Идея
Андрея Кончаловского весьма впечатлила статья в Интернете о почтальонах в российской глубинке. По статистике, за последние пять лет количество деревень в России сократилось на 17 тысяч. Также отмечается, что население каждой из как минимум 34 тысяч деревень не превышает десяти человек. Удаленность от городов и бездорожье не позволяют ни врачам, ни полицейским добраться до многих населенных пунктов, и в этой ситуации единственной связью между людьми и цивилизацией является почтальон. «Мне хотелось снять подробное исследование жизни человека, и тогда я стал думать: жизнь какого человека мне бы хотелось проследить? — делится Андрей Кончаловский. — Потом возникла идея: почтальон — замечательная профессия и в городе, и в деревне. Он видит много разных людей, с ним можно увидеть целый слой любого общества. Почтальон, конечно, хорошо, а когда он в деревне — еще лучше. И мы стали искать».

Поиски
Решение режиссера работать не с актерами, а с обычными людьми подразумевало поиск деревенских жителей с судьбой и окружением, достойными киносценария. Именно поэтому актерские базы здесь не пригодились, и команде Кончаловского пришлось, подобно документалистам, ездить по деревням и собирать материал. Сначала отобрали пятьдесят претендентов, потом оставили двадцать, потом всего трех и наконец сделали окончательный выбор. «Мне показалось, что именно с этим человеком — Алексеем Тряпицыным — будет очень интересно, — рассказывает Андрей Кончаловский. — Мы поехали к нему, поговорили, посмотрели его, так сказать, „реципиентов“ — тех, кто получает почту. И поняли: это — то самое. Вот так возникли главный герой и остальные герои, которые все играют сами себя».

Герой
Почтальон Леха, он же Алексей Тряпицын, родился и вырос на берегу Кенозера, в деревне в Архангельской области. Все его братья и сестры разъехались, а он остался жить в доме, построенном отцом. «Мне когда позвонили от Кончаловского, сказали, что хотят посмотреть, можно ли меня в кино снять, я решил, что это розыгрыш. Даже специально перезвонил с другого номера, у знакомого телефон взял, чтобы проверить. Но там ответили — „кинокомпания Кончаловского“, и я понял, что это не розыгрыш, — говорит новоиспеченный актер. — Большой радости не было, я не любитель на камеру работать. Да и боялся. Сначала думал, что повожу их на лодке, они деревни снимать будут. А они говорят: „Тебя будем снимать“. Я: „Меня-то зачем? Какой из меня артист?!“ Даже присниться не могло такое». Самым сложным для Алексея было смотреть в камеру, но когда он понял, что этого делать и не нужно, то все стало гораздо проще. По сценарию, почтальон должен был разговаривать с жителями деревень. И ему никто не отказывал в общении. Поэтому снимали то, что происходило на самом деле.

Место
Кенозерский национальный парк — особо охраняемая природная территория. Но громкий статус и изумительная красота места (озеро, маленькие церкви и немногочисленные деревеньки) не делают жизнь людей безмятежной. Весной, когда лед начинает таять, и осенью, когда озеро еще не замерзло, добраться до «большой земли» становится невозможно. В этой ситуации жители маленьких деревень, разбросанных по берегам озера, остаются в абсолютной изоляции. Они ловят рыбу, топят печи, пекут хлеб и живут только за счет собственного труда. «Туда добираться три дня и три ночи, — вспоминает оператор Андрей Валенцов. — Сначала на автобусе едешь, потом на джипе, дорога все хуже и хуже. И вот ты приезжаешь к такой большой деревне, со всех сторон вода, ты садишься на речной пароход и еще на нем дальше плывешь. И где-то в конце маршрута, куда этот пароходик и не заходит никогда, стоит хутор, буквально три дома».

Награда
«Участие в Венецианском кинофестивале для меня очень важно, потому что Венеция — это первое место, куда я приехал из Москвы, будучи студентом ВГИКа. Венеция меня шибанула на всю жизнь. В этот год моя студенческая работа получила там премию, и в этот же год фильм „Иваново детство“ Андрея Тарковского, для которого я писал сценарий, — „Золотого льва“. Это было начало моей карьеры, — вспоминает Андрей Кончаловский. — С Венецией связано мое ощущение Европы. Там я увидел на улицах поющих людей, и мне показалось это странным: вообще-то люди должны петь на праздниках, а у них, венецианцев, каждый день — праздник. Участие в фестивале в Венеции для меня доказательство того, что можно снимать кино „на коленке“, и оно может иметь смысл для кого-то другого».