— Виталий Владимирович, какова, по задумке, общественная польза от «Славянского кремля»? Ведь на первый взгляд может показаться, что это самый обыкновенный барский каприз…

— Я долго думал: сделать просто дом, в котором можно жить, или сделать что-то доступное для интересующихся. Мотивов было много. Один из мотивов — огромное количество иностранцев, друзей, знакомых, знакомых знакомых и разных людей, с которыми приходится работать в сфере туризма и путешествий, высказывали следующую претензию: мы приезжаем в Россию, чтобы посмотреть Русь, а не молиться. А нас беспрестанно таскают по храмам. Даже Московский Кремль итальянцы построили! А где та самая Русь, которую мы бы так хотели увидеть?! Вот, говорят, Кижи — это наше все. А что такое Кижи? Опять церковь! И вот иностранцы спрашивают: а в чем вы жили, как вы жили, чем вы пользовались? В какие игры играли, какие песни пели? Кроме товарищей в красных сапожках, матрешек и водки, мы ничего и не видим. Таким образом, про исконную Россию показать как бы и нечего. Был и еще один важный мотив. Абсолютная безграмотность и незнание русскими людьми своей подлинной культуры.

Сегодня площадь кремля охватывает 2 га, но в планах расширение.

— Какими постройками может удивить «Славянский кремль»?

— Из вятских лесов я привез мельницу примерно XVIII века. Она гнила в лесах, я ее перевез и реконструировал. От старой мельницы в новом сооружении присутствует процентов шестьдесят. Основные механизмы, шестерни, жернова — все «родные». Металл тоже родной. Крылья и нижний сруб я заменил. Затем из-под Мурома я перевез старую избу. В ней поставил печь. На найденных санях спал, печь топил и рубил Княжий терем (еще одну постройку). На голой территории с нуля возвел все на собственные средства. Весь кремль. Остальные строения я создал по исторической традиции — терем, языческий храм и другие. Я хотел, чтобы взору предстало «живое» славянское подворье. Чтобы все можно было трогать руками, всем пользоваться. Кремль был создан лет пять назад, а спустя три года мы стали принимать и большое количество гостей.

— А какие-то фестивали вы здесь проводите?

— Уже четвертый год мы отмечаем «Купала на Рожайке» (Рожайка — ближняя речка). На фестивале бывает по нескольку тысяч человек. Костры, палатки, веселье. Организуем мы и реконструкторский фестиваль «Городецкое гульбище», в котором участвуют представители из 12 стран. Я считаю, это самый большой в мире фестиваль исторической реконструкции. Это так называемый аутентичный фестиваль, погружающий участников в VIII—XII вв.ека.

— Наверное, реализовать ваш масштабный проект в одиночку было бы невозможно?

— Некогда глава ельцинской администрации Сергей Филатов, узнав о том, что я собираюсь покинуть страну, поскольку не могу осуществить здесь задуманного, позвонил тогдашнему губернатору Московской области Тяжлову. И после этого мне начали предлагать самые разные места в Подмосковье, но я остановился на Домодедовском районе.

— Вы проповедуете некое неославянофильство, что ли? А кто-то считает, что все это — дело давно отжившее… Что вас так «зовет» в славянских истоках?

— Все славянское меня интересует как нормального русского человека. Любопытно, вот что! Почему в стране самое запретное слово — «русский»? У нас можно говорить обо всех народностях, кроме — и стыдливо — о русских!!! Так вот. Почему я этим занимаюсь. Потому что этим не занимается никто. Никто не знает древнеславянской истории, культуры, традиции, космогонии, веры. По чуть-чуть занимаются все, а чтобы совокупно — никто.

Мельница XVIII века "переехала" в Кремль из вятских лесов.

Путешествие — это исследование

— Чем отличается настоящий путешественник от простого туриста?

— Путешественник — это человек, шествующий по некоему пути. Не идущий по дороге и не продирающийся по тропинке, а именно идущий по пути. А путь предполагает высокую цель. Путешествие — это исследование. Розыск священных мест, установление памятников, спасение исторических ценностей и многое другое.

— У вас, наверное, имеется и тройка афоризмов на эту тему?

— «Обычно бывает по-всякому». «Приняв решение — прими его». «Бойся, если тебя боятся».

— Вот говорят — друг познается в беде. А в путешествии кто познается?

— В путешествии познаются мир и ты.

— Вы берете в свои путешествия женщин?

— Только тогда, когда это либо незаменимый специалист, либо очень боевая женщина, как одна моя знакомая итальянская путешественница. Я вообще беру в экспедиции только тех людей, которые нужны. Скажем, ко мне приходят и говорят: мы хотим организовать научную поездку по ряду африканских стран и чтобы вы ее возглавили. Я спрашиваю: «Состав команды какой?» — «Такой-то». Я настаиваю: «Нужно вычеркнуть этих, этих и этих. Если вы хотите идти со мной, сделать это просто необходимо». А в простых путешествиях я, конечно же, бываю и с женщинами… Небезызвестный путешественник Памертон для своих экспедиций старался выбирать самую страшную женщину, и когда у него появлялось устойчивое желание на ней жениться, он говорил себе: пора возвращаться домой.

В доме Сундакова старинные предметы быта отлично уживаются с благами современной цивилизации: ТВ, холодильниками и т.д.

Самое магическое племя в мире

— Когда случилось ваше первое путешествие? И когда вы окончательно решили, что пойдете по стезе путешественника, а другие пути для вас вторичны?

— Путешествовать я начал — сколько себя помню — с 6 лет. Я подходил к автобусно-трамвайной остановке и прижимался к какой-нибудь бабушке, чтобы подумали, будто я с ней. Садился на транспорт и катался. Причем самым важным итогом таких поездок были слова кондуктора или же водителя: «Конечная остановка!». В голове словно озарение было: «Край света!». Я выходил и пересаживался в другой автобус. И так далее. С 12 лет я уже состоял на учете в милиции с формулировкой «за несанкционированные родителями систематические путешествия по стране». У меня даже имеется «грамота» от ГУВД о прекращении паразитического образа жизни. Ездил я и на товарных поездах. Первым моим крупным путешествием стала поездка в Среднюю Азию. Мне было тогда 14 лет. Позже родная бабушка мне рассказывала, что таким же, как я, был и мой отец. Однажды его сняли с товарняка где-то в Кишиневе — это он к папуасам отправился. Причем с собой прихватил взятые у сестры помаду, шкатулки, зеркальце — все предназначалось «папуасам».

— Какое самое странное племя вы встречали на своем веку?

— Самое магическое племя в мире — это уичоли. Вот они — реальные волшебники! Живут в пустыне Верикута. Я 5 лет с ними провел, периодически уезжая и возвращаясь. И даже успел стать верховным внуком самого вождя!

— С вами случалась какая-нибудь анекдотическая ситуация, когда вас приняли за агента иностранной разведки или за бога?

— Как-то я собрался в Америку. Пошел в посольство. Они смотрят мой паспорт — а там штампы большого количества стран. Они стали копаться в базе данных и нашли старое фото, на котором я снят вместе с молодым бен Ладеном, который тогда учился в США. Вот и стали они сомневаться: давать мне визу — не давать. В итоге все-таки согласились.

— В ваших многочисленных путешествиях вам нередко приходилось оказываться в критической ситуации и, наверное, голодать. Но «голод не тетка — заставит и крысу съесть». Не поделитесь рецептом какого-нибудь экстравагантного блюда?

— Как следует сожгите любое мясо — хоть анаконды, хоть самой ядовитой змеи — и добавьте туда перца. Меня это блюдо выручало всегда.

— Вы один из инициаторов международного детского праздника, который пройдет в Салехарде 29 февраля 2012 года. Его название звучит весьма странно — «День защиты холода». Для чего нужно защищать холод? Ведь при нем жить довольно тяжко, а ученые поговаривают, что глобальное потепление для наших северных мест — это хорошо? Расскажите, пожалуйста, вкратце об этом празднике.

— Любые акции для детей должны осуществляться по следующей формуле: целесообразность-объективность-привлекательность действий. На выражение «День защиты холода» дети реагируют удивленно: «Ух ты, как это»? Этот праздник — разговор об экологии. А разговор об экологии — это разговор о нашей жизнедеятельности. О том, как мы живем и т. д. В гармонии ли мы с природной средой и т. д. Саму содержательную часть мы пока не придумали.

— Есть место, куда бы вы хотели добраться, но по тем или иным причинам сделать это у вас никогда не получится?

— Я не ставлю себе подобных целей. На дно Марианской впадины или на Марс попасть у меня желания нет. Мечта должна быть такой, чтобы горизонт все время был впереди тебя на два шага. Цели нужно выбирать большие, потому что в них труднее промахнуться. Одно я знаю точно — я хотел бы переделать этот мир и считаю, что какими-то своими действиями я это делаю каждый день.