Философия никогда не даст ответа на свой основной вопрос: бытие определяет сознание или наоборот? Опять-таки непонятно: лицо определяет характер человека или это лицо подстраивается под характер? Глядя на Владимира Зельдина, сразу понимаешь: перед тобой — аристократ. И не ошибаешься. Зельдин подчеркнуто галантен. У него прекрасный русский язык, начисто лишенный любых слов-паразитов и неологизмов. Он без преувеличения обворожителен. И, наверное, у него можно даже поинтересоваться, бытие ли определяет сознание…АРТИСТ— Это понятие более широкое, чем актер. Это человек, владеющий мастерством синтетического искусства — драмой, вокалом, танцем. Плюс, само собой, темперамент, выразительность, возбудимость, обаяние, внешние данные. Вот из чего складывается артист.АМБИЦИИ— Это то, без чего артист не может. Ведь мы люди не вполне нормальные… Нам нужен успех. А наш инструмент — это мы сами, наши нервы, сердце, эмоции, которые все время находятся в работе. Всегда волнение, повышенная температура. Это же ненормальное состояние для обыкновенного человека. Отсюда и сердечные приступы, и печальные концы. Поэтому я считаю, что профессия артиста — вредная. На некоторых производствах дают молоко. Нам бы тоже не помешало.АЛКОГОЛЬ— Это зло. Я никогда не пил и не пью. Для меня норма — рюмка водки. Или бокал вина, или шампанского. Могу выпить, когда чувствую дискомфорт. Но я никогда не бываю пьян. Чувствую, что если я напьюсь, — будет не по себе. Хотя иногда артисту нужно после спектакля остыть, расслабиться, поболтать…

Но трагедия, когда великие актеры спиваются. Вот Петя Алейников — удивительная личность. Вы не представляете, какой он пользовался популярностью и любовью у народа!

Вот Алейников приезжает на съемки — моментально собирается толпа, его приглашают на разные застолья. Ему в номер в чайнике приносили водку под видом чая! Помню, снимали сцену на военном аэродроме. Мы все уже в костюмах. И вдруг откуда-то появилась группа летчиков — и Петя исчез. А потом появился в таком состоянии, что не мог сниматься. Ведь если отказывался — считали, что загордился, не хочет общаться с простым народом. А Боря Андреев — огромный, начитанный, умный, эрудированный? Их подкосила чарка. Я очень отрицательно отношусь к алкоголю.ДЕНЬГИ— Я к ним спокойно отношусь. Несмотря на то что они вышли на первый план сегодня. Но они не дают счастья. Это просто большое удобство. Я прожил большую жизнь — а у меня кроме машины ничего нет. Большинство драматических артистов всю жизнь занимается благотворительностью. То вознаграждение, которое мы получали в театре, — это мизер, если сравнивать, предположим, с зарубежными актерами. Это очень несправедливо. А ведь наши артисты гораздо интереснее, сильнее, чем зарубежные.

Взять такое талантище, как Володя Машков. Режиссер, актер… Он абсолютно не уступает тому же Николсону! Но Николсон за эпизод получает 5—6 миллионов. А Машков за главную роль?

У меня, например, после «Свинарки и пастуха» и «Сказания о земле Сибирской» там была бы вилла с прислугой… Но я не жалуюсь и не горюю.ДАЧА— Восемнадцать лет я арендовал в Серебряном Бору дачу Мосдачтреста. Это две комнаты и веранда. С мая по сентябрь платил шесть тысяч. Для меня это очень недорого. Мои соседи там — генерал-лейтенант (98 лет), журналистка, прокурор в отставке… И меня Серебряный Бор вполне устраивал. Там микроклимат, удобно — могу быстро приехать, отдохнуть, погулять, переночевать… Сейчас оттуда нас выселяют… То ли Мосдачтрест все приватизировал, то ли что другое. Но таких дачников, как я, выселяют, и будут ломать эти дома. Построят современные канадские коттеджи. Их будут сдавать, но у меня уже таких денег не будет. Хотя Миша Жванецкий уже арендовал там одну дачу на 49 лет, все обустроил. Олег Газманов постоянно живет…ДОМ— Это для меня все. Я очень люблю свой дом. У меня маленькая квартирка: 28 метров на троих с женой и собакой. Я мог, конечно, попросить у министра что-нибудь попрестижней… Не сомневаюсь, что мне дали бы и больше. Но в этой квартире у меня бывали такие великие люди! Махмуд Эсамбаев, Катя Максимова, Владимир Васильев, Гена Хазанов, Андрюша Миронов, Лариса Голубкина… Там аура. Поэтому она для меня очень дорога.

Только дома я могу по-настоящему расслабиться, отдохнуть. Это не крепость, но… Хотя я очень люблю своих коллег, друзей, но у меня мало возможностей принять их у себя всех сразу. Когда был мой юбилей, после театра самые близкие, дорогие люди пошли ко мне домой — а сесть не могли. Негде. И все стояли. А Гена Хазанов тогда сказал после паузы: «Да… В такой квартире может жить только хороший человек».ЖЕНА— Вета — мой огромный друг, помощник… Она гораздо умнее, образованней меня… Как я говорю в одном спектакле, жена — мыслительный центр, рулевое колесо…ЖЕНЩИНЫ— В течение всей моей творческой жизни мне часто приходилось объясняться в любви — например, в «Учителе танцев», который я сыграл более тысячи раз, и т. д. И поэтому у меня к женщинам сохранилась такое рыцарское отношение. И эта моя влюбленность, несмотря на возраст, дает мне энергетику, возможность выходить на сцену.

Кстати, мою карьеру в кино решили женские голоса. Меня утвердили женщины. Я, молодой актер, пришел на пробы. Пырьев снял с конца — сцена, когда я приезжаю в деревню, вхожу в горницу и говорю: «Здравствуйте, Глаша!» Снял, проявил пленку и пригласил всю женскую массовку, реквизиторов, костюмеров, бухгалтеров на просмотр. Спросил: «Ну как, вам герой нравится? Будет его публика воспринимать?» — «Да, да». Так что на роль пастуха меня утвердили женщины.ЗАВИСТЬ— Для меня этого понятия нет. Может, поэтому я так долго и живу? Я всегда искренне восхищаюсь коллегами, их спектаклями… Я посещаю спектакли, концерты, вечера, езжу на фестивали… Мне интересно… Встречаю там тех, кого не видел годами, смотрю новые картины, оцениваю состояние кино, исполнительского мастерства, режиссуры…

Если ты владеешь своей профессией — ты не будешь завидовать. Я в свои годы могу делать то, что в моем возрасте ни один актер не может. И горжусь этим. Это в жизни я такой флегматичный, хожу с палкой, для уважения… А на сцене я совершенно другой…ЗДОРОВЬЕ— Это дело первостепенное для актера. Главное. Не звания, не награды, которых у меня очень много. Не могу сказать, что я поддерживаю здоровье. В моем возрасте так, как я работаю, работать нельзя. У меня четыре названия в театре. Многовато нагрузки…

Я не знаю, почему так долго живу и продолжаю работать, хотя мои сверстники уже отдыхают… Ведь мое здоровье совсем не идеальное. Во время Гражданской войны, когда я был ребенком, у меня была дизентерия… В 35 лет у меня обнаружили довольно-таки серьезное заболевание желудка — пониженную кислотность и хронический гастрит. Я курил и пил, это, конечно, сыграло роль. У меня были такие нагрузки в «Учителе танцев», а когда эти желудочные боли, когда подташнивает, — такое дискомфортное состояние… Но я шесть лет ездил в Ессентуки и вылечился. Были карбункулы — я даже играл с ними. И все хирурги говорили: вы с ума сошли! У вас ногу могли отнять, если бы прорвался нарыв и началось заражение крови.

Потом уже, к сорока годам, стабильно стал себя чувствовать. Но был аппендицит — вырезали в Сочи, когда я там отдыхал летом. Причем сделали две операции подряд — потому что во время первой внесли инфекцию и рана долго не заживала.ИРОНИЯ— Артисту она необходима. Вообще чувство юмора. Что может быть печальней надутого от собственной важности артиста? Вот Махмуд Эсамбаев окончил три класса, но был награжден природой большим умом, ироничностью, остроумием. Юмор обязательно должен присутствовать.ЛЮБОВЬ— Это такое потрясающее состояние души человека. Можно сразу отличить влюбленного. Это не болезнь, но это где-то рядом, может быть — поскольку связано с чувством, нервами, сердцем… Это не страсть или влюбленность, которые могут быстро пройти. Это глубокое состояние — когда не видишь человека полгода, а чувство остается…

Когда встречаются два молодых человека, два разных характера, во взаимоотношениях необходим компромисс. И конечно, мужчина должен в чем-то уступать женщине — даже если она неправа. Должен быть рыцарем. Это сохранит взаимоотношения. Трагедии идут от эгоизма.МЕЧТА— Я рано потерял родителей и всегда вспоминаю их с нежностью… Я всю жизнь жалел, что мои родители не были свидетелями моего… не успеха, нет, а овладения своей профессией…МОСКВА— Я помню Москву с 24-го года, когда вышел на вокзал, приехав из Твери. Зима. Извозчики, трамваи, звонки, крики… Потрясающая картина, какой-то необыкновенный театр… И мы сели на санки, отец повез нас на Крестьянскую заставу, там был такой Шкаловский переулок, где жили в деревянных домах с дворами ломовики-извозчики, которые по утрам запрягали лошадей и выезжали на работу в город. Я это хорошо помню. Воронцовская улица, Таганка, Красная площадь, Арбат, Собачья площадка, где была музыкальная школа Гнесиных, — там я учился на скрипке…НОСТАЛЬГИЯ— Вообще я очень демократичный человек. Никогда не кичусь, что я народный артист, лауреат премий. Мне не присуще это. Но у меня есть такая ностальгия по возрасту, когда мне было 26 лет… Когда кругом была какая-то эйфория, что я снимаюсь, что рядом такие выдающиеся актеры, режиссеры… Это время становления меня как актера, как человека… И я не очень задумывался о том, что все это быстро проходит — как в одной песне поется, есть только миг между прошлым и будущим…ПЫРЬЕВ— Я запомнил его на всю жизнь. Иван Александрович был очень резкий. Иногда грубый. Но не по отношению ко мне. Может, я был слишком робок. Он имел подход ко мне, стремился, чтобы я освободился, не был зажат, напряжен… В нем я чувствовал человека очень большого обаяния, умеющего привлекать к себе людей.

Вот снимаем в павильоне огромную сцену. Я участвовал и еще три актера. И его отношение. Казалось бы, война. Нужно скорее сдать картину. Он снял эпизод, проявили. Пырьев посмотрел и не был удовлетворен тем, как его сняли. Все переделали. Его отношение к делу — отношение настоящего художника, который вне всяких экстремальных обстоятельств, для которого важно качество его труда, невозможна халтура. Для меня это была великолепная школа…

Я его не боялся. А его ведь другие боялись. Он был грозой. Совершенно не переносил лентяев. Никто на съемочной площадке не мог сидеть сложа руки. Просто ненавидел бездействующих на съемочной площадке людей.

Для меня Пырьев — фигура удивительная. Он на моих глазах создал Союз кинематографистов. Он был директором «Мосфильма» и опекал молодых режиссеров. Он отстоял Рязанова. Я снимался в «Карнавальной ночи» в маленькой роли белого клоуна. У Эльдара Александровича это была первая картина. В то время цензура в ходе съемок просматривала отснятый материал. А он был интересный, но спорный. Бюрократию высмеивал великолепно играющий Игорь Ильинский. И был момент, когда комиссия решила заменить Рязанова более опытным мастером. А Пырьев отстоял этого молодого талантливого человека, который затем вырос в выдающегося режиссера.РЕБЕНОК— Это восприимчивое существо, все впитывающее, как губка. В доме должен быть нормальный климат, в котором должны расти дети. Иногда видишь сюжеты по телевидению, как беспризорные дети приезжают в Москву от ненормальной конфликтной обстановки, от криков, истерик, драк взрослых — мне их очень жалко. Я обожаю детей. У меня был сын — он умер в детстве… Воспитание ребенка, формирование его характера начинается с семьи… Если она есть…СОЖАЛЕНИЕ— Мы ведь никогда не удовлетворены тем, что сделано. Хотя прожита большая жизнь, но мимо меня прошло много ролей, которые я бы смог сыграть в том же в Театре Красной Армии. Ромео, Сирано де Бержерак… Но наша профессия — очень зависимая от режиссера, от директора, от зав. труппы и т. д.

Однажды во время войны, в 43-м году, снимался фильм «Близнецы» — режиссер Константин Юдин. В ролях: Михаил Жаров, Людмила Целиковская, Вера Орлова, Костя Сорокин. И утвердили меня. Я играл моряка-грузина. И мы уже снимались в Одессе на яхте, королевском румынском бриге. Наши взяли его в плен — там даже продукты были оставлены, которыми мы воспользовались. И вдруг из Москвы пришло сообщение — меня заменяют другим актером. Русским. Из Малого театра — Дмитрием Павловым. И для меня это был, конечно, удар.СПОРТ— Я всегда любил спорт, всегда им занимался. Когда окончил кавалерийское училище, ходил на манеж в школу верховой езды на улице Воровского. И там оказался в компании Васи Сталина, сыновей Микояна. Мы проходили рубку, тажировку, брали препятствия. Я имею диплом ворошиловского всадника… Это мне пригодилось в «Свинарке и пастухе».ТАЛАНТ— Это труд. Ромм сказал, что артист — это 95 процентов труда и 5 процентов таланта. Но талант — это и божий дар, конечно. Плюс терпение, упорство, целеустремленность. Вот Эмиль Гилельс записывал фонограмму концерта Листа для «Сказания о земле Сибирской». Я там играл пианиста и должен был изучить весь ритмический рисунок. Я был на этой записи, когда дирижировал великий Голованов… Это событие! Я сидел и слушал. Гилельс играл, переигрывал снова и снова…ТАНЦЫ— Для меня была настоящая трагедия, когда в 12 лет я не поступил в хореографическое училище Большого театра. Мой папа категорически не хотел. И он сделал все, чтобы я не поступил.

Я вообще очень хорошо двигаюсь — рос в музыкальной семье, и музыка у меня в крови… И меня брали в училище. Но сказали: мы вас возьмем, но вы будете плестись в хвосте, потому что у вас плохое сердце. И для меня это было трагедией.

А среди балетных у меня есть большие друзья — Мария Тимофеевна Семенова, Майя Плисецкая, Катя Максимова, Володя Васильев. В Большой театр я хожу с 35-го года. Еще Смальцова видел, Кандаурову, Сережу Корень — был такой характерный танцовщик из Ленинграда. И то, что сейчас происходит в Большом, возмутительно. С такими людьми, как Васильев, Светланов, так поступать нельзя. Володе даже не предложили возглавить балетную труппу. Как так можно? А он сейчас нарасхват — по всему миру гастролирует.СОБАКА— Павлов сказал: собака вывела человека в люди. Я согласен. Я обожаю животных. Мой «дворянин» Борис Николаевич, который с нами уже десять лет, — первое лицо в доме. Самые вкусные куски — ему. Я с ним гуляю и утром, и вечером по полтора-два часа. Мы его избаловали — он чувствует, что он главный. И все себе позволяет — лежать на диване, на кровати… Вот такие мы с женой.СУДЬБА— Я человек суеверный. Верю в судьбу. От предначертанного никуда не уйдешь. У меня судьба не то что… счастливая, но, во всяком случае, благополучная.

Если б не «Свинарка и пастух» и не эта бронь — меня бы не было в живых. Мои сверстники не вернулись с войны. Это, точно, судьба.

Или в 80 лет у меня случился инфаркт. Вызвали «скорую помощь», и меня повезли в Бурденко. Врач посмотрел и сказал, что это признаки грудной жабы, никакого инфаркта нет… Но меня все равно отвезли в реанимацию под капельницу. На следующий день пришла ко мне жена… И вот при ней у меня случился приступ — обширный инфаркт — страшная боль, такая круговая. Как будто тебя сжимает колесо. Я валидол глушу, зову врача. Пришли два молодых, повезли меня в кабинет. Я не врач, но теперь знаю, что при инфаркте прежде всего нужно снять боль — я человек очень терпеливый, но боль была невыносимая. Я мокрый был от пота — сестра стояла с полотенцем… вытирала меня. Что сделали эти два молодых дурака? Причем подшофе — у меня ж актерский глаз. Они подключили меня к аппарату, который показывает, как проходит инфаркт, вместо того чтобы снять боль! И наблюдали за мной! Я умолял. «Сейчас-сейчас…» Наконец, они отключили меня от аппарата, начали делать укол в вену — не смогли попасть! И произошло кровоизлияние. Привезли в палату и так и оставили. Наверное, подумали: ну, 80 лет, умрет — скажем, возраст. Мне сунули таблетку от боли — баралгин, что ли. И вот чудом к утру боль стала отходить. И я выкарабкался. Поэтому я верю в судьбу.