Архив

Федор Добронравов: «На гонорары за сериалы сыновья подарили мне автомобиль»

У него широкий актерский диапазон, и все же большинство зрителей знают Федора Добронравова как отменного комедианта. В Театре сатиры его фирменные роли в спектаклях «Случайная смерть анархиста» и «Слишком женатый таксист», а на ТВ он отметился и в «Слава богу, ты пришел!», и юмористическая передача «6 кадров» без него не обходится. Кстати, вопреки мнению, что у комиков мрачный, замкнутый характер, Добронравов оказался веселым, легким и общительным человеком.

14 августа 2007 22:26
15178
0

У него широкий актерский диапазон, и все же большинство зрителей знают Федора Добронравова как отменного комедианта. В Театре сатиры его фирменные роли в спектаклях «Случайная смерть анархиста» и «Слишком женатый таксист», а на ТВ он отметился и в «Слава богу, ты пришел!», и юмористическая передача «6 кадров» без него не обходится. Кстати, вопреки мнению, что у комиков мрачный, замкнутый характер, Добронравов оказался веселым, легким и общительным человеком.


неСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ


Родился 11 сентября 1961 г. в Таганроге в семье рабочих.


В 1988 г. окончил актерское отделение Воронежского института искусств и был принят в труппу местного Молодежного театра.


С 1990 г. — актер московского театра «Сатирикон»,


с 2003 г. — Театра сатиры.


Занят в спектаклях: «Как пришить старушку», «Случайная смерть анархиста», «Слишком женатый таксист», «Нам все еще смешно», «Швейк, или Гимн идиотизму». Играет в антрепризе.


Заслуженный артист России.


Снимался в кинофильмах и сериалах: «Русский регтайм», «Летние люди», «Лучший город земли», «Посылка с Марса», «Тайны дворцовых переворотов», «Изображая жертву», «Золотой теленок», «Кадетство» и др.


Работает на телевидении.


Женат, сыну Виктору — 24 года, Ивану — 18 лет, оба актеры.


Хобби — поет и любит вырезать по дереву.

— Федор, и как только вашего желания рассмешить хватает и на работу, и на жизнь?!

— А я люблю веселить людей! И с детства улыбаюсь часто. Помню, из-за этого у меня в школе были проблемы с учительницей по химии. Я только входил в класс, а она уже говорила: «Добронравов — „два“!» Я улыбался: «Ну, я же еще даже к доске не вышел!» «Так иди!» Но я не шел, потому что знаний однозначно не было. Так в журнале напротив моей фамилии выросла целая вереница «двоек». Перед выпуском химичка меня вызвала и спрашивает: «И куда ты такой потом? Ну объясни, почему ты все время улыбаешься?» И я рассказал, что у меня мечта — пойти в цирковое, на клоуна. Вот тут она и сама заулыбалась, вывела мне «тройку» и отпустила с богом.

— Но клоуном вы почему-то не стали…

— С пятого класса я занимался в цирковой студии в Таганроге и сразу после школы поехал поступать в Московское цирковое училище. Но там мне объяснили, что вначале нужно отслужить в армии (было у них такое негласное правило), а отслужив, я что-то засомневался… Во-первых, отец меня долго отговаривал. Он говорил: «Сынок, у цирковых жизни нет! Всегда на колесах, без дома, без семьи». И по капле, по капле его слова принесли результаты. Во-вторых, после армии я сразу женился, родился сын Витюшка. И я решил — значит, не судьба, буду работать на заводе слесарем-сборщиком. Но вечерами все равно стал заниматься художественной самодеятельностью — в народном театре — и опять завелся. Приходило время экзаменов, и я ехал в Москву, только не в цирковое, а в театральное поступать. Проваливался и снова приезжал… Но вновь вывешивали списки, и меня в них опять не было. Плача, я шел по Арбату и думал: «Больше — никогда!» Но проходил год, и я собирался с духом — попробую, а вдруг? И вот когда я третий раз провалился, кто-то из ребят мне посоветовал: «Чего ты мучаешься с Москвой-то? В Воронеже тоже есть театральный!» И там меня сразу приняли. После окончания часть нашего курса осталась в Воронеже, и на ее базе был создан молодежный театр — мы сами выбивали разрешение у властей, сами строили помещение, и за три года работы стали конкурентоспособными среди городских драмтеатров. Я даже по опросу местной газеты получил приз за лучшую мужскую роль — путевку в Чехословакию.

— А как вы оказались в Москве?

— Это мудрость моей жены. Наш худрук из-за болезни уже не мог в полной мере руководить театром, и было понятно, что дело постепенно угасает. Тогда Иришка сказала: «Скоро к нам в Воронеж на гастроли приедет „Сатирикон“. Может, ты покажешься Райкину?» Я пришел в ужас — кто я и кто Райкин?! Но жена все твердила — покажись да покажись, и я пообещал. Приезжает «Сатирикон». Думаю: «Не покажусь — не сдержу слово, а покажусь и не возьмут — ничего не потеряю». Мы с моими друзьями-актерами пришли на спектакль, а потом — за кулисы: «Константин Аркадьевич, мы из Молодежного театра, не могли бы вы нас посмотреть?» А дальше все было как в сказке…

— Наверное, нелегко было начинать все с нуля в чужой, дорогущей Москве?

— Сейчас бы я этого никогда не сделал! Теперь во мне слишком много рационального, логики много. А тогда, по молодости, все казалось проще… Семья моя, пока я тут осваивался, на год переехала в Таганрог к родителям.

Денег катастрофически не хватало, но мне повезло — знакомые ребята устроили меня мыть полы в новом помещении Третьяковской галереи. Я вставал в 5 утра и с открытием метро ехал на Крымский Вал, драил несколько залов, а к 10 уже был в театре. Поселили меня в гостинице, недалеко от «Сатирикона», но там я проводил считанные часы — репетиции, спектакли занимали все время. А потом и с семьей соединились. Как же нам приходилось прятаться, затыкать все щели в дверях, чтобы никто не знал, что мы готовим в номере, — ведь дети маленькие, им нужно было по режиму кушать…

— И какую первую роль вы получили у Райкина?

— Сначала я просто танцевал в музыкальном спектакле «Багдадский вор» и пел там же несколько арий — за драгоценный камень Рубин, за Подземные Толчки. А потом меня ввели на роль Черного Мага. Но вообще за 13 лет работы в «Сатириконе» я переиграл массу главных ролей — грех жаловаться!

— Тогда почему ушли?

— Видимо, наступил момент для очередного витка в моей профессиональной карьере. Ушел я абсолютно плавно: предупредил заранее, никого не подвел, ввел на все свои роли других актеров. В общем, предательства в этом никакого не было.

— А Константин Райкин расстроился, когда вы принесли заявление об уходе?

— Наверное… Но человек, обремененный властью, должен быть скуп на проявления эмоций. Так Райкин себя и повел. А что он чувствовал после нашего разговора, не знаю. Сам-то я дня три не ел, не спал, прежде чем подойти к Косте. Сложно было, все-таки «Сатирикон» для меня — такой кусок счастливой жизни! Но… захотелось большей самостоятельности, что-то поменять, стать самому себе хозяином… Хотя, прежде чем принять решение, я очень много думал, и импульс к этим размышлениям дала жена. Если честно, все хорошие идеи мне подает супруга, ее женская интуиция и логика всегда были для меня загадкой. (Улыбается.) Но ей легче — она многое видит со стороны. Я-то могу заинтересоваться и на эмоциях попасть в такую клоаку, а у нее трезвый, объективный взгляд.

— Похоже, жена в вашей семье лидер?

— Это как сказать… Что главное в машине — мотор или колеса? Поедет машина без колес? Нет! А без мотора? Нет. Так и у нас — когда-то главнее она, когда-то я, иногда она меня слушается, иногда я следую ее советам.

Она мой надежный тыл. И все-таки я больше склонен думать, что у нас патриархат. Последнее слово обычно за мной. У нас в семье я — Царь!!! — а жена, понятное дело, при царе кто? Царица!

— Жена никогда вам не говорила, что, мол, у всех мужья как мужья, а у меня — артист!

— Да, в молодости говорила… У нас разные были моменты, и тяжелые, конфликтные тоже, когда я месяцами репетировал, почти не появлялся дома, а на ней было двое детей. Ужас! Доходило до того, что я думал: «Все! Вот сейчас подниму руку и… опущу!» Это меня так папа учил решать проблемы: поднять руку и резко ее опустить, тогда проблема исчезнет — будет что-то другое, но не она. И вот после ссоры с Иришкой я поднимал руку, но… так и замирал, поэтому мы с женой по-прежнему вместе и давно перелистнули те драматические страницы.

— А вы ревнивы, вам приходилось сражаться с соперниками?

— К счастью, не сражался! Иришка знает, насколько я ревнив — сам себя съем! Я не хочу и не могу делиться с кем-то. Даже легкий женский флирт доводит меня до смерти. Поэтому жена мне просто не дает повода.

— Зато вокруг актеров всегда вьются поклонницы…

— И что? Мы же друг другу доверяем. К тому же я не представляю, как можно, изменив, жить и дальше вместе?

Нечестность меня настолько пугает, что лучше я этого делать не буду. Тем более что дал слово, когда мы венчались. Наше венчание — это особая история. Я ведь был членом КПСС, и чтобы никто ничего не узнал, нам пришлось прятаться. В Таганроге мы сели в такси, выехали за город, там встретили батюшку и пересели в другое такси, приехали в Ростов, повенчались, потом за городом переоделись из подвенечного в повседневное — и домой. В тот день, выйдя из храма, я жене и сказал: «До своего 90-летия я тебе буду верен, а уж потом — извини — начну гулять!» (Смеется.) И вот в этом году — 17 июля — было 25 лет, как мы вместе.

— Наверное, уже знаете женскую психологию отменно?

— Нет, в этом я вообще ничего не соображаю! (Улыбается.) Некоторые вещи для меня навсегда загадкой и останутся. Например, эмансипация. Женщины на нашей планете существуют совершенно для другого — для теплоты, для душевности, и их женственность не должна нивелироваться. А еще я не понимаю женского юмора.

Мне кажется, что его просто нет, ведь женщина думает скорее сердцем, нежели мозгами. Кстати, сила моей жены в том, что она схватывает и принимает мой юмор.

— В премьере спектакля «Переполох в «Голубятне» вы переодеваетесь в женщину и танцуете. С кого-то снимали кальку?

— Нет, это плод воображения, сборная модель. Но мне было уже легче — я ведь три года играю балерину в спектакле «Швейк» Театра сатиры.

— Предложение сыграть в «Переполохе в «Голубятне» гея — владельца варьете не смутило тем, что могут неправильно понять?

— Я абсолютно традиционных нравов, и такой боязни у меня не было. Я вообще не думал о том, что кто-то может заподозрить меня в смене ориентации. Ведь, грубо говоря, если артист играет в театре Чикатило, никто же не станет считать, что он — маньяк. Гораздо больше в пьесе меня смущал юмор «иностранного качества» — прямой, грубый, ради одной цели — рассмешить. Но на первой же читке режиссер Нина Чусова сказала, что никакой пошлости в спектакле не будет, и убрала все, что касается оскорбления личности человека. В общем, мы старались сделать комедию не про геев, а просто с их присутствием. Жена и сыновья уже были на премьере, и им понравилось.

— Сыновья пошли по вашим стопам. Большинство родителей-актеров не хотят, чтобы их дети занимались той же профессией, а вы, выходит, поощряли?

— Неправда. Я очень не хотел, чтобы мои дети были актерами. В свое время я и Виктору говорил, и Ивану, что это — не мужская профессия. Нужно что-то еще уметь. У меня самого несколько специальностей, и если что, могу работать и электриком, и сварщиком, и оператором лаконаливочной машины. Но… с детства оба сына, когда их не с кем было оставить, находились со мной на съемочных площадках, за кулисами. Они и в капустниках театральных всегда выходили, и на сцене играли — Витюшка лет с 10 в «Багдадском воре», Ваня, тоже с 10 лет, — в серьезном драматическом спектакле «Слуги и снег». А эта среда как болото затягивает.

— Теперь в вашей семье три актера с фамилией Добронравов. Не было ли путаницы по этому поводу?

— Сколько угодно! Звонят домой: «Мне нужен Добронравов». «Это я», — отвечаю. Предлагают роль. Я долго слушаю, потом говорю: «Что-то не могу уловить — у моего героя подружка, которая только что закончила школу? Вы меня хотя бы видели?» — «Ну, вы ведь Добронравов?» — «Да. Только, может, вам нужен не Федор, а Иван или Виктор?» — «Ах, вас несколько! Так вам сколько лет?» — «Я старший — мне 45!» Своим сыновьям я на это всегда говорю: «Надо еще немножко поработать, чтобы нас перестали путать!»

— Актеры сейчас стали неплохо зарабатывать. Сыграв в 12 лет одну из главных ролей в триумфальном фильме «Возвращение», как ваш младший сын Иван распорядился гонораром?

— Он подарил маме машину. Она до сих пор на ней ездит. А в прошлом году ребята скинулись (Иван вложил свои гонорары за сериал «Кадетство», Виктор — за «Не родись красивой»), и подарили мне на 45-летие отличный автомобиль.

— То есть в вашей семье мужчины играют в мужские игрушки?

— Да, но мечтаю я не об игрушках, моя самая большая мечта — хорошая квартира. А то в нашу крошечную хрущевку уже просто ничего не помещается. Дети растут, а хрущевка нет. У меня никогда не было своего кабинета, не было даже своего письменного стола, поэтому не сохранилось никаких моих записей, мыслей о работе над ролями. Вроде бумаги накапливаются, а положить их некуда. Махнешь потом рукой и не глядя — в помойку. Хочется покончить с этим хаосом. Семья у нас хлебосольная, гостеприимная, а гостей из-за тесноты принимаем не так часто, как хотелось бы. Поэтому, чтобы побыстрее осуществить свою мечту, стараюсь много работать. Сейчас у меня уже лежат четыре разных сценария, вот только съемки в одно и то же время. И как тут распределиться, чтобы все успеть, я не знаю…

— Где вас можно будет увидеть в новом сезоне?

— Во-первых — в спектаклях Театра сатиры, я работаю там уже пятый год. А еще осенью должен выйти многосерийный фильм Сергея Урсуляка «Ликвидация», где у меня большая роль. И опять мой персонаж — парень веселый. (Улыбается.)