Вести программу о сексе, иметь яркую внешность и после этого спокойно передвигаться по улицам — задача не из простых. Некоторое время назад один из поклонников попытался оказать известной телеведущей Анфисе Чеховой настойчивые знаки внимания, после чего ей пришлось несколько месяцев передвигаться на костылях. А вот сердце этой красавицы до сих пор свободно. Несмотря на репутацию отечественного секс-символа, к созданию семьи Анфиса имеет очень строгий подход.

— Анфиса, первый вопрос закономерный: как ваше самочувствие? Судя по тому, что передвигаетесь вы уже самостоятельно, все самое неприятное уже позади?

— Самостоятельно я передвигаюсь уже давно, самочувствие у меня нормальное, и реабилитация проходит как надо. Какое-то время из-за съемок в кино я не могла посещать некоторые медицинские процедуры, и, возможно, процесс выздоровления продвигался бы быстрее, но сейчас все вошло в норму.

— Можно попросить вас вспомнить тот эпизод, из-за чего все произошло?

— Я выходила с вечеринки и направлялась к своему автомобилю. В этот момент ко мне подошел нетрезвый мужчина и спросил, можно ли меня поцеловать. Я отказала. Он задал этот вопрос еще раз шестьсот, после чего я отказала уже в грубой форме. Тогда мужчина начал хватать меня за руки и пытался поцеловать насильно. Я оступилась, упала с бордюра. После чего села в машину и уехала. А через два месяца в больнице мне был поставлен диагноз — перелом.

— Судьба мужчины неизвестна?

— Нет, конечно. Я даже лица его не помню. После этого происшествия все газеты написали, что Анфиса Чехова подвернула ногу, спасаясь от маньяка. Конечно, сказать, что Анфиса Чехова подвернула ногу, спасаясь от маньяка, звучит намного масштабнее, чем просто сказать, что Анфиса Чехова подвернула ногу, спасаясь от подвыпившего молодого человека.

— В начале этого года, когда вы были на гастролях в Благовещенске, еще один настойчивый поклонник пытался попасть к вам в гостиничный номер.

— Сказать честно, кроме двух этих историй, у меня никаких происшествий больше не было. Не могу сказать, что меня каждый день преследуют какие-то странные типы. Думаю, время от времени все девушки сталкиваются с не очень трезвыми и весьма агрессивными мужчинами. И нужно даже в таких ситуациях, когда тебе что-то навязывают, стараться вежливо уходить от навязчивых предложений. А я его все-таки отшила очень резко, поэтому он и захотел получить силой то, что он хочет.

— После этого случая не возникло желания нанять охрану?

— Поскольку я сама не могла давить на педаль, я наняла водителя. Он же по совместительству стал моим охранником.

— Анфиса, а вы не устали от стереотипа, что для большинства мужчин вы ассоциируетесь с программой о сексе?

— От стереотипов… Нет, скорее я не устала от своей работы. Какую бы ты программу ни вел, у большинства людей все равно будет стереотипное отношение к человеку. Можно вести программу с гораздо более приличным, с точки зрения общественности, содержанием, и при этом у людей будет тысяча стереотипов в отношении тебя: какой ты, что ты и почему.

— То есть быть русской Памелой Андерсон для вас почетно?

— Я не совсем представляю собой образ Памелы Андерсон. К сожалению. Поэтому не ощущаю себя ни Памелой Андерсон, ни секс-символом в реальной жизни. Ко мне же не подходят люди подержаться за грудь, а подходят с какими-то проблемами: помогите, от меня ушел парень, что делать… В общении со мною людей гораздо больше интересуют те знания, которые я могу им дать. При этом я четко различаю: когда человеку действительно нужен совет, а когда у людей есть просто желание пообщаться. Некоторые задают вопросы только для того, чтобы потом всем сказать: о, я общался с Анфисой Чеховой! Мне нравится помогать, но не тешить чье-то самолюбие.

— Несмотря на большой телевизионный опыт, вы неоднократно говорили, что не считаете себя каким-то гуру или сексологом?

— Да, я не гуру, не сексолог, не гинеколог и не психолог. У меня нет специального образования. Но меня всю жизнь интересовало то, что связано с людьми. Часто я не могу припомнить места, где находилась, но четко помню настроение каждого человека, с которым общалась: его физиогномику, мимику, жесты. Для того чтобы разбираться в проблемах людей, мне не требуется специальное образование. Если человек доверяет моим знаниям и опыту, я ему обязательно помогу. А если ему действительно необходимо какое-то медицинское заверение моих слов, тогда сразу говорю, что я не специализированный врач и не гуру.

— Первой программой о сексе в России была передача «Про это», а Елена Ханга была единственной ведущей, которая «говорила об этом не краснея». Вы краснели, когда записывали первые выпуски своей программы?

—  Я не краснею с детства и не знаю, что такое краснеть. Краснеют, когда бывает стыдно, когда тебя ловят на вранье, не дай бог, на воровстве. А говорить о сексе или об отношениях между людьми — чего тут стыдиться? Я считаю, что секс — гораздо более важная и нужная тема, нежели криминал или политические интриги. Мне неинтересно смотреть программы, когда два человека, единственная задача которых положить в свои карманы как можно больше денег, выясняют отношения в прямом эфире. Такую программу, на мой взгляд, смотреть стыдно. А говорить о сексе, благодаря которому рождаются дети? Если мне объяснят, почему это стыдно, я покраснею.

— В детстве ваш папа хотел видеть вас спортсменкой. А кем хотела видеть вас ваша мама?

— Мой папа хотел меня видеть мальчиком, а впоследствии кришнаиткой. И больше всего он беспокоился о моих религиозных убеждениях. А мама хотела видеть меня просто счастливым человеком. И уж точно не хотела видеть меня замужем и с кучей детей. Мама воспитывала меня так, что в определенный момент все это может кончиться, и ты останешься одна очень зависимой женщиной, с кучей детей на руках, которой уже некуда пойти, а муж тебя не любит, потому что у него другие интересы. И прежде чем выйти замуж, нужно стать полноценной личностью, которая и без мужа все сможет. Именно на этом она в свое время очень сильно обожглась и поняла: кого-то в нашей семье нужно сделать самодостаточным человеком.

— Сейчас мама вами довольна?

— Мама всегда мною довольна. Она была мною недовольна, когда у меня не было образования. Даже когда я уже чего-то добилась и у меня были заработки и популярность, она продолжала настаивать, что мне нужен диплом. Она человек старой закалки и считает, что без образования мне в жизни будет очень тяжело. Чтобы мама была мною довольна и вопрос уже не стоял, я сейчас получаю образование, насколько могу.

— Как ваш журфак?

— Да, я поступила на факультет телевизионной журналистики, но я заочник. В институт прихожу только сдавать экзамены.

— Подозреваю, что вы знаете гораздо больше своих однокурсников.

— Учиться всегда есть чему. И среди моих однокурсников есть много людей, которые знают намного больше меня. Правда, определенная половина моих однокурсников считает, что я набитая дура. И когда я иду сдавать экзамен, они сидят и смотрят: мол, ну давай, иди, посмотрим, что у тебя получится. Когда я выхожу из аудитории, они говорят: ну и о чем же ты говорила? Я отвечаю: как о чем — о сексе. И всех очень удивляет, почему я сдаю экзамен. (Смеется.)

— О том, что когда-то вы не закончили ГИТИС, наверняка уже не жалеете?

— Нет, не жалею. Сейчас я снимаюсь в кино наравне с актерами, которые уже закончили или заканчивают институт, и мой режиссер Вадим Шмелев ни разу не сказал: эх, жалко, Анфиса, что ты не закончила ГИТИС, сейчас бы так играла! Наоборот, мне говорят, что все прекрасно, и все мной довольны.

— Вадим Шмелев — тот самый режиссер, который изменил образ «прекрасной няни» Анастасии Заворотнюк до неузнаваемости. Что он сделал с вами?

— Мой образ тоже будет непривычным и не слишком гламурным. Вадим меня преобразил, и, когда фильм выйдет на экран, все увидят результат.

— Не будет и намека на сексуальность?

— Там, где я, там всегда есть момент сексуальности — от этого никуда не деться. Именно поэтому меня так не любили мои педагоги в ГИТИСе и не давали мне никаких ролей: в их понимании любая роль, которую я играла, приобретала какой-то не «классический литературный» оттенок.

— Какие роли вы играли в студенческих спектаклях?

— В основном проституток или падших женщин трудной судьбы, которые прошли все тяжкие. Сенных девок, которых подкладывают под заезжего барина. Все, что было связано с сексом, все это было ко мне.

— А как же настоящие русские красавицы с формами?

— Русских красавиц играли женщины, которые были на них похожи. А у меня всегда было несоответствие: лицо очень непростой героини, а тело — вызывающее. И преподаватели не знали, куда меня деть. Если бы у меня был нос картошкой, или хотя бы большие голубые глаза, или коса до пояса, или щечки, наверное, я бы играла такие роли. Но эти роли всегда доставались моим однокурсницам. А если говорить о ролях в кино, то для меня важнее иметь собственную ярко выраженную индивидуальность. Например, как у Ренаты Литвиновой. Поэтому к выбору ролей я отношусь очень придирчиво.

— А как вы относитесь в выбору мужчин?

— Наверное, так же, как к выбору ролей: я очень строга в этом плане. Мужчина, с которым я могла бы задержаться надолго, должен быть очень незаурядным человеком. В моей жизни было много мужчин, каждый по-своему мил, но со мной непросто. Я не та женщина, которая избавляет мужчин от комплексов. Наоборот, при общении со мною их возникает еще больше. С одной стороны, я очень неразборчива в мужчинах: в одном меня может привлечь одно качество, в другом — другое, в третьем — восхитить третье. Но, как только я очаруюсь одним качеством, сразу включается голова: это качество в нем замечательное, а другие? Мне нужно, чтобы была совокупность качеств, а совокупности нет. Тогда мужчина теряет для меня свою ценность. Раньше я торопилась: влюбилась — и давай строить отношения. Сейчас я предпочитаю все делать медленно, присматриваюсь и долго раздумываю. Бывает так, что страсти у меня кипят к одному, а присматриваюсь к другому. Тогда я начинаю прислушиваться к разборчивому ворчуну, сидящему в моей голове, а не к своим эмоциям.

— В начале года в одном из интервью вы сказали, что прекратили поиски идеального мужчины. Речь шла о вашем любимом человеке по имени Давид.

— Кажется, я поторопилась сделать эти выводы, хотя отчасти он близок к моему идеалу. Если бы не разница в наших менталитетах (Давид — грузин и немец, причем немец больше, чем грузин, а я русская, причем самая настоящая «развернись душа»), возможно, мы могли бы составить пару. Не скажу, что мы расстались. Просто сейчас мы отошли друг от друга на безопасное расстояние и пытаемся понять, достаточно ли велики наши чувства, чтобы у нас была семья.

— А еще в том же интервью вы почему-то сказали, что будете никудышной женой…

— Женой я буду хорошей. И мамой я буду прекрасной. Вопрос в том, что человек хочет обрести в своей жене.

Если он хочет обрести одновременно кухарку, домработницу, домашнего психолога и вытирателя соплей — такой я не буду. В большинстве семей, которые я наблюдаю, жена несет на себе сразу множество обязанностей и при этом успевает еще и деньги зарабатывать. А мужчина считает, что он зарабатывает деньги, и этого достаточно. По таким меркам я буду точно плохой женой, потому как мало что умею делать по дому и не люблю этим заниматься. Но я могу быть женой, которая является прекрасной хранительницей очага, создает уют, дарит тепло и комфорт. И матерью я буду прекрасной. Может быть, это прозвучит глупо, но я очень хорошо воспитываю собак. Моя мама их балует, они у нее очень невоспитанные. А я могу воспитать любую собаку — от самой большой до самой тихой, используя при этом метод кнута и пряника, который так же необходим и в воспитании детей. Их нужно любить, но соблюдать в отношениях золотую середину. Не исключено, конечно, что я буду мамой-диктаторшей, которой слова поперек не скажи. А может, и наоборот — рожу ребенка и стану белой и пушистой.