ТИТРЫ

«МАРШ ТУРЕЦКОГО−2»Россия, 2001

Производство: «Студия 2 В» по заказу РТР

Режиссер: Михаил Туманишвили

Продюсер: Давид Кеосаян

РТР, 20.55,

вторник—пятница

По любому мало-мальски популярному сериалу российского производства у нас сейчас принято снимать продолжение. Продюсеры ведь как рассуждают? Раз первые серии прошли на ура, актеров запомнили и полюбили, то почему, собственно, не снять вторую часть? Поскольку многие надеются, что рейтинг у сиквела будет выше, чем у нового телетворения. Не обошла сия участь и «Марш Турецкого». С июля по декабрь было снято еще двенадцать серий по книгам Фридриха Незнанского. Около месяца назад «МК-Бульвар» посетил съемочную площадку «Турецкого−2».

В морозный ноябрьский вечер жизнь гостиницы «Университетская» оказалась парализована: холл оккупировали киношники. Догадаться об этом можно было еще на улице, так как на гостиничной лестнице стояли большие прожекторы. Прошмыгнув внутрь, мы с фотографом принялись искать кого-нибудь, кто мог бы нам объяснить, что тут происходит. Девушка с хлопушкой подвела нас к режиссеру Михаилу Туманишвили, который моментально сплавил нас Александру Домогарову. Сам Михаил Иосифович пытался деликатно договориться с администратором гостиницы. Дело было в том, что снималась сцена, в которой герой Домогарова входит в отель, и нельзя было, чтобы в кадр попал кто-то посторонний. Поэтому постояльцев не впускали и не выпускали. «Сцена занимает всего 44 секунды, нет ничего страшного в том, что они подождут», — пытался урезонить разбушевавшуюся женщину Туманишвили. «Ничего не знаю, вы подрываете авторитет гостиницы. Следует доплатить», — отвечала она. В конце концов Михаил Иосифович не выдержал и бросил на растерзание скандальной тетке своего помощника. Слегка опешив от столь стремительно и громко развивающихся событий, мы схватили Домогарова и попытались скрыться с ним в дальнем углу холла. Александр не протестовал, но на вопросы отвечал неохотно.

— Что сейчас вообще снимается?

 — Снимается начало очередной серии — если честно, я уже сбился со счета какой.

— В разных интервью вы говорите по-разному. В одном — что похожи на своего героя и даже принимаете его манеру разговора, жесты. В другом — наоборот: что как только выходите со съемочной площадки — сразу стараетесь от него отойти. Так как на самом деле?

 — Ну, естественно, я другой в жизни. У него совершенно другая голова, он по-другому разговаривает. Как ни крути, а он следователь Генпрокуратуры по особо важным делам. Специфика работы накладывает отпечатки. Другое дело, что я пытаюсь его очеловечить, чтобы он был нормальным человеком, со всеми человеческими примочками. Поэтому по возможности оживляю его речь, слова. Но склад ума совершенно другой: он просчитывает много вариантов, ходов в одном деле.

— Но хотелось бы быть таким?

 — Хотелось бы. Но я боюсь, что это уже невозможно. (Смеется.)

— По поводу первой части были как хорошие отзывы, так и критические…

 — Я могу сказать одно: я не смотрел ни одной серии.

— …что Турецкий жесткий, а порой и жестокий человек, который не задумываясь может пожертвовать чьей-то жизнью…

 — Ну вообще эти люди — как врачи. Мы — нормальные люди — на кровь реагируем, а врачи не реагируют. Так же и эти. Ну, как-то они, естественно, реагируют, но когда этого много, много, много — уже не так остро воспринимается. В этом он жесткий.

— Да что вы меня все время перебиваете! Он во второй части у вас такой же?..

 — Отчасти такой же, отчасти повзрослевший, отчасти более опытный.

В это время Александра позвал режиссер — репетировать и снимать очередную сцену. Мы же пошли бродить среди съемочной группы. Какая-то дама ходила и собирала деньги, так как, оказывается, был сотый день съемок сериала, и любой уважающий себя киношник такое событие не может не отметить. (Хотя, как потом признался режиссер, это был 101-й день, просто вчера некогда было праздновать.) Она подходила ко всем подряд и просила материального взноса на сию благую затею. «Сколько?» — спрашивали у нее. «Кто сколько сможет, но вообще-то у нас принято давать как можно больше», — терпеливо объясняла она каждому.

Большое количество проживающих сидело в холле на диванчиках и внимательно наблюдало за всем происходящим: еще бы, когда еще увидишь, как кино снимают! Один маленький юркий мальчишка не отходил от Домогарова ни на шаг, везде болтался следом за ним. «А стрелять будут?» — спросил он у нашего фотографа. «Вряд ли». — «Жалко», — расстроился ребенок. Как выяснилось в дальнейшем, мальчика мы обманули, потому что все-таки стреляли. Хотя его все равно бы на место сражения не пустили.

Пока переставляли свет и камеры для съемок следующей сцены, Домогаров ходил взад-вперед и нервно курил. В итоге подошел ко мне жаловаться:

 — Сколько времени впустую…

— Да ладно вам. Это еще не худший вариант. И как вы выдерживаете?

 — С трудом.

— А роль вы когда учите?

 — На ходу.

— Ну, в принципе, не сложно запомнить текст на минуту-две.

 — Да?.. А бывает, и по пять минут сцена, и по восемь.

— А сколько страниц текста в день получается?

 — У меня — много. (Смеется.) Не считал никогда. Понимаешь, в целях экономии времени вместо того, чтобы снимать, как что-то происходит, снимается рассказ о том, что произошло или должно было произойти. И поэтому приходится много разговаривать. И много запоминать. Особенно когда приходится запоминать, кто, кого, за что, зачем и из-за кого…

— Ну и как? Все получается запомнить? Или импровизируете, если что-то забыли?

 — Ты внимательно смотрела сейчас? Половина своих слов. Я ж тебе рассказывал: начинаешь подминать под себя, под нормальную человеческую речь.

Снимается вторая сцена — на ресепшене. Режиссер, сидя в противоположном углу холла, «изображает» в микрофон радио: «В результате столкновения имеются трое убитых, в том числе лидер студенческого движения, преподаватель местного университета Русаков Владимир Владимирович. Госпитализировано 12 человек с травмами различной степени тяжести. По данному факту прокуратурой Степногорской области возбуждено уголовное дело».

После команды «Стоп! Снято!» звукорежиссер попросил всех минуту помолчать, так как надо было записать паузу. Вся съемочная группа замерла и задержала дыхание, и тут из лифта выскочила женщина. Двери лифта жутко проскрипели, женщина на каблуках, которые в этой гробовой тишине громко цокали, пыталась незаметно прошмыгнуть. Из-за нее паузу пришлось увеличить еще на несколько секунд. Когда звукорежиссер наконец снова разрешил всем разговаривать, мы обратились к нему с вопросом:

— А что значит «записать паузу»?

 — Режиссер зачитывал текст, который потом будет звучать по радио и, очевидно, будет заменен на голос дикторши. Это место я вырежу, а что-то мне нужно вставить. То есть ту же паузу, в которой происходило основное действие.

— И часто так приходится?

 — Ну, практически всегда. Просто необходимо писать паузу тех интерьеров, в которых все это снимается. При монтаже приходится прорезать очень многие посторонние шумы, ненужные служебные команды, и эти дырки затыкаются такой паузой.

— А женщина, которая прошла?..

 — Ну, такое же может быть в холле гостиницы, поэтому я не обращал внимания. А время я перетянул, потому что секунд 15 в конце были практически тихие. То есть у меня есть выбор: я могу подставить звук лифта, могу что-то добавить, но воздух у меня будет тот, который должен быть.

Далее вся группа и мы вместе с ним последовали, так сказать, в нумера. А вернее, в номер люкс на пятом этаже, где по сюжету поселился Турецкий. Из комнаты стали выносить все подряд, иначе там было бы не развернуться: стол, диван, шкаф… Всю посуду из шкафа складировали дежурной по этажу на стол, чему она совсем не обрадовалась. Директор гостиницы, пришедший проверить, как идут дела, велел дежурной тщательно проследить, чтобы «эти киношники все вернули на место. Не самим же нам шкафы туда-сюда таскать».

Пока рабочие и реквизиторы таскали мебель, мы с Александром устроились в коридоре на мягких красных диванчиках и беседовали обо всем: погоде, обещанной пурге (в тот день еще не было снега), российской прессе и нюансах журналистской профессии. В непринужденной беседе у актера оказалось намного проще что-то выведать. Так, он раскрыл нам секрет, как будет сниматься выстрел:

 — В вазу кладется специальный патрон, от которого идут проводки к пиротехнику. Потом, во время выстрела, этот патрон взрывается — ваза вдребезги. Поскольку в стену нельзя вмонтировать, так как будет дырка, решили в вазу.

Но так как след от пули все равно должен быть, на стене было решено нарисовать дырку гуашью. Срочно стали искать кого-нибудь, кто хоть как-то умеет рисовать. Дежурная по этажу переполошилась: «А не будет ли потом пятна?..» Ее заверили, что нет, потому что в номере стены покрашены, и пообещали губочкой стереть рисунок.

И все-таки съемочная группа умудрилась насолить гостиничной администрации. Когда почти всю мебель из комнаты вытащили, она стала казаться очень пустой. Решили повесить картину, а для этого, как известно, надо вбить гвоздь. Кто-то заметил, что дежурной по этажу это не понравится. «А мы на место дырки шкаф поставим, и никто не увидит», — был ответ.

Пока все решали всякие бытовые мелочи по организации пьянки в честь праздника, нам удалось поговорить с режиссером.

— Михаил Иосифович, а вы уверены, что у вас сейчас получится так же хорошо, как получилось в первый раз?

 — А вы считаете, что получилось хорошо в первый раз? Не знаю. Этот бюджет, который у нас есть, эти сроки, которые нам дают наши продюсеры… Они заставляют снимать второпях, не оглядываясь, абы снимать. Мы просто пытаемся снимать какое-то нормальное кино. И ни в коем случае не телевизионное «мыло», куда нас всячески толкает ситуация.

— А не хочется снять что-то совершенно другое?

 — Конечно, хочется. Но, во-первых, нет денег на кино. Во-вторых, мне безумно приятно работать с потрясающими артистами, которые «поселились» в этом сериале. И я горд и счастлив, что своей работой с ними не испортил их дарования, таланта, органики и так далее. Просто, как мне кажется, в нашем сериале есть хорошие актерские удачи. И это очень вдохновляет. Конечно, хочется снимать кино, но я понимаю, что сейчас время сериалов, никуда не денешься.

— Вы на этом поставите точку? Или, если вас позовут, вы опять согласитесь?

 — С Турецким — все! С этими актерами — любой другой проект. Но с Турецким — все. Иначе зрители просто объедятся. Надо же, чтобы вкусно было, а не чтобы уже изжога наступала…