нынешнем понимании этого слова. Скорее они нашли друг друга как родственные души, несмотря на разницу в возрасте в двенадцать лет. Знаете, когда встречаются два одиночества… Отец уже тогда, в отличие от многих, знал про ГУЛАГ, понимал, что происходит в стране, а у мамы как раз безвинно пострадал дальний родственник. Причем, как выяснилось, папа был знаком с этим человеком в юности, играл с ним в русский хоккей в одной команде, и поначалу родителей объединила именно эта тема. А далее уже отношения стали развиваться, правда, по словам мамы, без каких-то особенных ухаживаний».


Вашей маме пришлось непросто: сначала она выдержала недоброжелательность коллег — провинциалка с немецкой фамилией приехала из Тамбова в Москву в Малый театр и сразу получила главные роли, а уж когда вышла замуж за ведущего актера труппы, ее стали именовать не иначе как «мадам Ильинская». Как она реагировала на зависть, какие-то несправедливые нападки?
Владимир: «Переживала, иногда плакала из-за интриг. Конечно, находились актеры, которые устраивали ей далеко не сладкую жизнь. Показательная история произошла совсем недавно: мама где-то столкнулась с Быстрицкой, с которой у них все эти годы не складывались отношения. И вот спустя много лет они вдруг разговорились, и Элина Авраамовна сказала: „Это же надо, какая вы приятная женщина, а мне все время про вас говорили какие-то гадости!“ Выходит, кто-то специально их стравливал. При том что отец никогда особенно маму не протежировал. Когда он начал ставить спектакли — да, он давал ей роли, но было это уже много позже. Моя мама вообще стоик: вскоре после того, как ее пригласили в Малый театр и она перебралась из Тамбова в Москву, ее вызвали в органы и сказали, что человеку с немецкой фамилией в военное время в столице делать нечего. И чтобы она убиралась отсюда в двадцать четыре часа. В панике она вернулась в театр, где руководство пообещало решить вопрос, и больше ее действительно не беспокоили. Но фамилию пришлось сменить. Она выбрала фамилию своих друзей-соседей по Архангельску, где жила в детстве, очень близких ей людей. Кстати, у отца тоже хватало проблем в театре. Например, ему пришлось вступить в партию в 60-е годы, хотя он вовсе не был ярым ленинцем. Просто он понял, что все важные творческие вопросы в театре решаются на партсобраниях, на которых он не присутствует. Но будучи человеком глубоко верующим, он не мог выносить глупость, цинизм, ханжество, царящие на этих собраниях. И в один прекрасный день, вернувшись домой, твердо сказал маме, что будет из партии выходить. „Игорь, ты с ума сошел! — воскликнула тогда мама. — У тебя сын в институт поступает!“ Ради меня папа формально остался в рядах КПСС, но перестал ходить на собрания, лишь платил ежемесячные взносы».

Супруги были неразлучны. Мало кто знает, что в начале семейной жизни Татьяне пришлось несладко из-за шпилек коллег по театру. Они ехидно именовали ее «мадам Ильинской». Фото: личный архив Владимира Ильинского.
Супруги были неразлучны. Мало кто знает, что в начале семейной жизни Татьяне пришлось несладко из-за шпилек коллег по театру. Они ехидно именовали ее «мадам Ильинской». Фото: личный архив Владимира Ильинского.

Мама с папой ревновали друг друга?
Владимир: «Нет. Они всюду были вместе, практически не разлучались. Если у них и случались конфликты, то только на творческой почве. Каких-то бытовых разногласий я не припомню».

С первой семьей отца вы как-то общались?
Владимир: «Его первая жена умерла во время войны, по-моему, от тифа, у них не было детей. Ее, как и маму, звали Татьяной, и она тоже была актрисой. Отец хранил память об этой женщине. У нас была дача во Внуково, а неподалеку, в деревне Изварино, на холме стояла церковь, около которой на небольшом кладбище и была похоронена Татьяна Ивановна. Папа часто, нарвав полевых цветов, ходил туда, чтобы положить букетик ей на могилу. Потом мне рассказывали, что он так переживал ее уход, что хотел покончить с собой. Но сам он никогда об этом не говорил».


Судя по ролям в кино, он был довольно жизнерадостным человеком…
Владимир: «Он не был пессимистом. Но и оптимистом его назвать нельзя. Знаете шутку про полстакана воды? Так вот, он всегда понимал, что полстакана воды — это лишь полстакана воды, не более. Реалистом был. Мудрым. Многое про нашу жизнь понимал. У отца не было, что называется, нужных друзей — его окружали только те, кто совпадал с ним по духу, кто ему действительно был дорог. Это артист Анатолий Петрович Кторов, профессор консерватории Михаил Георгиевич Соколов, с которым они в далекой юности ездили на гастроли, выступали: отец что-то читал, а Михаил Георгиевич аккомпанировал ему на рояле. Когда они начинали вспоминать забавные случаи из прошлого, можно было заслушаться…»


К слову, о случаях. Говорят, что на одном из правительственных концертов к вашему отцу подошел Сталин и сказал: «Товарищ Бывалов! Вы — бюрократ, я — бюрократ, мы поймем друг друга». Это вымысел?
Владимир: «Нет, история на самом деле имела место. Отец ее сам рассказывал. «Стою, — говорит, — за кулисами, полутемно, вдруг вижу — ко мне направляется вождь народов, которого я узнаю по очертанию фигуры и походке». Сталину, по слухам, нравился фильм «Волга-Волга», поэтому он, видимо, и подошел именно с этими словами. Сказал и удалился. А отец потом долго стоял в абсолютном ступоре. Кстати, у него были целых три Сталинских премии, Ленинская премия, звания Героя Труда, народного артиста СССР… Но папа ко всем этим регалиям относился легко, с юмором. Шутил: «Танюша, у меня сегодня правительственный концерт, надо быть с «Гертрудой» (так он называл медаль Героя Труда)! При этом пиджак дырявить не позволял — мама нитками пришивала звезду на лацкан. Отец не любил просить себе что-нибудь у власти. Они с мамой, а потом и со мной всю жизнь прожили в одной квартире на Петровке (на доме сейчас висит мемориальная доска), и ему не нужна была новая жилплощадь. Впервые он обратился в Моссовет, только когда я уже женился и мы с женой ждали нашего первого ребенка. То есть когда возникла вынужденная ситуация. Так что папу особо не интересовали ценности материального характера. На даче он любил ходить в старом джемпере с заплатками на локтях и ни за что не соглашался поменять его на новый. Сейчас в порядке вещей приглашать фотокорреспондентов к себе в роскошные хоромы и хвалиться богатством. Для отца такое было бы просто дикостью…»


У него и машины не было?
Владимир: «Нет, была, он сам водил, пока совсем не перестал видеть… Но автомобиль являлся лишь средством передвижения, не более. Он сутками пахал как вол. После его смерти в 1987 году на сберкнижке осталось девять тысяч — стоимость „Жигулей“, а с перестройкой эти средства превратились в пыль — в девяносто рублей. Вот вам и итог, и памятник ему от государства. Настоящий, на могиле на Новодевичьем кладбище, мы поставили сами, и он скромный: на камне выбит портрет с надписью „Игорь Ильинский“, а в правом верхнем углу — маленький крестик. Мама посадила на могиле вишневое дерево, и оно так пышно цветет по весне…»


Игорь Владимирович за свою жизнь поменял множество театров: работал в Театре оперетты, во МХАТе, с Всеволодом Мейерхольдом… Как он, кстати, отзывался о нем?

Владимир: «У мамы и сегодня на стене висит портрет этого гениального режиссера с дарственной надписью отцу: „Моему любимому актеру…“ Точно знаю, что когда Мейерхольда арестовали, папа ходил в органы и пытался объяснить, что это чудовищная ошибка, поскольку Всеволод Эмильевич всегда был ярым сторонником революции, а вовсе не антисоветчиком. Как известно, невиновного талантливого человека расстреляли. Причем много лет спустя, когда режиссера реабилитировали, следователь позвал папу и дал ему ознакомиться с материалами дела. Отец увидел предсмертную записку Мейерхольда, где он не признал себя виновным, а также бумаги с доносами некоторых своих коллег. Не случайно уже много позже, когда проводился вечер памяти Мейерхольда, отец, узнав, что вести вечер будет Михаил Царев, даже не пошел туда».

Актер с сыном Володей. Мальчик все детство провел на даче, поскольку у родителей был плотный рабочий график. Однако он не чувствовал нехватки их внимания. Фото: личный архив Владимира Ильинского.
Актер с сыном Володей. Мальчик все детство провел на даче, поскольку у родителей был плотный рабочий график. Однако он не чувствовал нехватки их внимания. Фото: личный архив Владимира Ильинского.

Читала, что вследствие крайней родительской занятости вы все свое детство провели на даче во Внуково… Родители не были людьми домашними?
Владимир: «Как раз они были очень домашними. Мама сейчас говорит: „Какое счастье, что Игорь Владимирович не дожил до этого времени, до этих безудержных вакханалий, когда абсолютно потеряны и совесть, и честь!“ И правда, представить его собирающим на свой юбилейный банкет в ресторане сто пятьдесят человек, включая прессу, просто невозможно. Папа свои дни рождения праздновал тихо, дома, в тесном кругу… А как мама чудесно готовила! Да чтобы отец променял ее разносолы на какой-то ресторан? Ни за что! Он любил мамины котлеты, бефстроганов, потрясающий капустный пирог, настоящие — на дрожжах — толстые блины, винегрет, который называл силосом… Мама, не будь она актрисой, вполне могла бы стать шеф-поваром какого-нибудь заведения. (Улыбается.) Да она и гвоздь знала как забить, в отличие от папы. В доме гуляли забавные прозвища: Мамастер (от соединения слов „мама“ и „мастер“) и Папуляриус, поскольку популярность у папы действительно была неслыханной. Когда я был маленьким, отец много снимался в кино, на телевидении, гастролировал с театром, выступал со своими концертами по стране и был вечно занят. Мама тоже целыми днями репетировала в театре, так что я был отдан бабушке — маминой маме Элеоноре Федоровне. Но я не чувствовал особенной нехватки родительского внимания. Когда они приезжали, их время было полностью отдано мне. Отец с удовольствием играл со мной, гулял, просто разговаривал… Именно он привил мне любовь к спорту: поставил меня на лыжи, на коньки, научил играть в футбол, заставил научиться плавать. Он обожал теннис и довольно рано дал мне в руки ракетку — хотел поскорее сделать из меня партнера для игры.
Мало кто знает, что у отца было очень плохое зрение. Он даже в очках с толстенными стеклами видел все не очень четко и по этой причине редко играл, к сожалению, а вот на лыжах и на коньках катался часто. Он вообще вел здоровый образ жизни: не смотрел телевизор, часто сидел в кресле-качалке на открытом балконе на даче и читал или писал свою книгу „Сам о себе“. Он не пил, за исключением бокала шампанского на Новый год, не курил… Ну, может, пару раз всего я его видел курящим — видимо, так он снимал напряжение».


Вот почему он мог бежать по крыше вагона идущего поезда или вскакивать на бампер движущейся машины — видимо, обладал недюжинным физическим потенциалом…
Владимир: «Не знаю, насколько отец был силен физически, но все свои трюки в кино он делал сам. Допустим, в фильме „Когда пробуждаются мертвые“ он бежит по крыше вагона, а потом, когда состав проезжает по мосту, хватается за ферму моста у себя над головой и висит некоторое время. На деле это время оказалось довольно продолжительным: ему пришлось висеть до тех пор, пока поезд не остановился и не поехал обратно, чтобы забрать его. Для этого, как понимаете, нужна серьезная подготовка. И она у отца была. А ведь в юности он страдал бронхиальной астмой и вылечился только благодаря дыхательной гимнастике по системе йогов. И всю жизнь каждое свое утро папа начинал с этой самой гимнастики — глубокий вдох, а затем несколько мелких выдохов. Помню, я просыпался под эти звуки и знал: все в порядке».


В наши дни Ильинского помнят как знаменитого актера прошлого. Мало кто знает, что он еще и режиссер…

Владимир: «Прежде всего он был гениальным чтецом, мастером художественного слова. Тот, кто не слышал, как отец читает, тот настоящего Ильинского не знает. Его „Старосветские помещики“ и „История Карла Ивановича“ — это просто непревзойденно! При жизни его воспринимали как комика, эксцентрика, а отец мечтал о другом. Не случайно он взялся за роль Акима во „Власти тьмы“, достигнув в ней такой степени трагизма, что даже его партнерам по сцене становилось не по себе. В конце жизни он почти не снимался: как правило, ему не нравились сценарии. Он даже выработал для себя специфический метод их чтения: сначала просматривал список действующих лиц, потом читал первую и последнюю страницы. Если его ничего не смущало, он начинал читать дальше, но чаще — закрывал. Увы, обычно его звали играть очередных огурцовых или бываловых… А после постоянных отказов в какой-то момент и вовсе перестали приглашать в кино. Оставался театр, но и там отец не был полностью востребован. В результате он начал ставить спектакли сам. На его режиссерском счету „Ревизор“, „Лес“, „Вишневый сад“… Последняя его работа — „Человек, который смеется“ — на мой взгляд, была грандиозной».


Отчего вы не продолжили династию?
Владимир: «Мама вспоминает, что как-то я ей сказал: „Хватит с меня и твоих слез“. Но уверен, что если б я был создан для актерства, то проломил бы стену головой, а своего добился. А раз не было такой настойчивости — значит, не мое это дело. Мне всегда нравилось дурачиться, пародировать кого-то, менять голос, но зрителей я стеснялся. Да и не хотелось по большому счету, чтобы сравнивали с отцом. Последней каплей послужил звонок от одного кинорежиссера, который сказал отцу, что готов взять меня к себе без экзаменов. Я возмутился — как это?! А что обо мне подумают все честно поступавшие? В результате я самостоятельно поступил в Институт иностранных языков имени Мориса Тореза, на переводческое отделение. Уже в институте увлечение футболом и хоккеем стало уступать место интересу к музыке».

Владимир не продолжил актерскую династию. По образованию он переводчик, а по призванию – ведущий музыкальных программ на радиостанции. Фото: личный архив Владимира Ильинского.
Владимир не продолжил актерскую династию. По образованию он переводчик, а по призванию – ведущий музыкальных программ на радиостанции. Фото: личный архив Владимира Ильинского.

К ней вас тоже папа приобщил?
Владимир: «Нет, это было исключительно мое увлечение, хотя в нашем доме всегда звучала музыка. Маме очень нравился модный тогда Робертино Лоретти, какая-то советская эстрада — вроде Тамары Миансаровой. А однажды, после зарубежной поездки, родители вручили мне маленькую пластинку-«сорокапяточку» — «Битлз». Их всячески порицали в Советском Союзе, называя гримасой Запада, но папа с мамой хотели разобраться сами, что же это такое. Мы ее поставили, и уже через двадцать секунд я понял, что без этой музыки больше не смогу жить. Я заболел «битлами», и из всех последующих гастрольных поездок родители везли мне музыку «великой четверки».


Вы росли избалованным ребенком?
Владимир: «Если только вниманием избалованным. А в целом — нет. В каких-то простых игрушках мне не отказывали, но, например, когда в 1966 году вместе с родителями я оказался в составе туристической группы, которая ехала в Англию на чемпионат мира по футболу, выяснилось, что мне нечего надеть! Я полетел в серых брюках от школьной формы и в олимпийке сверху. Так что не думайте, что я особенно шиковал. Первый настоящий пиджак появился у меня только в десятом классе».


Ваши сыновья, Антон и Игорь, уже взрослые, оба окончили журфак МГУ. Чем они занимаются?
Владимир: «Антон, названный в честь Чехова и внешне очень похожий на свою маму, занимается переводами с английского и испанского. Женат, у них растет дочка Саша. А Игорь работает на телевидении и еще ведет музыкальную радиопередачу „Хранитель снов“. Он и назван в честь дедушки, и по знаку зодиака тоже Лев, и характер имеет соответствующий — непримиримый, упертый. Из всех мужчин Ильинских Игорь больше всего похож на папу. Символично, что в последний год жизни отца, когда он уже ничего не видел (даже операция в институте Федорова не помогла), на даче внук, Игорь-младший, водил его за руку гулять по саду, чтобы он ни на что не наткнулся. Дедушкой отец был замечательным — не уставал рассказывать внукам какие-то занимательные истории, байки. Жаль, общались они с ним не очень много — только летом на даче…»


Свою жену Татьяну, полную тезку вашей мамы, вы ведь встретили в редакции АПН, верно?
Владимир: «Да. В подростковом возрасте я девочками не интересовался, пугал маму заявлениями, что мне не о чем с ними говорить, и отказывался приглашать одноклассниц на свои дни рождения. Так что созрел я поздно. И за меня все решил случай. Когда я пришел работать в АПН, Таня была в отпуске, но я постоянно слышал: „Вот Таня вернется…“, „Жаль, нет сейчас Тани…“ „Что за Таня такая?“ — думал я. И вот она вернулась. Как потом выяснилось, на отдыхе она встретила цыганку и та ей сказала: „В Москве тебя человек ждет, выйдешь за него замуж и родишь двух мальчиков“. Таня только посмеялась, потому что знала: в Москве ее никто не ждет. Однако все так и случилось. У меня это точно была любовь с первого взгляда. И уже через полгода мы поженились. Собственно, я только в такие чувства и верю, когда уже через пять минут понимаешь, что это твой человек. Временами жена напоминает мне маму: она такая же эмоциональная, импульсивная, но главное — домашняя».


Вашей маме сейчас девяносто восемь лет. Как думаете, что помогает дожить до столь внушительного возраста, какие черты характера?
Владимир: «У мамы всегда было много самых разных интересов. Она и шила, и фотографировала, и сажала цветы, и много читала — всего даже не перечислишь. Ей просто некогда было стареть. И еще, мне кажется, у людей ее поколения более мощная внутренняя закалка, чем у нас и наших детей. К сожалению, сейчас чем люди моложе, тем они изнеженнее, — сами понаблюдайте».


Расскажите о самом юном подрастающем поколении Ильинских. Хотя бы правнучка унаследовала артистические способности?

Владимир: «Вот она — наверняка! Сашке пять лет, и у нее уже ярко выраженная склонность к лицедейству. Она умеет что-то изображать и, полностью погружаясь в придуманный образ, абсолютно выключается из реального мира, не замечая никого. Кто знает, может быть, именно Александра Антоновна унаследовала необходимые гены и продолжит наконец актерскую династию Ильинских…»