Архив

Екатерина Коновалова: «На даче у меня происходит единение с семьей»

Дом со столетней историей. Пример того, как сберечь семейные традиции, всего в шестидесяти километрах от Москвы. Династия потомственных медиков Коноваловых, плавно перетекшая в династию архитекторов, рассказывает о даче своих предков — настоящем музее, куда посчастливилось попасть «МК-Бульвару». За гостеприимным столом — ведущая программы «Вести-Москва» Екатерина Коновалова и ее родители, а вокруг — исторические места поселка Турист, речка Икшанка и старинный теннисный корт прямо на участке, построенный в прошлом веке знаменитым врачом Георгием Сперанским.

29 августа 2007 17:54
5400
0

Дом со столетней историей. Пример того, как сберечь семейные традиции, всего в шестидесяти километрах от Москвы. Династия потомственных медиков Коноваловых, плавно перетекшая в династию архитекторов, рассказывает о даче своих предков — настоящем музее, куда посчастливилось попасть «МК-Бульвару». За гостеприимным столом — ведущая программы «Вести-Москва» Екатерина Коновалова и ее родители, а вокруг — исторические места поселка Турист, речка Икшанка и старинный теннисный корт прямо на участке, построенный в прошлом веке знаменитым врачом Георгием Сперанским.

— Давайте начнем знакомство по старшинству. Катя, представьте нам ваших родителей.

Катя: Родители, представляйтесь! (Смеется.)

Мама: Я — мама, Ната Елисеевна Дюжева. По паспорту я вообще-то Наталья, но мой папа называл меня Натой, поскольку всегда был влюблен в красавицу-актрису Нату Вачнадзе. Когда меня крестили, выяснилось, что Ната — это не христианское имя, и записали меня как Наталью. А Дюжева — это девичья фамилия. У архитекторов при замужестве принято оставлять свою фамилию. Вот и Катюша тоже оставила фамилию папочки, и наша старшая дочь Анюта.

Папа: А с папочкой все просто — Коновалов Юрий Николаевич, потомственный медик.

Катя: На самом деле у нас семья потомственных медиков, а папа был первый архитектор, который положил начало династии. И, кстати, до сих пор преподает в архитектурном институте — МАрхИ, который я закончила.

Папа: Работаю на одном месте уже сорок восемь лет, так что у меня тридцать с лишним лет преподавательского стажа. Но это побочное мое увлечение. А основная моя профессия — архитектор.

Катя: А вместе вы сколько?

Мама: Пора бы знать, Катюша, — сорок семь лет. А знакомы уже пятьдесят… А еще наш папа замечательно рисует!

Папа: Но это уже совсем побочное увлечение.

Катя: У нас даже есть комната на даче, которая вся увешана папиными картинами. И в московской квартире то же самое.

Мама: Катюша у нас прекрасно училась в архитектурном институте, закончила его на «отлично», но на последнем курсе вдруг сказала: «Это не мое». И тут же меня успокоила: «Ты не переживай, учебу я не брошу, институт закончу, но архитектором не буду никогда».

— Расстроились, что дочь не продолжит династию?

Папа: Я поначалу расстроился, потому что у Кати были очень хорошие данные: прекрасное чувство композиции, света, цвета. Конечно, мне было жалко, что она с этим расстается.

Катя: Зато знаешь, как я со всеми этими знаниями кадр выстраиваю!

Папа: Но я поясню — в нашей профессии очень много сидячей, кропотливой работы: подсчеты, расчеты. А Катерина у нас — девушка импульсивная, эмоциональная. Когда она поняла, что придется сидеть на стуле и выискивать оси, сразу сказала: мне это неинтересно. С другой стороны, я очень рад тому, что она себя нашла.

Мама: Для нее это было просто. Катя пришла и сказала: идет набор в академию телевидения. Я говорю: «Какая академия телевидения?! Это же совершенно не наше». Она: «Ну я пойду и попробую». И пошла пробовать.

Потом рассказывает: пришли какие-то модели на каблуках, одна она в кроссовках. И думает: «Наверное, выберут других».

Катя: Я так сказала? Ничего подобного, все было совсем не так. На этом наборе я встретилась со своей преподавательницей Светланой Корнелиевной Макаровой — очень авторитетный человек, которая многому меня научила. Она сразу же сказала: у тебя пойдет, нужно заниматься.

— А когда увидели дочь первый раз в кадре, какова была реакция?

Мама: Я жутко волновалась. Да и Катя переживала.

Катя: К тому же Катя была очень сильно беременна к тому моменту. И волнения были еще и совершенно по другому поводу.

— Насколько я помню, все началось со спортивных новостей?

Катя: Да. Я была на третьем или четвертом месяце беременности, и меня взяли на работу. Но я никому ничего не сказала, поэтому никто из руководства не знал, какие проблемы их ожидают.

Папа: Вы знаете, я только теперь понимаю, какое это чудо, что Катя смогла сама пробиться. У нас ведь действительно не было в этом мире ни связей, ни знакомых.

Катя: Да я и не пробивалась, в общем-то. Уже сейчас, анализируя, я понимаю, что все действительно складывалось как-то само собой. На моем пути встречались в основном люди понимающие, приятные и с симпатией ко мне относящиеся. Наверное, мне действительно повезло. А может быть, это как раз то самое найденное, свое. По крайней мере, мне это дается очень легко и доставляет удовольствие.

Мама: Сейчас в эфире Катя — как рыбка в воде.

— Любящие родители критикуют за что-нибудь дочь?

Катя: Нет. Папа, наверное, не очень переживает, у него эмоции всегда где-то в глубине. А мама переживает, если у нас происходят какие-то накладки. Особенно в прямом эфире. Она каждый раз почему-то думает, что это ужас и кошмар, а это на самом деле нормально. Оговорилась, не было сюжета — но ведь прямой эфир!

Мама (с укором): Не морщи лоб!

Папа: Вот видите, даже сейчас смотрит на Катю, как будто она на экране, и думает: ну что ж ты морщишь лоб! (Смеется.)

— А за что может поругать настоящее телевизионное начальство?

Катя: Начальство может пожурить за какие-то проколы, и абсолютно поделом. А у мамы свои субъективные родительские придирки. На телевидении, например, никто и никогда не будет ругать за то, что я морщу лоб. А мама всегда волнуется, почему я плохо выглядела, была бледная или невыспавшаяся.

— Как сказалось начало вашей работы на телевидении на беременности? Ведь это действительно двойное волнение.

Катя: Я боялась, что будет именно так, и сейчас понимаю, что ребенок у меня растет ужасно эмоциональный.

Но, думаю, это не из-за моих нервов, а просто потому, что Артем унаследовал мою природу. На работу я ходила до последнего: ушла недели за две до родов, а вышла через три после. Все говорили: «Коновалова, ты сейчас в эфире родишь, иди уже отсюда!» А я отвечала: «Я хорошо себя чувствую и получаю от общения с вами удовольствие!»

Папа: Коллеги провожали ее очень трогательно, с цветочками.

Катя: Чтобы я не могла уже и шагу ступить назад, ребята мне прямо в прямом эфире подарили цветы со следующими словами: «Ждем тебя скоро назад, вырасти чемпиона». Самое смешное, что из родственников о моей беременности никто не знал. А когда все посмотрели этот эфир, родителям сразу посыпались звонки: почему ничего не сказали? Я была очень смущена.

— Если семья состоит из трех архитекторов, не могу не спросить: чье архитектурное образование больше сказалось на строительстве этой замечательной дачи?

Катя: Даче на самом деле уже сто лет, и, боюсь, ничье архитектурное образование на ее строительстве не сказалось.

Мама: Мы просто поддерживаем ее в том виде, в котором она была.

Папа: У этого дома очень интересная история. В прошлом году ему действительно исполнилось сто лет, и здесь все очень широко отмечали это событие. Собралось много народа, приезжал мэр города, специально к юбилею на доме нарисовали памятный рисунок, на котором изобразили всех животных, когда-то здесь живших, сняли документальный фильм. Этот дом был приобретен моими родителями в 1949 году у знаменитого педиатра Георгия Нестеровича Сперанского, который был очень дружен с моим дедушкой. Они учились вместе и в Академии медицинских наук, и были близки не только по профессии, но и по духу.

Катя: Кстати, у нас здесь нет заборов между соседними участками, и рядом с нами живут фактически внуки Сперанских.

Папа: Наличники в доме были расписаны знаменитым офтальмологом Филатовым, который потрясающе рисовал. Они у него все были в гномиках, и еще была расписана межкомнатная дверь. Но, когда мы сюда вселились, я сдуру все это убрал, а зря. Нужно было сохранить. Когда был жив отец, дом был в хорошем состоянии, потом заботы по его уходу легли на плечи мамы. А когда и она ушла из жизни (мама тоже медик по образованию, всю жизнь проработала инфекционистом), все пришло в полное запустение. Тогда мы с братом решили все здесь восстановить. Разделили дом на две части — у каждого получилась своя очень хорошая территория, и вот теперь при первой возможности каждый уик-энд стараемся бывать здесь. Из московской квартиры попадаем в совершенно другую среду.

Катя: У нас на участке потрясающий теннисный корт, внизу — речка. И больших удобств, чем здесь, даже не нужно.

— А кто автор замечательных цветников у дома?

Мама: Я автор, но уж не знаю, насколько они замечательные.

Катя: Не скромничай. Для мамы внуки, наверное, находятся на том же месте, что и цветы. Если у мамы заболели рододендроны, это то же самое, если у внука Темы начался насморк.

Папа: У Наташи здесь все время что-то цветет — от первого теплого дня, когда появляются подснежники, до первого снега. У нее охвачены все периоды, но из-за этого я, к сожалению, в последнее время все меньше вижу ее приятную физиономию и все больше совсем другое место. (Смеется.) Она все время в наклоне.

Мама: Чтобы все цвело и росло, нужно все время работать. Но это и есть отдых!

— Катя, а как часто вы приезжаете сюда?

Катя: Я приезжаю сюда, честно говоря, отдыхать, а не для того, чтобы помогать родителям. Играю в теннис, хожу купаться, общаюсь с родителями. Приезжаю обычно на день-два, на большее просто времени нет. У нас здесь происходит единение с семьей. К сожалению, сюда не приезжает моя сестра — как-то не сложилось. А я беру своего детеныша, и мы с удовольствием соединяемся здесь со старшими, и надеюсь, что всем хорошо. У нас здесь такой шашлык, что нам больше никого и не нужно. Иногда собираются большие компании, друзья родителей. Но на самом деле достаточно семьи — мамы, папы и самых близких.

— Кстати, сегодня отсутствует еще один член семьи — куда отправили сына?

Мама: Да, внук наш отсутствует. Темочка сейчас отдыхает, ему скоро идти в школу, и нужно набраться сил перед учебой.

Катя: У Артема есть любимое место, куда я, честно говоря, никак не могу добраться. Восемь часов в дороге по Ярославскому шоссе — и вы попадаете в дом отдыха актеров, где собираются все его друзья. Я этого времяпрепровождения, честно говоря, не понимаю, а он в совершенном кайфе. У них там какие-то лагеря, палатки, леса, походы. Фактически самостоятельная жизнь и настоящее открытое плавание. Я по нему безумно скучаю, но вот на две недели его туда отправила.

— Раньше он у вас занимался в творческом кружке. К чему сейчас проявляет больше всего способностей?

Катя: Он у нас вообще очень творческий. В настоящий момент он хочет стать автомобильным дизайнером и прекрасно знает все марки машин. Причем он очень смело применяет все свои машинные знания и свою мальчишескую любовь ко всякой технике. Рисует, придумывает, знает все детали — бамперы, спойлеры, чего не знаю даже я. Он сам собирает машины и о каждой может подробно рассказать. Предположим, одна машина у него плавает и садится на воду, другая машина летает. И Артем рассказывает, как, почему и благодаря каким деталям это все происходит. То есть это не просто фантазия, а фантазия, подкрепленная знанием.

Мама: Да и ко мне часто подходит и говорит: бабушка, это тюнинг. А я же не по машинной части, спрашиваю его: а что это такое? Зато теперь благодаря внуку и сама абсолютно все знаю. Где и что нужно в машине переделывать, что добавить и так далее.

— Катя, вы давно говорили, что хотите расширить свое телевизионное амплуа, и наконец у вас появилась авторская рубрика в программе «Доброе утро». Это именно то, что вы хотели, или есть мысли, куда развиваться дальше?

Катя: Если вы говорите о рубрике «Здоровье», то ее в программе уже нет. «Здоровье» я делала около года, после чего перестала вести эту рубрику. Сейчас я снимаю сюжеты для рубрики «Все утра мира» — это сплошные поездки и командировки. Веду программу «Вести-Москва», есть еще предложение поработать на радио, но для меня всего этого очень мало. Хочется чего-то большего и более разнообразного. Так что все только начинается.

— Где снимали «Все утра мира» в последний раз?

Катя: Недавно мы вернулись из Норвегии. Это было очень сложно: за пять дней мы сделали больше десяти сюжетов. Это большой труд, но Норвегия произвела на меня огромное впечатление. Мы там даже катались на горных лыжах — представляете, там летом есть снег! Норвегия — ужасно красивая страна. Настолько красивая, что даже кажется — слишком. И запахи, и звуки, и высоты, и эта сочность цветов, эти фьорды…

Здорово, когда командировки предлагаются в такие страны, в которые ты вряд ли съездишь когда-нибудь сам.

Например, ЮАР, куда лететь целые сутки, или та же Норвегия с Болгарией. Честно говоря, я до сих пор была равнодушна к Европе, но судьба предоставила мне такой шанс, и спасибо ей большое.