Одна на всех
Татьяна Устинова: «Наша семья — это такая мужская компания!»
Королева русского детектива — женщина эффектная, что бы она там ни говорила про комплексы, оставшиеся с детства. Короткая стрижка, строгий темно-синий наряд, яркие украшения… и знакомый, полный задора взгляд из-под стильных очков. Она смотрит так с обложек своих книг, издающихся огромными тиражами, с рекламных постеров в метро, с экранов телевизоров, и когда дает интервью в маленьком кафе на Петровке. Татьяна Устинова рассказала о себе и своей семье просто, искренно и очень весело. «Фирменный» юмор в сочетании с кредитом доверия корреспонденту «РД»… что получилось — судить вам!
Королева русского детектива — женщина эффектная, что бы она там ни говорила про комплексы, оставшиесяс детства. Короткая стрижка, строгий темно-синий наряд, яркие украшения… и знакомый, полный задора взгляд из-под стильных очков. Она смотрит так с обложек своих книг, издающихся огромными тиражами, с рекламных постеров в метро, с экранов телевизоров, и когда дает интервью в маленьком кафе на Петровке. Татьяна Устинова рассказала о себе и своей семье просто, искренно и очень весело. «Фирменный» юмор в сочетании с кредитом доверия корреспонденту «РД»… что получилось — судить вам!
«Моя бабушка работала в Кремле»
— Татьяна, что в вашем характере осталось с детства, какая черта?— Маленькой я была толстая и в очках. И выше всех. А какой характер у меня был, я понятия не имею. Ну какой? Хороший, наверное (смеется). Я всегда всех слушалась.
— У вас сестра есть Инна. Ее тоже слушались?
— У нас с ней очень условная разница в возрасте — 1,5 года всего, поэтому образовалась такая «тусовка на двоих». Мы играли много лет подряд в одну и ту же игру — сериал. Штук 8 кукол у нас было — основных героев, с ними случались разные истории, они женились, разводились. Одна такая большая семья, у всех имена, фамилии. Все ездили в карете. Это царские времена были (смеется).
— В детский сад любили ходить?
— Нет. Я не пользовалась там никаким спросом. Ну, представьте только — я была в очках, один глаз залеплен пластырем. Девушка 3 лет с пластырем на глазу, жуть… Очень любила, когда бабушка вдруг раньше приходила меня забирать.
— У вас было советское детство со всеми вытекающими последствиями? Пионерлагеря, слеты?
— Нет, ничего такого. Дело в том, что одна из наших бабушек работала в Кремле. Причем она была там начальником. Ну не таким, конечно, как нам в раннем детстве представлялось: вот есть Кремль и есть там генеральный секретарь, наша бабуська, она сидит и всем руководит. Бабушка работала в огромном аппарате управления, и поэтому у нас все было хорошо. Летние каникулы мы проводили на государственных дачах. Один-единственный раз меня понесло в лагерь труда и отдыха — собирать щавель. Я пробыла там ровно 3 дня вместо положенны× 40. У меня тут же украли кроссовки, приехал папа, забрал, и на этом моя социализация закончилась навсегда.
«Дети рисовали палочки, галочки, елочки — было невыносимо скучно»
— Как вас воспитывали родители?
— Ругали за «двойки». У меня был период, когда я очень плохо училась. С 4-го класса по 6-й. Помню, как приходила из школы домой, садилась за письменный стол и смотрела в окно часами. Я ничего не делала, была в какой-то отключке. Утром приходила в школу, где выяснялось, что я не сделала ни одного урока. Я получала «двойки» по всем предметам и уходила домой. Мама переживала ужасно. На собраниях ей, наверное, доставалось.
— И как же вы школу закончили?
— Меня пересилила моя учительница по английскому языку, Елена Николаевна. Она ужасно меня ругала, при этом уверяла, что я могу хорошо учиться, только не хочу. Я ее ненавидела всей душой. Однажды я чисто случайно выучила то, что она задала. Ну так получилось. И Елена Николаевна без всяких «влепила» мне две «пятерки». И мне это понравилось.
— Она — первый ваш учитель?
— Нет, но она — редкий человек в среде учителей. Я вообще не склонна с придыханиями рассказывать: «о, моя первая учительница Марьиванна открыла мне мир». Наоборот, я в первом классе умела читать, считать, писать, а моя «Марьиванна» не разрешала мне этого делать. Звали ее, кстати, Надежда Олеговна. В первый школьный день я букварь в одну сторону прочитала, в другую — выходные данные — скучно было, невыносимо. А дети рисуют палочки на доске. Меня тоже вызвали — а чего мне рисовать, если я давно умею писать? Марьиванна же сказала, что меня нужно переучить в соответствии с методикой — то есть сначала мне надо рисовать палочку. Потом галочку, потом елочки… Меня отвратило все это от учебы…
«В Физтехе меня научили работать 24 часа в сутки»
— Татьяна, вы как-то рассказывали про свои комплексы. А родители вам помогали от них избавиться?
— Скорее участвовали в их формировании. Я помню очень хорошо один момент. Мама разговаривала по телефону со своей подругой, думая, что я не слышу ее: «Что мы делать дальше будем?! Она очень высокая…» Это была катастрофа! Я повторяла себе: «Ты везде и всегда — „не формат“. Все девочки маленькие хорошенькие, а я… вот такая». Поэтому сейчас и не знаю даже: за что своих детей могу ругать, а за что нет — чтобы комплекса не сформировать.
— Я знаю, что учились вы в техническом вузе, не имея к этому призвания. Что вам это дало?
— Это же был лучший технический вуз страны — Московский физико-технический институт! Меня научили там работать. Я могу работать столько, сколько нужно. Три часа — значит три, двадцать четыре — значит двадцать четыре… Точные науки, даже плохо усвоенные, формируют структурированное мышление. Я умею пользоваться справочниками, энциклопедиями и т. д. Могу найти любую информацию где угодно. И умею бороться. Знаете такое выражение: «В трудностях рождается характер»? Я очень тяжело училась, а экзамены надо было сдавать. Даже плохо, но сдавать.
— Списывали?
— А как же? Конечно. Ну и еще мой будущий муж Женя делал за меня все задания и прилежно переписывал их в тетрадь. Но даже этого было мало. Я была таким позором курса.
— Студенческой жизнью-то хоть в полной мере насладились?
— Что вы… Наш институт ее в принципе не подразумевал. Сами посудите, у нас ни у кого нет никакой связи друг с другом. Разошлись, и все.
— Неужели вы не общались с курсом?
— Я общалась с компанией сестры, которая училась в РГГУ, и с компанией будущего мужа. Он был аспирантом моего вуза. Все его друзья, и он в том числе, — дяденьки взрослые. В нашем институте вообще сплошные дяденьки были…
— Ну так и хорошо…
— Хорошо, это когда в группе 15 человек, 7 из них девочки, остальные мальчики. А когда 14 из 15 — парни, это плохо. Они очень быстро перестали соображать, что я существо другого пола. Им не было до этого никакого дела — «закон стаи»: сидит там какая-то, ну и пусть сидит.
«Муж — абсолютно не светский человек»
— Расскажите, как ваш муж сделал вам предложение?
— (Смеется.). Это случилось у подъезда моего дома. Откуда-то меня Женя провожал. Мне было 18 лет, стоял ноябрь. И вот он на меня, значит, глянул (с некоторой долей сомнения) и говорит: «Вообще говоря, ты знаешь, я бы, пожалуй, на тебе женился». Я: «Если бы что?» Он: «Если бы ты согласилась». Я сказала, что согласна. Как в «Мюнхгаузене», помните? — «мы оба сказали „нет“, и нас тут же обвенчали» (смеется). Мы договорились пожениться в июле следующего года — по одному этому можно судить о глубине и силе наших чувств. Мы не побежали сломя в голову в загс, чтобы наконец обрести друга друга, не сделали фальшивых справок, что он моряк-подводник и завтра уходит в плавание. Ничего этого не было, но в июле мы тем не менее поженились.
— Свадьба была?
— Была (смеется). Когда я сказала сестре, что выхожу замуж, она сказала: «замечательно», — и уехала в институт. Когда настал заветный день, она нарисовала плакат «Семья — ячейка общества» и опять уехала в институт. Мама очень сердилась. «Посмотри на него: он же выглядит, как пэтэушник, он же ужасен», — говорила она. Впрочем, она и сейчас говорит, что он ужасен, и желает мне лучшей доли (смеется). Но понимая, что надежды все меньше — мирится. А я продолжаю пребывать в счастливом браке с худшей долей (смеется). А на свадьбе все страшно веселились. Знаете такую шутку: «Хочу праздника!» — «Свадьба подойдет?» — «Пожалуй»…
— Какой человек ваш муж?
— Сложный и очень упрямый. Его невозможно переделать. Как и никакого мужчину вообще, кстати. Он такой же, каким был в 25 лет. Он любит собак, детей, в футбол поиграть, в шахматы. Ему нравится его работа инженера. После нескольких лет мытарств по частным структурам нашел свое место… И он абсолютно не светский человек, боже сохрани!
— Как же он мирится с вашим бешеным графиком?
— На почве этого самого графика мы, собственно, чуть и не развелись. Если бы не моя сестра, это бы произошло. Спасибо родителям, что она есть. Она слушала каждый день по многу часов все мои причитания. Ни в чем меня не упрекала, задвигала собственные эмоции и проблемы, сидела и слушала. Когда началась эта канитель с «мировой славой», муж сердился. Говорил, что так продолжаться не может — «остановись, что тебе еще нужно, чего не хватает»? Меня страшно раздражало это. Я — человек, зарабатывающий деньги и ценящий свободу, которую эти деньги дают. В общем… мы остановились, не дойдя до края пропасти, даже не один шаг, а один миллиметр, и… стали искать компромисс.
— В чем вы его нашли?
— Мы поняли, что жить друг без друга невозможно. И не хотим мы расставаться. Удержать человека, который хочет уйти, нельзя. А мы не хотели и вовремя это поняли. Мы скорректировали поведение. Он продолжает трындеть, что надо бросить «Радио России» и телевидение, но умеренно, а я продолжаю ездить на радио и ТВ, но после не соглашаюсь на интервью, а покупаю мясо, еду домой его жарить и сидеть на диване с мужем.
«Я сделала переворот в генетике!»
— С собственной семьи списываете героев?
— Про близких писать очень трудно. Слишком много я о них знаю и слишком трепетно к ним отношусь, но мелкие детали, эпизодики могу использовать. Сергей Литвинов, к примеру, из романа «Развод и девичья фамилия» очень похож на Женю. Конечно, не Женя, но… манера общаться, абсолютное пренебрежение к быту, невнимание к любимой женщине иногда. Все, что мне хотелось сказать мужу, я там выписала. А он прочитал. Только этот роман, кстати, и прочитал (смеется).
— Расскажите о своих детях. Что в каждом из них особенного?
— И в Мишке, и в Тимоне особенное то, что они оба — вылитый папаша (смеется). Три абсолютно одинаковых Устинова — жуть (смеется). Я совершенно точно знаю, что сделала переворот в генетике. Есть доминантные гены: ну, условно говоря, если я брюнетка, а мой муж блондин, дети должны быть с черными волосами. Ничего подобного. Оба сына — блондины!
— А какие у них характеры?
— У ни× 10 лет разницы в возрасте и абсолютно разные характеры. Мишка, он такой наш дружбан, Чайльд Гарольд, который качает ногой и шутит разные шутки. Высоченный. Выше меня. Красавец. Ему все всё прощают. Такой типаж… на него всегда будут все, подпершись, смотреть и восхищаться. Он любит булку с изюмом, чай поздно попить, любит, когда я за него пишу сочинение, а папа решает алгебру. Когда хочет спать, зевает во всю пасть, когда учит английский, всегда засыпает с книгой на голове. Маленький, Тимофей, — совсем другой. Нервный, неуверенный в себе, «замученный нарзаном» (смеется). Хотя растет в той же семье. Он заласкан бабушкой до невозможности. Она почему-то считает, что он у нас несчастный. И он сам про себя так считает (смеется). Булочку ему на кусочки режут, вдруг сам не прожует. Я тогда маме в голос кричу: «Ему скоро жениться, а ты ему булочку на кусочки режешь». Тимофей очень любит своего отца, гораздо больше, чем всех остальных. Папа — это главное. Папа должен приехать с работы и уложить его спать. Пока не приедет, Тимон не будет спать, будет торчать торчком в двери своей комнаты и ждать.
— Как Миша и Тимофей между собой общаются?
— Вот вам картинка: едят они мороженое. У Тимофея все лицо в нем — и вообще все вокруг, Мишка берет брата за подбородок, поворачивает и говорит: «Мама, посмотри, и вот это мой брат?!» (смеется). А вообще, Мишка любит Тимофея безумно и племянницу мою. Он называет их «наши дети». Если их нет, спрашивает: «Где дети? Куда пошли дети?» (смеется).
— Что нужно для того, чтобы семья была счастливой, как считаете?
— Радость жизни: когда есть чувство кайфа от того, что вы вместе живете, каждый вечер друг друга видите. Радость от сознания того, что вот сейчас, к примеру, папа с работы приедет, а сейчас мы будем вместе готовить ужин. Салфетки, тарелки, свечи… Или не это, а пижамную вечеринку устроим.
— ???
— Да, мы такие часто устраиваем. Сидим на полу, едим воблу и запиваем газировкой. Это чувство счастья каждый день нужно поддерживать друг в друге. Иногда искусственно.
— Как же искусственно?
— Понимаете, радость легко утратить, привыкнуть ко всему, сдуться. Нужно обязательно искать пути, придумывать праздники, объединяющие моменты. В кино поехать неожиданно, школу отменить, отправиться в Бородино на выходные. Чтобы каждый член семьи домой мчался и был уверен — там его ждет праздник.
