Музыкальный дуэт «сестры Зайцевы» (не те, которые из Comedy Club, а настоящие) был очень популярен в 90-е годы. Песня «Сестра» — про двух близнецов, оказавшихся разделенными расстоянием, — вызывала слезы у чувствительных натур. Потом Татьяна вышла замуж за продюсера и бизнесмена Ника Високовского, и певицы подписали долгосрочный контракт в Америке. Но ностальгия оказалась такой сильной, что через несколько лет они решили вернуться и даже приобрели дом в Подмосковье. Новоселье не обошлось без эксцессов.

Татьяна Зайцева: «Я верю в то, что судьба человека предопределена свыше. И Господь Бог определяет, кому сколько прожить на этом свете, в каких местах. Мой муж Ник родился в Америке, но у него русские корни. Он из дворянской семьи, а его крестная была из рода Романовых. Предки Ника эмигрировали из России во время Гражданской войны, но очень хотели сюда вернуться, когда изменится строй. Мужу представилась такая возможность. Когда мы с Ником познакомились пятнадцать лет назад, у меня была квартира в центре города, на Тверской (в этом доме когда-то жила Любовь Орлова). Но нам с мужем хотелось купить дом за городом. Однажды Ник принес газету с объявлением о продаже… замка в деревне под названием Николо-Урюпино. Пока добирались, я чувствовала себя героиней пушкинской „Метели“: февраль месяц, валит снег, не видно ничего. Вдруг мы заметили впереди мерцающий огонек. Оказалось, это горела лампадка в местной церкви. Подъехали, стали расспрашивать, как добраться до нашего замка. Один из местных жителей вызвался нас проводить. И что же мы увидели? Сугробы по колено, никакого замка, стоит одна коробка — фундамент. Зато какая вокруг природа, лес, река! Наш провожатый рассказал историю села. Оказалось, что церковь рядом носит имя Николая-угодника. А имя моего мужа на русский манер — Николай. В их роду так называли всех мужчин. С этим связана одна легенда. Якобы кому-то из предков явился во сне Николай-угодник и преду-предил, что все мальчики должны носить имя Николай, иначе погибнут. И действительно: одного ребенка назвали Михаилом, и тот умер в раннем возрасте. Я стояла, и меня просто мороз по коже пробирал. Выяснилось еще одно совпадение: здесь похоронены князья Голицыны. А Георгий Голицын был близким другом Ника, они вместе учились в Америке».

Фото: Сергей Козловский.

Елена Зайцева: «Кстати, даже сам Георгий этих обстоятельств не знал. Он Нику рассказывал, что где-то в Подмосковье находилась летняя резиденция князей Голицыных. Там они похоронены. Но точного места назвать не мог».
Татьяна: «В общем, мы решили купить этот „замок“. Тогда был дефолт, трудные времена, но, видимо, для моего мужа это оказались доступные деньги. Строительство дома растянулось на пять лет. Получилось так, что Ник организовал нам с сестрой двухнедельные гастроли в Лас-Вегасе. И зрители так хорошо нас принимали, что нам предложили десятилетний контракт. Мы не смогли постоянно присутствовать при строительстве. Ник нанял архитектора, бригаду. Дело пошло. Но архитектор был грузином, и когда через некоторое время мы приехали „на объект“, то увидели… настоящий грузинский замок».
Елена: «Миллион входов и выходов, какие-то узкие темные окошки, все тяжеловесное, громоздкое — это был совершенно не наш вариант. За месяц мы перестроили все. Нанимать никого уже не стали. В Голландии я окончила высшую школу дизайнеров. (Второй муж Елены, Отто, — голландец. В этой стране она прожила несколько лет, но потом супруги расстались. — Прим. авт.) Так что весь дизайн — дело моих рук. Как видите, несмотря на то что снаружи осталась „замковость“, внутри жилье выглядит вполне современно».

Вы живете вместе с сестрой и ее мужем?
Елена: «Я живу в Москве, а сюда иногда приезжаю погостить. На третьем этаже есть моя комната. Раньше неподалеку стоял мой собственный деревянный дом. Но, увы, он сгорел. Кто-то из прислуги по неосторожности оставил зажженную сигарету. Безумно жаль, что погибли многие вещи, доставшиеся нам в наследство от родителей. А вообще я без Москвы жить не могу, мне нравится ритм большого города, я люблю свободу».
Татьяна: «А я поняла, что настоящая свобода может быть только здесь, на природе. Можно включать музыку, завести девятнадцать собак (они действительно у нас живут) — и никто слова не скажет. Да я, кроме своих собачек и белок, и не вижу никого. Полный релакс».
Елена: «Она тут с мужем в прятки играет. Сядет тихонько в одной из комнат, а он ее ищет».
Татьяна: «Раньше у нас была рация, мы с Ником переговаривались. А потом как-то надоело. Теперь, если я внизу, а муж наверху в кабинете, звоним друг другу на мобильный».

Лена, у вас возникали споры по оформлению дома?
Елена: «Я очень тактичный человек и тот дизайнер, который прислушивается к пожеланиям хозяев. Ведь им тут жить».
Татьяна: «Вместо узеньких бойниц, которые сделал наш грузинский архитектор, мы прорубили большие окна. Их сто двенадцать! Хотя у нас есть шторы, мы их не закрываем. Эту моду привезла Лена из Голландии. Там такой стиль. Помню, когда я в первый раз побывала в гостях у сестры, меня поразили две вещи: необыкновенной красоты тюльпаны и огромные окна. Лена говорила: «Закрыться — значит не видеть мир».
Елена: «Тем более что тебе есть куда смотреть — не на помойку, а на чудесный лес».
Татьяна: «Светлые тона тоже зрительно расширяют территорию. В гостиной более теплый цвет обоев, но в сочетании с камнем это смотрится красиво. В гостиной у меня оранжерея, зимний сад. Цветоводством я стала заниматься не так давно. Когда мы жили во Флориде, многие люди выбрасывали засохшие растения в горшках. А я их подбирала и выхаживала. У меня очень много книг по цветоводству, но я их не читаю. Цветы сами подсказывают, что и как с ними делать».

Татьяна, а зачем вам с Ником такой большой дом?
Татьяна: «Он не только для нас. Здесь часто бывают Лена и мой сын Алексей. Кроме того, мы принимаем гостей со всего мира, звезды Голливуда у нас останавливались: Майкл Дуглас, Чак Норрис, Стивен Сигал. Весь третий этаж занимают гостевые спальни».

Расскажите, что у вас на каком этаже.
Татьяна: «На первом — кухня, мое самое любимое место. Я обожаю готовить! Иногда делаю соусы, которые варятся по несколько часов, за ними нужно следить, постоянно подмешивая какие-то травки. Здесь у меня маленький телевизор, чтобы не скучать. И может, вам покажется, что не такие уж удобные сиденья, но когда я вечером присаживаюсь на этот стул, то запросто могу на нем уснуть».
Елена: «Мы воюем за этот стул, который стоит напротив телевизора. Только Чаку Норрису, почетному гостю, можем уступить его без боя. (Смеется.) Кухня — и мое любимое место в доме. Ей, кстати, уже лет двенадцать. Наверное, это самое первое из мебели, что появилось у нас в доме. В те времена в России не было хороших интерьерных салонов, так что мы привозили все из Италии, Америки, Голландии. Обстановка выдержана в классическом стиле, а классика не выходит из моды. Что-то (например, огромный стеклянный стол в гостиной) мы делали на заказ. За этим столом мы очень долго охотились — то есть мы представляли, как он должен выглядеть, везде его искали, но не находили».
Татьяна: «Мой муж почему-то любит все массивное, большое. Вы бы видели кресло в его кабинете! Дубовая мебель красивая, прочная, но она грузит. И, на мой взгляд, совсем не подходит для дома, в котором большие окна и стены отделаны под камень. Мы с сестрой старались найти легкие, изящные конструкции. Вот этот диван в гостиной просто огромен — на нем умещаются двадцать человек (наши гости проверяли). Но из-за светлой кожи он не смотрится тяжеловесно. Я сама в гостиной практически не бываю. Знаю, что если присяду на этот уютный диванчик, то уже не встану с него».

Спальня Елены. Фото: Сергей Козловский.

А почему?
Татьяна: «Я думаю, сыграла роль элементарная зависть. Почему-то у нас в России не любят успешных людей. Некоторые в нашем жилищном товариществе до сих пор с нами не здороваются. Я общаюсь с сельскими жителями. Мне с ними уютно, хорошо и просто. Чувствую себя эдакой деревенской Таней. Мне всегда охотно идут на помощь, просят автографы, диски».

Продолжим экскурсию по дому?
Татьяна: «Да. На втором этаже находятся спальни — наша с Ником и Лены. По оформлению этих комнат можно догадаться, насколько мы с сестрой разные люди. Спальня Лены выдержана в спокойных и холодных тонах, а у меня, наоборот, все яркое — желтое, оранжевое, красное. Рядом располагается балконная комната, здесь я занимаюсь йогой, здесь же возношу молитвы. Это мое убежище. Удивительно: у нас в доме мало дверей, они практически не закрываются, но в этой комнате меня почему-то никто никогда не может найти. Еще одно любимое место — зеленая ванная, я чаще нахожусь там, чем в своей собственной ванной комнате. Третий этаж — гостевой. Там есть веранда, и Ник собирается сделать джакузи с подогревом, чтобы зимой можно было, принимая ванну, смотреть на заснеженный лес. Разве это не чудо? На четвертом этаже располагаются офис, кабинет мужа и комната, которую мы назвали родительской. Туда не так-то легко подняться по крутой лестнице, так что если муж усаживается в кабинете, это на полдня. На цокольном этаже — зал, где мы занимаемся спортом, сауна, солярий. Там же мы храним концертные наряды».

А что представляет собой таинственная родительская комната?
Елена: «Она выдержана в ретростиле. В ней мы собрали всю мебель, оставшу-юся от родителей. Там стоит старенький телевизор — он работает до сих пор! Старинная китайская ваза осталась от бабушки. Видите вот эти фарфоровые фигурки? Они из Дрезденской галереи. После войны галерею разграбили, и некоторые экспонаты оказались в частных коллекциях».
Татьяна: «Мама, как и мы, обожала собак. И, живя с папой в Германии, покупала статуэтки собачек. Увы, многое сгорело при пожаре, а часть разбили домработницы. Вот эту вазочку мы даже склеивали… А два ведра фарфора я по ошибке выбросила на помойку. Мама завернула каждую фигурку в газету и сложила в ведра. Говорит: „Танечка, отнеси в машину“. У нас каждое утро приезжала мусорная машина, и я подумала, что мама имеет в виду ее… Так жалко было! Зато вместо фарфоровых у нас много живых собак. Судьба каждого из наших питомцев очень тяжелая. Мы их приютили, выходили. Они спят в отапливаемых вольерах, счастливы, любимы и охраняют нас от злоумышленников».

У вас очень много картин, подписанных именами знаменитых художников. Это репродукции?
Елена: «Их пишет Танин муж. У сестры увлечение — цветы, а у него — живопись. Мой второй муж, Отто, имел обыкновение громко петь в душе. Причем фальшиво. Помню, меня это безумно раздражало. Но моя маменька говорила: „Не ругайся на него. Так человек выражает эмоции — все, что накопилось на сердце. Он должен их выплеснуть, а вода — смыть“. Ник выплескивает свои эмоции на полотно».
Татьяна: «Он пишет в стиле Пикассо или Сальвадора Дали. И в шутку подписывается так же. Говорю ему: подпиши работы своим именем. По-моему, муж очень талантлив».

Хозяйская ванна. Фото: Сергей Козловский.

Лена, вы как дизайнер этого дома чем гордитесь больше всего?
Елена: «Не могу сказать, что прямо-таки испытываю гордость. Просто я люблю этот дом, мне здесь уютно и приятно».
Татьяна: «Расскажу одну историю. У меня так часто бывает: сначала что-то делаю, а потом думаю. Прошлой осенью я решила перекрасить холл в ярко-желтый, под цвет листьев. Очень люблю это время года — золотую осень, оно связано у меня с приятными воспоминаниями… Ну вот, выкрасила я стену, ни с кем, кроме мужа, не посоветовавшись. Даже Лене не сказала. И когда сестра вошла в мой дом, то застыла на пороге. А потом сказала: „О боже! — и приложила руку к сердцу. — Да как можно было так испортить классику!“ И уехала сразу».

Лена, вы, наверное, расстроились?
Елена: «Очень. Я увидела, что поломан, грубо нарушен стиль. Эта нелепая ярко-желтая стена просто убила все. Померкли все цветы, все картины».
Татьяна: «Две недели мы уговаривали Лену, ругались, что она ничего не понимает, вкуса у нее нет, а сами внутри осознавали, что сотворили нечто ужасное. Потом наняли мастеров. Ушло двадцать ведер краски, чтобы заглушить этот желтый цвет. И когда я пригласила Лену и она увидела, что все вернулось на круги своя, — вот это была ее самая большая победа!»