Семейный кодекс футболиста
Сергей Овчинников: «Я против домостроя!»
Если честно, то, когда я шла на интервью к Сергею Овчинникову, волновалась. Знаменитый футбольный вратарь, известный своим непредсказуемым поведением, острым языком, умением эпатировать публику и кличкой Босс, — как он будет рассказывать о своих близких и любимых людях? Да и будет ли вообще?
Однако, как только мы с Сергеем уселись пить кофе в боулинг-клубе стадиона «Локомотив», стало ясно, что весь эпатаж — игра на публику. В душе «наш Буфон» — чуткий, добрый, очень искренний человек. И даже на минуту показалось, немного стеснительный…
Если честно, то, когда я шла на интервью к Сергею Овчинникову, волновалась. Знаменитый футбольный вратарь, известный своим непредсказуемым поведением, острым языком, умением эпатировать публику и кличкой Босс, — как он будет рассказывать о своих близких и любимых людях? Да и будет ли вообще?
Однако, как только мы с Сергеем уселись пить кофе в боулинг-клубе стадиона «Локомотив», стало ясно, что весь эпатаж — игра на публику. В душе «наш Буфон» — чуткий, добрый, очень искренний человек. И даже на минуту показалось, немного стеснительный…
«Главные черты моего характера — мамины»
— Сергей, сразу скажу, разговор будет не о профессии.
— Да о чем угодно можете меня спрашивать. Если не буду знать, что ответить, промолчу. (Улыбается.)
— Расскажите об очень счастливом моменте из своего детства.
— Думаю, что у спортсменов вообще нет детства как такового — с игрушками и приятным ничегонеделанием. Я в 7 лет занялся футболом и большую часть своего времени посвящал профессиональным тренировкам, поэтому, наверное, самый счастливый момент для меня был, когда приняли в команду.
— Вы помните свою первую тренировку?
— Смутно. Но с нее начались эти самые счастливые моменты, про которые вы меня спросили…
— Как вас воспитывали, если воспитывали?
— Меня никогда не ругали, не били. У родителей был принцип — на детей кричать нельзя, им нужно доверять. Хотя, конечно, я хулиганил… Но, знаете, это были всё такие детские шалости, ничего серьезного.
— Что в себе узнаете маминого?
— У-у-у… Очень много. Самые главные черты моего характера — мамины. Упрямство, честность, целеустремленность. Кстати, я думаю, что эти качества часто в жизни не только не помогают, но и мешают.
Мама никогда не шла на сделку со своей совестью, она не была коммунистом из принципа. А ведь с ее двумя высшими образованиями и колоссальным опытом работы в научных институтах и закрытых предприятиях она могла бы сделать очень яркую карьеру. Ее много раз просили вступить в партию, но она говорила: «У нас в семье один коммунист — это твой отец». А папа, да, он состоял в партии, но, как я сейчас понимаю, по большому счету из-за меня, чтобы не портить мне личное дело. Характеристики всякие — через все это родители проходили.
«Сейчас мальчишек больше интересуют компьютеры, чем футбол»
— Что в детстве вас привлекало больше всего?— Не скажу ничего нового. Я бредил футболом. Все мальчики тогда мечтали стать великими спортсменами, это было как, ну, не знаю, выше неба… Самый популярный вид спорта в СССР, да и в мире тоже, — футбол. Хотелось быть похожим на спортсменов, которыми гордилась страна, которых все знали в лицо. Сейчас не так, сейчас компьютеры детей больше интересуют. Но я не скажу, что это плохо. Просто каждому поколению свое.
— В одном из ваших интервью я прочла, что ваш папа был автослесарем, который красил машину Алле Пугачевой…
— Да, было дело. Но Алла Борисовна знать не знала, кто ей красит «мерседесы», да и если бы знала — ей без разницы, я думаю, было. (Смеется.) Отец много «левой» работы брал — деньги хорошие за это полагались, чего уж скрывать… А так он работал в научно-моторном институте, испытателем. У него много было профессий, он и на закрытых предприятиях работал, но в НМИ ему было комфортнее всего. И деньги опять же. У меня было обеспеченное детство, спасибо родителям.
«Обыкновенным быть лучше, чем оригинальным»
— Вы похожи на отца?
— От него мне досталось доброжелательное отношение к людям… Он очень мягкий человек. Никогда не кричит… Обыкновенный. Я всегда говорил, что обыкновенным быть лучше, чем оригинальным.
— Лучше? А как же ваш имидж эпатажного спортсмена?
— Это нормальное явление, но только в силу профессии. Если бы я не был публичным человеком, зачем бы мне было нужно быть эпатажным?
— То есть если бы вы не были футболистом, вы бы «взрывать» публику не стали?
— Думаю, что нет. А это никому не интересно бы было. Эпатаж — часть моей работы, вот и все.
— Были когда-нибудь мысли заняться в жизни чем-то еще?
— Да. Я же занимался борьбой параллельно с футболом. У меня были успехи. К примеру, в 10 лет я боролся с ребятами старше меня на 5 лет и в силе им не уступал.
— А почему борьба?
— Хотелось форму приобрести. Меня карате больше интересовало в этом плане, но в СССР оно было запрещено, поэтому выбрал классическую борьбу. Хотя, конечно, все это детский сад был (улыбается) — не профессионально же занимался. Но навыки какие-то приобрел.
И все-таки футбол победил. Хотя я не сразу понял, что «картинка из телевизора» — это одна сотая реальности. В детстве не задумываешься, что можешь жизнь отдать спорту, а в итоге остаться в нуле. И не нужен будешь, и знать никто не будет. Ну и вообще, это же очень тяжелый труд — быть профессиональным спортсменом.
Здоровья точно не прибавляет. Это даже не спорт в обыденном понимании, это работа. Уже лет в 12—13 стал замечать, что не успеваю учиться, что нагрузки дикие, устаю, недосыпаю.
— Вы же вроде на золотую медаль шли?
— Да нет, бог с вами, это пишут, не знаю даже почему. Какая медаль? Это просто невозможно. Хотя нет, я знал спортсменов, которые оканчивали с золотой медалью школу… Но мои родители, они как-то не сильно меня в этом смысле контролировали, мама всегда говорила, что оценки — еще не показатель ума. Их все устраивало, ну и меня — тоже. Тем более я все чаще стал привлекаться за дублирующий состав играть и порой просто не посещал школу.
— А как же вы ее закончили?
— Я учился в специализированной спортивной школе, там все были спортсмены, учителя всегда шли навстречу. Спасибо им, они понимали, как нам тяжело. На первых двух уроках мы всегда спали, и нас никто не будил. (Смеется.)
— Девочки в школе учились?
— Мария Бутырская, Оксана Грищук, Анжелика Крылова… Фигуристка такая, помните?
— Конечно. Кстати, про фигурное катание. Как вы лично относитесь к такой шумихе вокруг этого вида спорта?
— Это очень хорошая вещь. Илья Авербух здорово придумал. Мне всегда нравилось смотреть на фигуристов. Это искусство — тот же балет, только на коньках. Меня приглашали, кстати, в ледовый проект. Даже два раза, но я Илье сказал, что не умею кататься на коньках.
— Так там все не умеют…
— Нет, я не то что не умею, а вообще не умею. Илья меня понял. И те, кто в «Король ринга» приглашали… Дело в том, что я не люблю заниматься вещами, в которых не силен. Начинаю переживать, думать: «А вдруг подведу людей?» Лучше отказаться сразу, чем потом.
— Но ведь все эти проекты — реклама, самопиар?
— А оно мне зачем? Я подумал и решил, что мой имидж только пострадает.
— Почему?
— Если я ставлю себе такие задачи, как стать главным тренером или работать в руководстве (у меня есть образование специальное — менеджмент спортивных видов спорта), — это вещи серьезные, а подобные передачи… Ничего плохого не говорю о них, заметьте, но для себя я решил, что мне это не нужно.
— Друзья с детства остались?
— Те ребята, с кем я играл… Мы очень редко видимся. Жизнь спортсмена такова, что дружба возможна, только если вы делаете одно дело или вы в одной команде… Хотя добрые отношения остались у меня со всеми. Увидимся, с удовольствием пообщаемся, выпьем по кружке пива. (Смеется.)
— Вы любите шумные компании?
— Понимаете, футбол — коллективный вид спорта, поэтому погудеть веселой компанией — это обычное дело. Даже с семьями мы собираемся все вместе.
— Вы сказали, что с друзьями видитесь редко, а с сыном Женей, который в Америке живет?
— Женя приезжает к нам на каждые каникулы. Он 5-й год уже в Америке учится, а до этого учился в Португалии и Англии. Со мной вместе катался по миру. Сейчас на 3-м курсе университета, его специальность такая же, как и моя, — менеджмент спортивных видов спорта. Причем он не знал, что выбрал то же, что и я. В Америке сейчас очень популярно такое образование, поэтому перспективы у него хорошие.
— Какие свои черты узнаете в нем?
— Он такой же упрямый. И очень самостоятельный. Знаете, когда он был маленьким, мне казалось, что он разгильдяй, оказалось — нет. Он просто очень долго не делал всего того, что обязан делать ребенок-спортсмен. Это меня раздражало. Тем более мы с женой оба спортсмены. Инга — мастер спорта международного класса по плаванию… В нашем понимании, дисциплина в его жизни должна стоять на первом месте. И еще — дети-спортсмены взрослеют быстро. А он как-то не очень выделялся на фоне своих сверстников. А потом вдруг раз — и серьезным стал, целеустремленным. Приятно удивил нас. Весь свой быт сейчас он устраивает один. И делает это лучше нас, родителей. (Улыбается.)
«Инга — мудрая женщина»
— Если не ошибаюсь, вы женаты в третий раз?
— Да. Но о первых двух своих браках я стараюсь не говорить.
— Это были ошибки?
— Нет, что вы, прекрасные женщины, просто не сложилось. Любвеобильный я такой товарищ был, ошибок совершал много… Но о женщинах своих ничего плохого не могу сказать.
— Инга чем вас покорила? Вы столько лет уже вместе…
— Она очень умная женщина. Мудрая в быту. Ну и спортсменка — мы с ней очень быстро нашли общий язык. А когда думаешь с кем-то одинаково, это такое счастье…
— Как считаете, ради Инги вам пришлось от чего-то в жизни отказаться? Может быть, в себе что-то пришлось изменить…
— Наверное, это очень плохо — то, что я сейчас скажу, но вся моя семья — и Инга, и Женя, и ее родители, и мои родители… все жили моей жизнью. Много они потеряли для себя лично из-за этого, конечно, но это было, наверное, неизбежно. Моя жизнь была сверхнасыщенной, они же делали так, чтобы мой спортивный путь был легче. Надеюсь, не жалеют. Жены космонавтов не плачут же. А это гораздо хуже, чем быть женой футболиста. (Смеется.)
— Какой вы дома?
— Добрый и ласковый. Неконфликтный вообще. Меня угнетают ссоры, крики.
— А как же на поле… ненормативная лексика и т. п.
— Дома я никогда этого себе не позволяю. Вообще в разговорах с женщинами, детьми. А на работе все бывает — мальчики, понятное дело.
— Это правда, что вы любите собак?
— Да. Сейчас у нас дома живет восточноевропейская овчарка. Зовут Индира. Надо было назвать на «и», пришло в голову только Индира Ганди, вот и назвали. Хотя она на всё откликается. Я ее и Чемоданом иногда зову. (Смеется.) Хорошая собака.
— Какой у нее характер?
— Она очень добрая.
— Что для вас значит провести хороший вечер?
— Дома на диване перед телевизором. (Смеется.) Великолепно тогда себя чувствую. Жена, между прочим, тоже. (Смеется.) Я вообще считаю, что дома нужно расслабляться и смотреть по телевизору только легкие вещи. Иначе сойти с ума можно — жуткий прессинг на работе, устаешь, и еще и дома загружать себя… нет. Но каждому свое, повторюсь.
— Что вы цените в людях?
— Легкость в общении. Но без панибратства.
— Что необходимо для счастливой семейной жизни?
— Взаимопонимание и взаимопрощение. Уступать всегда тяжело, но в семье необходимо. Это на работе можно упереться рогом, а дома мужчина должен уступать женщине.
— ???
— Я не признаю домостроя. Все решения принимаются вместе все равно.
— О чем мечтается, всего уже вроде добились…
— Работы хочется. Моя должность сейчас больше похожа на должность свадебного генерала. А я знаю, что способен на большее. Я уверен в этом, руководство — нет. Но — без обид — я все равно добьюсь своего. Так всегда было и будет.
— На что у вас времени не хватает?
— На жену. У нас общий бизнес в Риге, и мы очень мало бываем вместе. Приходится кому-то одному уезжать. А я уверен, что работа не должна преобладать над семьей.
— Вы сказали, что дети-спортсмены отличаются, а вы можете из толпы мальчишек узнать будущего футболиста?
— Хотелось бы, чтобы мог. Хотя если я пообщаюсь с каждым, пойму, конечно.
* * *
— А что бы вы сказали мальчишке, который хочет в футболе добиться чего-то, но в самом начале пути…
— Чтобы он бросал это дело и шел учиться. Футбол — это трудно. Мне жалко детей.
— А если бы могли всё, что бы подарили российским детям?
— Не знаю как российским, а московским… Я бы хотел, чтобы Юрий Михайлович Лужков пожизненно был мэром. Мне не все нравится, конечно, но точно могу сказать, что до него Москва была серой и озлобленной. А сейчас мне, по крайней мере, в ней очень многое импонирует. Город с каждым годом становится все лучше и лучше…
