Она стала кинозвездой в 11 лет, потом были всевозможные кинопремии, прекрасные роли, всенародная слава и даже звание «первого секс-символа Советского Союза», маленький перерыв и… вот уже состоявшаяся карьера на телевидении. Она кажется абсолютно счастливой. Открыто улыбается, чудесно общается и доверяет людям. И только затаенная грусть в глазах выдает непростую женскую судьбу.

Елена Проклова рассказала «РД», что такое воспитание доверием, а также как любить и быть любимой, несмотря ни на что.

«Все про жизнь я поняла еще в 11 лет»

— Вы помните себя в детстве?

— У меня такое ощущение, что ничего не изменилось. То, во что я верила, я в это и верю. Я ни в чем не разочаровалась. Как только окунулась во взрослый мир (а мне тогда было всего 11 лет и я снялась в первой своей картине «Звонят, откройте дверь») — я все про жизнь поняла. (Улыбается.) И с тех пор взгляды не изменились.

— Такое раннее начало карьеры, съемки бесконечные… Вам не кажется, что вы из жизненного начала потеряли что-то важное?

— Конечно, потеряла. У меня не было ни первой любви школьной, ни выпускного вечера, ни каких-то шумных встреч, походов с классом… Ну, можно сказать, что мое детство закончилось в 11 лет. Но до этого оно было очень счастливым и радостным. У меня потрясающая семья, чудесный брат старший. Кстати, поэтому «моя» компания была чаще всего мальчишеская — компания брата. Были всякие там костры, запуски ракет, добывание из блиндажей снарядов, тарзанка, походы ночью на кладбище. (Улыбается.)

— То есть девочкой-принцессой вы не были?

— Нет, никогда. Я была младшим братом своего брата. И мечтала я о таких профессиях, как геолог, врач… Но никак не актриса.

— А где вы проводили летние каникулы, если они, конечно, были у вас?

— Случались иногда. (Смеется.) Мы все лето жили на даче. У нас замечательная дача, под Новым Иерусалимом. Она и сейчас есть и важна для моего брата и моей старшей дочери, которая там все детство провела со своей бабушкой, вот теперь еще для внучки моей. Дача находится в поселке НИЛ, сокращенно от «Наука, Искусство, Литература». Там домики многих ведущих деятелей искусства и науки. Это вообще первый в России дачный поселок, еще до революции появился. Там особая атмосфера.

— В чем ее «особость» для вас лично?

— Во-первых, там очень красивая природа, поселок стоит на горе, откуда виден Новоиерусалимский монастырь. Там совершенно уникальные люди — режиссеры, художники, ученые, музыканты, артисты… И очень творческая атмосфера. Я помню спортивную площадку детскую, там все собирались, пели песни. Мы ходили в походы, нам устраивали детские праздники, мы жгли костры ночью, прыгали с тарзанки… Был такой сказочный отдельный мир. Он очень отличался от всего того, что было вокруг. В те времена, я считаю, было тотальное унижение детства, всех заставляли ходить строем, а у нас, в НИЛе, была нормальная детская жизнь, у нас была свобода. Мы приезжали из школы, где попиралось наше детское достоинство, и становились там нормальными детьми.

— То есть школу вы не любили?

— Нет. Я вообще не люблю ходить строем.

— И как это отразилось на успеваемости?

— Я любила математику. Да и вообще хорошо училась, не отставала. С литературой все было в порядке, но только с точки зрения литературы, а с точки зрения русского языка — ужас полный. У меня врожденная фантастическая какая-то неграмотность, которая передалась мне от папы и по наследству перешла к моей младшей дочери. Честно говоря, это ужасный бич. Это невозможно исправить. Поскольку я человек, который не любит плестись в хвосте, я всегда учила все правила, занималась, ходила на дополнительные занятия, но… исправить это оказалось нереально.

— Родители ругали за это?

— Меня вообще родители никогда не ругали. Они меня любили, доверяли мне. По-моему, воспитание доверием — единственное возможное воспитание. Очень мудрое и дающее самые лучшие результаты. Я так же воспитывала своих дочерей — в доверии.

— Вы похожи на родителей?

— Да, я абсолютная дочь своих родителей. Хотя, может быть, беспокойнее и жестче их. Но это в эпохе дело. У них жизнь располагала к неспешному образу жизни, у нас — все наоборот. Но мне учиться многому еще у них.

— Как к вам относились учителя? Выделяли как-то?

— До 4-го класса так же, как и ко всем, а потом… понимаете, в те времена был дефицит информации, а тут я — все про всех звезд кино знаю. В общем, я стала для своих учителей фантастическим источником информации, кто с кем живет, кто развелся, кто женился. И на экзаменах (я их сдавала с 4-го класса, поскольку в школе учиться редко когда могла) вопросы часто были не по предмету. (Смеется.) Ну и вообще учителя понимали, что мне тяжело, конечно, многое мне прощали. И я им за это благодарна.

— А вас как изменила столь ранняя популярность?

— Да никак не изменила. Она настолько рано началась, что стала естественным состоянием. У меня нет запретных тем, я привыкла, что про меня знают все. Честно говоря, иногда возникает ощущение чрезмерной востребованности. Устаешь от этого очень. Хотя мне нельзя жаловаться. Я никогда не была обижена журналистами, про меня никогда не писали гадостей. Желтая пресса как-то не коснулась.

«Лучшая подруга выходила замуж, поэтому и мне захотелось…»