Сначала я увидела маленькую дочку Волочковой. Ариша с интересом изучала обстановку в салоне-парикмахерскойна Арбате, возила по полу стул на колесиках. Потом няня сказала: «Сейчас приедет мама»…

Ее балет — сочетание внешней хрупкости и внутренней железной воли. Анастасия ВОЛОЧКОВА — из тех балерин, чей характер не раз обращал на себя внимание. Непросто воевать за первое место там, где большинство обречено «оставаться массовкой».

Вместе с тем во время нашей беседы с Волочковой я почувствовала в ней стремление не столько быть лучшей, сколько быть совершенной. Это проявлялось и в том, как она говорит, и в какой-то немножко даже книжной ее безупречности…

— Анастасия, сколько времени успеваете побыть с дочкой в течение дня?

— Ариша приходит утром, будит нас с Игорем. 10—15 минут возимся с ней в постели, потом вместе завтракаем. Если мы в загородном доме, то еще немножко времени проводим в саду, затем мы уезжаем на работу. А после видимся уже вечером, наверное, часов в шесть. И тогда с Аришей уже происходят разные игры, песни, катание на горке, на качелях — ну, в общем, все, что она сама у нас попросит. Перед сном — особый ритуал: Ариша рассказывает нам, что сделала в течение дня, читает стишок или поет песенку, мы говорим друг другу «Спокойной ночи», и только после этого она уходит спать.

— Дочку привезли сюда ваши няня и… «нянь»?

— Нет, у нас две няни: Люда и Люба (одна живет у нас три дня, потом ее сменяет другая). А это — водитель Андрей.

— Я подумала, что «нянь». Когда он сейчас собирался уходить, я видела, как Ариадна схватилась за дверь… (Ариша ухватилась руками за две огромные металлические ручки на стеклянной двери, уперлась в нее ногами и «повисла», как рогалик, чуть ли не плача, чтобы ее выпустили.)

— Просто у нас такой счастливый случай: в семье работают четыре водителя, и все они Аришу очень любят. А дети чувствуют искреннее к ним отношение, поэтому и Ариша любит всех наших помощников, всех знает по именам: Андрей, Сергей, два Алексея (она говорит «Леша»: один Леша и другой).

— А не боитесь, что чувства к ним отнимают часть чувств к вам?

— Ни в коей мере не волнуюсь по этому поводу. Наоборот, если бы Ариша не любила своих нянечек или чувствовала какую-то дисгармонию, то я не могла бы спокойно с такими людьми оставлять ребенка.

Кроме того, я даже сама не хочу постоянного времяпрепровождения вместе, потому что зачастую это вырастает в патологическую зависимость друг от друга, матери — от дочери. Фактически так случилось у моей мамы со мной. А у нас с Аришей все гармонично: она всегда знает, где мама, где папа. А рядом просто есть очень хорошие добрые люди. Есть родственники, есть бабушка Тома, бабушка Римма. Ариша всех знает и очень любит.

— Было ли в ваших отношениях с родителями что-то такое, чего вы стараетесь избежать с собственной дочкой?

— Не знаю… Просто, может, в дальнейшем я не хотела бы от Ариши требовать чего-то. Я буду ей все отдавать совершенно искренне, не ожидая ничего взамен.

Я не хотела бы, чтобы моя жизнь была связана с каким-то будущим творчеством Ариши. Потому что постоянное общение и постоянный контакт во всем — и в жизни, и в творчестве — перерастают в ухудшение близких отношений. Я это четко вижу. Какой-то период мама занималась моими концертами, спектаклями, но в итоге — сегодня у меня появляется собственная команда профессиональных людей (очень хороших на самом деле), а мама никого не принимает, для нее все плохие…

Я не стала бы нарочито говорить Арише, как поступать, давая ей возможность самой принимать решения и совершать ошибки. Никогда не стала бы ее «тыкать», как иногда моя мама: «Я же говорила тебе — вот, так и будет!» Ведь, идя на какие-то шаги, я в общем-то и сама могла предположить, что они могут завершиться не так, как мне хочется. Но зато не выстрадай я все, что мне пришлось выстрадать, вряд ли бы стала сильной.

— С другой стороны, если бы родители в свое время не уделили столько внимания нынешним звездам, может, те и не стали бы знаменитостями?

— Еще девочкой лет семи я отдавала себе отчет, что мой успех в работе зависит только от того, сколько я сама буду трудиться и с каким усердием. Безусловно, для меня было очень большой поддержкой то, что вся зарплата мамы и папы уходила на оплату моих дополнительных педагогов.

Но что касается родительского натиска и насилия, оно заключалось совсем не в том, чтобы подталкивать меня в творчестве. А просто мама считала всегда, что я должна поступать так, как ей этого хочется. Что я должна общаться с теми людьми, которые ей нравятся, создавать свою личную жизнь только с тем человеком, которого она одобрит. А она не одобрит никого и никогда, потому что любой человек, который появился бы на месте моего мужа, — это человек, который отнимает мое внимание от мамы. Получается так… Хотя на самом деле я считаю, что маму невозможно никогда никем заменить. Просто родители наши не всегда это понимают.

— Когда вы это маме рассказываете, что она отвечает?

— Она утверждает, что она вовсе на меня не давит и решения за меня не хочет принимать, что я вправе поступать так, как я хочу. В общем, естественно, все говорится совершенно не так, как есть. Так же как и мне, в общем, не всегда видно со стороны собственное поведение.

— Правда, что вы отдали дочку в школу творческого развития в год и четыре месяца?

— В год и три.

— Не слишком рано?

— Вы знаете, я сама такой человек: не то чтобы сумасшедший, но — «работоголик», и мне хочется, чтобы постоянно в жизни что-то происходило. Поэтому мне очень хотелось, чтобы и Ариша так быстро развивалась: чтобы у нее был большой кругозор, чтобы она сразу видела разные сферы жизни и творчества. Мне казалось, если ее будут учить рисовать, слушать музыку, заниматься с ней физкультурой, учить ее лепить, играть во всякие игры, это полезно.

— Не страшно, что лишите ребенка свободного детства?

— Мне кажется, такой опасности нет. В этой школе все происходит в форме игры и поэтому приносит детям удовольствие. Тем более занятия всего по два часа в день, три раза в неделю. А в основном развитием Ариши у нас занимаются нянечки и делают это с большим успехом. Ариша начала говорить примерно в десять месяцев. В год и три уже считала до 10. Сейчас рассказывает «У Лукоморья дуб зеленый…» наизусть.

Мы ничего не навязываем Арише, а просто хотим дать ей возможность попробовать все: и кататься на коньках, и заниматься со мной в балетном зале. Хотя очень не хочу, чтобы она стала балериной. Потому что, я считаю, если ты решил чем-либо заниматься, то надо быть только в «топовых» позициях, то есть чтобы у тебя был профессионализм высшего разряда. А в балете на это нужно положить всю жизнь, все свое время, все силы и — главное — нервы. В этой профессии не прощают успеха, красоты, таланта и блистательности.

— У вас в семье существуют какие-то запреты для Ариши?

— Сейчас мы стараемся не запрещать практически ничего. Если Ариша начинает разливать воду прямо у нас на глазах на ковер, мы разрешаем, потому что ребенку нужно понять, как что происходит. Или если она за завтраком руками хлопья начинает крошить — это тоже можно. Но все-таки папа у нас более строгий. Допустим, если Ариша начинает ломать мой телефон и нажимает на все кнопочки (Ариша именно это и делает во время нашего интервью. — Прим. авт.), я ей и это разрешаю. А папа, конечно, против (ведь таких поломанных мобильных уже пять). Он говорит: «Ариша, с маминым телефоном играться так нежелательно». (Мы против слова «нельзя», чтобы у человека не вырабатывался комплекс.) Хотя про розетки и тому подобное объясняем ей все довольно строго. В целях безопасности.

— Наказываете?

— Никогда не повышаем на Аришу голос и никогда не пытались ее наказать. Считаю, это просто не нужно. Важно, чтобы ребенок сам понял, что не прав. Например, няня говорит Арише: «Мама очень расстроится, если ты так поступишь, будет плакать». А поскольку Ариша у нас очень добрая девочка, она сразу же начинает жалеть меня и осознает, что что-то делает не так, раз мама огорчится.

— Как складываются отношения Ариши со сводными братиком и сестричкой?

— Я больше всего боялась, что между детьми будет какой-то барьер, преграда. К счастью, напрасно. Старшие очень любят Аришу. Когда они приезжают, у нас дома большой детский сад.

— Если верить прессе, Анжелина Джоли как-то сказала, что будет испытывать угрызения совести, если родит еще одного ребенка. Ведь она отдаст ему то тепло, которое могли бы получить новые приемные дети. А у вас не было желания усыновить малыша?

— Анжелина Джоли — очень добрый человек. Но, если честно, у меня нет глубочайшего убеждения, что у нее хватает времени даже на своего ребенка. Такой график! А повесить на нянечку еще одного малыша — я считаю, что в этом нет никакого смысла. Поэтому у меня другое желание, которое я осуществлю очень скоро: буду опекуном одного детского дома в Москве или нескольких детишек. И буду уделять им столько внимания, сколько смогу: буду ходить с ними в зоопарк, музеи, театры, просто играть. И хочу брать с собой Аришу, чтобы она видела, как живут обездоленные дети, чтобы знала, что есть и другая сторона жизни. Думаю, этим я принесу гораздо больше пользы.