Интеллектуал среди артистов — явление очень редкое. Еще реже среди них встречается человек со скромными запросами и нежеланием жить напоказ. Денис Бургазлиев именно таков. Знать себе цену его научил Запад, куда он рванул десять лет назад и не потерялся, а приобрел свыше тридцати ролей как на телевидении, так и в кино, и даже на театральных подмостках. Недавно он покорил и российского зрителя.

неСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Бургазлиев Денис, актер.

Родился 24 августа 1971 года в Москве.

Окончил Школу-студию МХАТ.

Работал в МХТ, в Театре им. Станиславского.

Снимался в фильмах «Апрель», «Президент и его внучка», «Луна-парк», «Светлана», «Осколок «Челенджера», «Консервы», «Превосходство Борна»; в сериале «Час Волкова».

— Денис, некоторое время назад вся страна с интересом наблюдала за работой вашего героя — капитана Тарабрина в сериале «Час Волкова», чем привлек вас сценарий?

— Мне понравился Тарабрин. Это тот персонаж, которого можно было делать разнообразным. То есть я видел, что его характер в моих руках. Эта свобода действия и подкупила. Плюс я имел возможность напрямую общаться с генеральным продюсером и обсуждать какие-то моменты. Кроме того, я понял, что сейчас для успешной работы в России артисту не обойтись без какого-то крупного ежедневного медийного проекта.

— Это вас Запад научил расчетливости и прагматизму?

— Бесспорно. Я не стесняюсь говорить о деньгах и всем своим товарищам в Москве стараюсь это качество привить. Потому что это правильно. Наш мир материален. Каждый художник должен знать, сколько он стоит.

— Вы ведь не из актерской семьи, верно?

— Да, мой отец был служащим одной торговой структуры Советского Союза, а мама — юрист.

— Получается, в свое время вы принадлежали к числу своего рода «золотой молодежи»?

— Нет, «золотой молодежью» я никогда не был. Отец действительно часто ездил за рубеж в командировки и привозил мне оттуда заграничные шмотки, и жили мы в хорошей кооперативной квартире на юго-западе, что в 80-х годах считалось очень престижным. Но я был просто единственным ребенком из интеллигентной благополучной семьи, который, несомненно, вырос в достатке. Родители, за что я им благодарен, организовали мне частного преподавателя по английскому языку, и эти уроки очень помогли мне в жизни. Было интересно заниматься, и я неплохо освоил язык.

— И со всем этим богатством подались в актеры?

— Мне кажется, что моя история носит оттенок самоуверенности и даже в некотором роде кокетства… Тем не менее надеюсь, что люди меня поймут правильно. А правда состоит в том, что я выбрал театральный институт из всех вузов Москвы за доступное мне количество экзаменов, потому как в средней школе учился очень плохо. Для меня это был единственный способ получить высшее образование. И тут мне повезло: я поступил сразу и в «Щуку», и в Школу-студию МХАТ. Пришлось кидать монетку, так как не было особых предпочтений. Выпала школа-студия. Слава богу, могу теперь сказать.

— Но что-то вас в детстве все-таки увлекало — футбол, хоккей, например?

— В том-то и дело, что в эти спортивные секции ходили все, поэтому я их игнорировал. Меня занимала музыка, и внутренне я был очень далек от школы, от своих одноклассников, которых не любил, от этих комсомольских собраний, от бесполезной гонки за выживание и дальнейшее обустройство своей жизни и карьеры. Лишь музыка меня захватывала целиком. Я же музыкант-самоучка и до сих пор не владею нотной грамотой в совершенстве. Когда сейчас приходит в голову какая-то мелодия, я ее, к сожалению, не могу записать. А электрическая гитара у меня появилась довольно рано, и ей я уделял все свободное время. Старшие товарищи сначала показали мне пару аккордов, а потом взяли в свой коллектив, где я уже и запел. Мне было на тот момент лет четырнадцать, а все мои друзья были уже первокурсниками, но по прошествии некоторого времени мне удалось стать лидером в этой компании.

— Так вот что было вашим хобби!

— Его у меня не было и нет до сих пор. На мой взгляд, если оно у человека есть — он живет неправильно. Хобби должно быть главным делом, которым человек занимается. Нельзя разделять жизнь на интересные и скучные участки. Если вам говорят: «Я еле выдерживаю на работе — и сразу в гараж!» Что в этом хорошего?! Тогда, если по-честному, надо жить в гараже и именно с его помощью зарабатывать. Я не вижу смысла тратить время нашей короткой жизни на то, что неинтересно и никак не радует.

— А как же труд ради денег?

— Я никогда не соглашусь работать в бездарном, глупом ситкоме, допустим, лишь за деньги. Вот честно скажу, если мне будет совсем плохо финансово, я лучше продам свою гитару. Пускай кто-то мне на это возразит, что я могу себе это позволить. Не буду спорить. Это так и есть. И это самое большое счастье, которого я добился сам.

— В каких новых проектах мы сможем вас увидеть?

— Недавно снялся у Александра Грабаря в художественном фильме «Трасса «М−8», который выйдет скоро. Я там играю профессионального маниакального убийцу. Злодея. Вообще здорово, что чаще мне достаются отрицательные роли. И еще я очень надеюсь сыграть в российском театре. Очень тоскую по русской сцене, хочу наконец поиграть на родном языке. И мечтаю сыграть серьезную женскую роль. Такая творческая амбиция. Причем хочу над ней работать долго, кропотливо, чтобы ничего не мешало.

— Вы в 27 лет уехали из страны. У вас тут ничего не складывалось?

— Мне в Москве надоело. Здесь всегда была серая погода со снегом или дождем… С кино все было плохо. Три года я вместе со своей группой выступал на разных концертных площадках, но особенно ничего не радовало. Единственный светлый момент — в «МК» вышла статья о нашем коллективе, где были такие слова: «У Бургазлиева есть группа „Сердца“, и, по мнению некоторых изданий, это самая перспективная клубная команда». Но нормальных клубов тогда не было… Играл я в тот момент только в Театре Станиславского, в спектакле «Лысый брюнет» с Петром Мамоновым и в гораздо более слабой постановке «Полковнику никто не пишет». В общем, у меня появилось желание попробовать что-то новое.

— Но отчего выбрали Германию?

— Так сложились обстоятельства. В 1993 году у меня в этой стране родилась дочь Саша, и я ее редко видел. А уехав в 1997 году, я стал видеть ее постоянно.

— Ваша жена немка?

— Да, мы познакомились в институте. Но сегодня мы с Мариной не живем вместе — давно расстались. А вот с четырнадцатилетней дочкой вижусь частенько. Она живет с мамой в Берлине, где я играю спектакли и снимаюсь сейчас в телевизионном фильме. А этим летом Саша гостила у меня в Москве. Она у меня тоже творческая личность, любит музыку, с детства играет на фортепьяно и даже упросила меня купить ей ударную установку для освоения. Вообще она такая альтернативщица, с твердым характером, знает чего хочет и действительно круто играет.

— Сейчас вы женаты?

— Нет. Но у меня есть любимый человек, с которым я живу.

— Можете назвать имя этого человека?

— Я полюбил солистку Кремлевского балета Алию Хасенову. Мы вместе уже полтора года. Познакомился я с ней на дне рождения своего очень близкого друга Евгения Стычкина. Симпатия у нас возникла прямо с первого взгляда.

Алия — замечательная девушка, целеустремленная и танцует лучше всех, я считаю. И, знаете, когда я ей рассказываю о своих проблемах, мне даже немного совестно, потому как балетные танцоры так пашут, что это не идет ни в какое сравнение. Там конкуренция иного рода, зависящая от количества вложенных физических затрат.

— В чем принципиальная разница между немецкой и нашей женщиной?

— Я вам так скажу: если брать сто смешанных браков, лично я верю в настоящую любовь лишь в одной паре из этого количества. Все-таки не может подобный альянс существовать полноценно и долговременно. Культура, традиции, привычки, скорость языка, постижение каких-то истин — все разное. Как следствие — нет глубинного понимания друг друга. И я, человек, который свободно общается на немецком и читает Гете в подлиннике, точно могу это утверждать. Плюс ко всему, как бы ты ни старался ассимилироваться, ты все равно до конца своих дней будешь считаться гостем в чужой стране.

— Но вы не жалеете об этом опыте?

— Ни в коем случае. Жизнь в другой стране полностью меняет твое мировоззрение, систему ценностей, ты начинаешь смотреть на вещи по-другому. Свою страну начинаешь, между прочим, больше любить. За кордоном появляется ранее незнакомое чувство патриотизма. Там становится как-то остро обидно, если говорят что-то неприятное о России… И даже если никогда не увлекался политикой, смолчать не можешь.

— Как вы там обустраивались?

— Шесть месяцев я выдержал в школе по обучению немецкому среди китайских и кубинских товарищей. Больше не смог. Денег катастрофически не хватало, это не было бедой, потому как с голоду умереть там тебе, даже если захочешь, не дадут — обеспечат пособием. Как-то мы выкручивались… И мне посчастливилось довольно быстро получить работу по специальности. Марина разослала наши резюме в различные агентства, и вскоре я уже снимался на телевидении, в крупнейшем французско-немецком проекте.

— У вас было ощущение, что вы в Германии навсегда и в Россию не вернетесь?

— Нет, такого чувства у меня не было никогда. Но я там жил так же, как и здесь, — играя. Снимался в фильмах, занимался музыкой, организовал свою студию, правда, не на коммерческой основе, ангажировал немецких музыкантов для специальных проектов. Я писал песни на русском языке, сочинял мелодии для театра…

— Вы востребованы не только нашими, немецкими, но, как выясняется, и американскими продюсерами…

— В свое время вместе с Натальей Негодой и Романом Поланским я играл в картине «Обратно в СССР», но главный анекдот моей жизни — это как меня приглашали на роль сотрудника ДПС во вторую часть «Борна». Позвонили из агентства и предложили один съемочный день. Сказали, что приезжает из Москвы Пол Гринграсс, недовольный работой в этом городе, поэтому уже половина Берлина переделана под Москву и требуется досъемка. Причем в мою задачу входило на машине преследовать врага главного героя. Я искренне удивился, зачем именно я там нужен, ведь с этой небольшой ролью справится любой. Но мне ответили, что режиссер хочет именно русского человека, причем с актерским образованием, потому что все другое будет видно на экране. Гринграсс до того щепетильно подошел к процессу, что даже в массовке использовал только русских. И за мое «несколькоминутное» попадание в это кино я получил гонорар весьма приличный, по высшей актерской категории. Но самое смешное, что меня нередко узнают по этому фильму.

— В Германии у вас есть недвижимость?

— В Берлине квартира, которую снимаю. И я до сих пор, уже пять лет, несмотря на небольшой акцент, играю ведущие роли в репертуарном театре в Ганновере и продолжаю сниматься… Но я Германию уже «выпил до дна», что называется, все о ней знаю и иметь там свой дом не хотел бы. Вот в Испании — другое дело…

— А в ближайшем Подмосковье?

— Как раз в настоящий момент этим занимаюсь. Подробно читаю научные исследования, в каком направлении и с какого километра удаленности от столицы воздух не так загрязнен, какая дорога до этого места будет самой быстрой и какой дом лучше построить — из сеченого бруса или окантованного. Я уже выписал пять каталогов деревянных домов с проектами…

— Можно теперь сказать, что вы вернулись в Россию окончательно…

— Нет, я не готов к долгому пребыванию на одном месте. Сейчас мне прекрасно в России, в Москве, которая очень изменилась. За исключением пробок меня тут мало что теперь раздражает. Но я все равно с нетерпением жду, когда отменят все паспорта и границы на земном шаре… (Улыбается.) Благо у меня сейчас такой паспорт российского гражданина с постоянным местом жительства за рубежом, что я в один день могу сорваться куда угодно, кроме Америки, пожалуй. Он меня и выручает.