Наши пути пересеклись случайно — о таких встречах говорят: это судьба. И дернул же меня черт пожаловаться друзьям-энтомологам на обилие домашних тараканов, обнаглевших до того, что они уже инспектировали содержимое моих кастрюль!
— А нет ли такого зверя, — поинтересовалась я, впрочем, особо не рассчитывая на удачу, — чтобы жрал этих тараканов как родных, а то убивать их мне не позволяет непреодолимое чувство брезгливости?
— Как же, как же, — сладким голосом ответили мне, доверчивой, приятели и повели в дальний угол, где приткнулась невзрачная застекленная коробка. вот они, родимые, первые враги тараканов.
— Беру не глядя! — заорала я, не подозревая, что за сюрприз ждет меня через минуту.
Повторяю, он был омерзительным. Все его тело покрывала черная броня, на морде красовались огромные, страшные до жути глазищи, а усы… Боже, какие это были усы! Их длина превышала размеры самого таракана, который оказался почти с мою ладонь. Одним словом, это был жук, тот еще жук.
Когда милым энтомологам удалось-таки привести меня в чувство, я услышала долгую, занимательную повесть о кровной вражде моего нового знакомого и домашних рыжих тварей. Да-да, не удивляйтесь: это была кровная вендетта, и даже более того — вражда видов. Лишь один из них мог выжить и контролировать определенную территорию, в данном случае — мою собственную кухню. Даже только что оклемавшаяся после обморока, я понимала: у мадагаскарского таракана — шансов несравненно больше. — Он сожрет всю «твою» тараканью мелочь, — убеждали меня люди, жизнь отдавшие этим самым тропическим тараканам, — он выест все кладки, у тебя не будет проблем.
— А он? — от мысли, что в кухне будет охотиться такое чудище, хотелось плакать.
— Он? Так он же тропический, ему жара нужна. — поживет у тебя несколько месяцев, выведет тараканов и потом сам тихо сдохнет.
— А он не того… не самка? Не беременная самка?
— Обижаешь! Что же мы, по-твоему, таракана-мальчика от девочки отличить не в состоянии!
— А… интернациональные связи у них не в обычае? А то как мутанты разведутся…
— Да не разведутся, не разведутся. Да не бойся ты его так, давай руку.
Бояться было стыдно, вроде взрослая уже девка, и я протянула руку. Таракан замер на ладони. Я осторожно дотронулась пальцем до его спинки, и… истошный вопль потряс комнату. От моего, клянусь, ласкового прикосновения таракан внезапно запрыгал на одном месте и отчаянно заверещал, в ту же минуту он полетел на пол, а я оказалась на метр в стороне.
— Он не разбился? — чувство жалости пересилило отвращение, брать на себя смерть ни в чем не повинного таракана не хотелось.
— Да не сдох, не сдох, — успокоили меня приятели. — Имей в виду: он еще когда бегает, сильно ногами топает.
«Соседи приходят, им слышится стук копыт», — обреченно подумала я, осторожно убирая коробку с тараканом — все-таки божья тварь! — к себе в сумку. Коллегам, которые, не урезонь я их, заставили бы бедного гостя с Мадагаскара прыгать и верещать до потери пульса, сам таракан о понравился, а мое peшение взять его в дом — не очень…
— Подумай, — увещевали они, — просыпаешься так среди ночи-а у тебя в кухне топот стоит, черный таракан за рыжими гоняется…

Я крепилась — не выкидывать же. Срочно придумала ему имя, чтобы он стал мне как-то роднее — все-таки не какой-то там таракан, а мой, по кличке Филипп. Между тем на улице похолодало, и отпустить таракана в прохладную кухню означало погубить его. Я начала уходить с работы пораньше, чтобы успеть купить Филиппу свежих яблок. Замирая от страха и отвращения, я, стараясь не потревожить таракана, изымала старые кусочки фруктов и клала в коробку новые. Буквально через секунду Филипп резко разворачивал ус в сторону угощения, следом перемещался второй ус, после чего к яблокам направлялся и сам таракан. Филипп смаковал капельки яблочного сока, как истинный гурман. Однажды он сбежал. Я взяла коробку и… о ужас Он же сдохнет! Сдохнет от холода! Поиски увенчались успехом, Филипп сидел в кресле и обиженно таращил усы в разные стороны.
— Как же ты, зараза, сдвинул крышку!
А потом на улице потеплело, да и батареи работали на полную катушку, настало время объявить Великую охоту. Я открыла крышку. Tpи дня Филипп приходил домой, в коробку, а потом исчез. Три месяца после этого у меня не было тараканов… Теперь рыжие снова завоевывают территорию — где мой Филипп? Может, не вынес превратностей русской зимы, а то, чего доброго ушел к соседям… Не убили ли они бедняжку? А недавно кое кто из коллег, еще не забывших моего Филипка, поинтересовался, нельзя ли им достать такого же, уж больно тараканы одолевают. Я тоже подумываю завести еще одного «домашнего любимца». А что? Пусть лучше громко топает на кухне один громадный таракан, чем тихо шныряет прорва мелких.