Архив

Бегущий по волнам

«Обольстить женщину невозможно. В девяноста девяти случаях из ста инициатива исходит от нее самой»

Почти пятьдесят лет назад на экраны вышел культовый фильм «Человек-амфибия». Страну словно охватила лихорадка. Девушки толпами дежурили возле дома, где жил красавец Владимир Коренев, исполнитель главной роли.

28 октября 2010 20:32
18017
0

На мою просьбу об интервью он, смеясь, ответил: «И зачем я вам? Я ведь уже старенький!» Вот так реакция! Похоже, несмотря на недавний юбилей (в июне артист отметил семидесятилетие), Коренев по-прежнему в сумасшедшем фаворе у женщин. Впрочем, добравшись до Театра имени Станиславского, где актер служит без малого вот уже пятьдесят лет, я в этом убедилась сама. Все дамы, попадавшиеся нам навстречу (до гримерной комнаты Владимира Борисовича мы шли по каким-то длинным лабиринтам), при виде его буквально расцветали. Причем вне зависимости от возраста. И, как пятьдесят лет назад, утопали и растворялись в синей мгле его глаз.

Ну, теперь мне все ясно. Поклонницы до сих пор не дают вам покоя, вот вы, услышав по телефону женский голос, и решили отказаться от интервью. Так?

Владимир Коренев(смеется): «Ну что вы! Просто я столько раз рассказывал о себе корреспондентам различных изданий, что, наверное, ни осталось ничего, о чем бы читатели вашего журнала не знали. Мечтаю, чтобы хоть раз меня спросили о том, о чем никто никогда не спрашивал».

Какой вопрос вы себе задали бы?

Владимир: «Любому человеку я задавал бы один вопрос: счастлив ли он?»

Вы счастливы?

Владимир: «Грех было бы сказать, что нет. С другой стороны, не могу ответить на этот вопрос однозначно. Ведь формулы счастья нет. По формальной логике счастье — это отсутствие несчастья. А значит — я счастлив».

Владимир оказался идеальным отцом. Дочке Иринке он сам менял пеленки.
Владимир оказался идеальным отцом. Дочке Иринке он сам менял пеленки.

Для вас важнее личное благополучие или профессиональный успех?

Владимир: «В иерархии моих ценностей профессия на третьем, а может, и на четвертом месте. А личная жизнь — на первом».

Странно звучит для известного актера, любимца зрителей.

Владимир: «Но это же они меня любят. Знаете, ведь и Пушкин родился не для того, чтобы писать стихи. Он родился, чтобы просто жить! А поэзия — это побочный продукт его жизни. Было бы чудовищно, если бы мы, например, занимались сексом только ради производства на свет потомства. Вы согласны со мной? Дети — это побочный продукт любви. Признаюсь вам честно, я актерством занимаюсь для себя, а не для зрителя. Мне нравится это делать, я получаю от этого удовольствие. И это единственное, что я умею делать более или менее прилично. И потом, относительно искусства могу сказать: оно от избытка сил, а не от недостатка. А если от недостатка, то это сублимация — перевод одного вида энергии в другой. Но тогда и искусство получается больное, тяжелое, депрессивное, замешанное на ненормальностях. Например, есть два великих режиссера — Тарковский и Феллини. Оба гении. И как патриот я должен больше любить Тарковского, но отдаю предпочтение Феллини. Потому что Тарковский меня вгоняет в депрессию, а Феллини из нее вытаскивает».

Актерство сегодня более выгодная профессия, чем раньше?

Владимир: «Да, наверное. Помню, после съемок в „Человеке-амфибии“ я остался должен Ленинградской студии тридцать пять рублей. Оказывается, они там что-то напутали и заплатили мне лишние деньги. Пришлось возвращать. Роль Ихтиандра в начале карьеры оказалась редкой удачей, она спасла меня (и соответственно мою семью) от нищеты, которая тогда была постоянной спутницей молодых актеров. Я умело пользовался своей популярностью — с удовольствием ездил на многочисленные выездные концерты. Что касается сегодняшнего дня, то за все нужно платить. Если ты хочешь денег, соглашайся на все, что предлагают. Но в этом случае ты уже сознательно идешь на снижение качества. Невозможно играть полноценно, отдаваясь своему герою, если у тебя на данный момент этих героев как минимум пять. А еще дополнительно съемки в телепроектах…»

Контр-адмирал Борис Коренев с сыном Владимиром и дочерью Натальей.
Контр-адмирал Борис Коренев с сыном Владимиром и дочерью Натальей.


Дворянская усадьба

Коллеги и друзья отзываются о вас как об очень добром человеке…

Владимир: «Неудивительно, ведь меня и мою сестру Наташу (она старше меня на полтора года, кстати, тоже окончила ГИТИС, театроведческий факультет, сейчас работает библиографом в Центральной театральной библиотеке) воспитывали в любви. Мои родители безумно любили друг друга, их союз был очень прочный. А это, как правило, закон природы: в крепких семьях вырастают и крепкие дети, со стержнем внутри. Родители почти никогда не расставались. Они вместе переезжали с одной морской базы на другую (отец был военным). И мама была „при муже“, отец имел возможность ее содержать (мужчина вообще должен содержать женщину!). Такой вот правильный расклад семьи… Пока они катались по стране и загранице, некоторое время нас с Наташей воспитывала бабушка, от которой мы получили огромный заряд доброты и нежности».

Ваши светские манеры — как будто в дворянской усадьбе воспитывали — тоже заслуга родителей?

Владимир: «Конечно. Мой отец, Борис Леонидович, был замечательный человек. Один из самых образованных, интеллигентных офицеров в нашей армии того времени. Он служил контр-адмиралом на Черноморском и Северном флотах, знал несколько языков. Читал лоции на голландском языке. Когда служил в Китае военным советником, помогая КНР создавать флот после войны, научился говорить даже на сложном для восприятия китайском. Он смог привить нам с сестрой не только манеры, умение вести себя в обществе, но и правильные взгляды на жизнь. Прекрасно одевался, изумительно умел сочетать вещи, шил костюмы только у самых хороших портных. Обожал живопись, литературу, театр. К чему и нас с Наташей приучил. А мама привила гостеприимство, дружелюбие и умение всегда высоко держать голову, не унывать».

Однажды Алевтине надоело то безобразие, которое творилось в жизни Володи. И она поставила ему ультиматум.
Однажды Алевтине надоело то безобразие, которое творилось в жизни Володи. И она поставила ему ультиматум.

А внешность такая вам от кого передалась?

Владимир: «Да не считаю я себя прямо-таки сказочным красавцем! И никогда не считал… Скажем так: я никогда не страдал комплексом неполноценности и одновременно никогда не был нарциссом. Не знаю, от кого мне досталась моя внешность. Я не похож ни на маму, ни на папу. Бабушка моя вообще была бурятка, с пергаментной кожей и раскосыми глазами. Папа — да, красивый, статный мужчина. И, кстати, выше меня. Помню, я уже вымахал до ста восьми-десяти семи сантиметров, а он все равно смотрел на меня и вздыхал: «В кого ты такой низкорослый?»

Когда я стал известным актером, а он приезжал ко мне в гости, мы отправлялись гулять по Тверской улице. И женщины смотрели тогда не на меня, а на него. Мама моя — ярко выраженная хохлушка с девичьей фамилией Орличенко. Такая толстенькая, пушистая, мягкая. Она была хохотушкой, великолепно готовила. И меня этому научила. Я готовлю очень хорошо, у меня на даче целая полка кулинарных книг. И вообще из всех радостей, что у меня есть, это еще и возможность вкусно покушать. Я сибарит, люблю чрево-угодничать — обжора, в общем".

«Актер должен влюбляться в партнершу, с которой играет. Я так и делал. В этот момент изменял я жене или нет? Не знаю...» Кадр из фильма «Дети Дон Кихота».
«Актер должен влюбляться в партнершу, с которой играет. Я так и делал. В этот момент изменял я жене или нет? Не знаю...» Кадр из фильма «Дети Дон Кихота».


Страх любви

У вас огромный опыт прожитых лет. В чем, по-вашему, смысл жизни?

Владимир: «Жизнь сама является смыслом. И счастье, по-моему, это простые человеческие радости».

И для вас это…

Владимир: «…жена, любимая дочка, обожаемый внук. И вот, кстати, про себя я могу сказать: все, что есть во мне хорошего, квинтэссенцировалось в то, что я замечательный дед!»

Ваша супруга Алевтина и дочка Ирина — актрисы, служат в одном театре с вами. Внук Егор тоже собирается продолжить династию?

Владимир: «Нет, он не хочет быть артистом. И я даже доволен этим. Пусть занимается тем, что ему нравится. Правда, ему всего пятнадцать лет, и пока он еще не определился, что же ему интереснее всего. Увлекается многим: футболом, компьютером… Похож ли Егор на меня? Он лучше меня. Умный, добрый, красивый, крепкий парень. Кстати, уже сейчас выше меня ростом, да и ботинки у него 44-го размера!»

Владимиру никогда не нравились абсолютные красавицы. Ему казалось, что в них есть какой-то изъян. На фото – в роли дона Хуана в картине «Много шума из ничего».
Владимиру никогда не нравились абсолютные красавицы. Ему казалось, что в них есть какой-то изъян. На фото – в роли дона Хуана в картине «Много шума из ничего».

Среди тех, кто составляет ваше счастье, вы в первую очередь назвали жену. Ваши чувства к ней не остыли до сих пор?

Владимир: «Наташа, любовь — это редкая штука. Это настоящий дар божий! И есть единственное определение любви, на мой взгляд. Любовь — это вечный страх лишиться того, кто с тобой рядом. Потому что если ты останешься без этого человека, жизнь потеряет смысл. И вот когда ты осознаешь присутствие в себе этого ужаса, можешь с уверенностью сказать себе: я люблю. Это единственный критерий, которым любовь проверяется, а все остальное — лишь что-то похожее на любовь: похоть, симпатия, притяжение… Все что угодно, но только не любовь. А любовь — штука глубокая, очень ответственная, больная, страшная. Ты все время с этой любовью носишься. И она для тебя — все!»

Вам-то повезло — вы любили и любите. В следующем году с супругой отметите золотую свадьбу. Помимо любви в чем еще секрет семейного долголетия?

Владимир: «Это вам лучше Алевтину Константиновну спросить, потому что это ее заслуга. Я ведь тот еще фрукт! Это только кажется (и часто пишется), что Коренев белый и пушистый. Характер мой далеко не сахар. Я в большой степени эгоист, как всякий человек, который занимается искусством. Да и вообще у меня много недостатков… Но, видимо, она из тех великих женщин, которые способны ради чего-то (наверное, ради любви и качеств, которые она во мне видит и ценит) терпеть все это…»

Коренев признает, что он небезгрешен. Он и любил, и страдал... Кадр из фильма «Виват, Анна!».
Коренев признает, что он небезгрешен. Он и любил, и страдал... Кадр из фильма «Виват, Анна!».

Правда, что именно она предложила вам в загс пойти?

Владимир (смеется): «Да-да, именно так! Конечно, женила! И правильно сделала, иначе бы тетки меня разорвали на куски. И очень хорошо, что предложила она это до съемок «Человека-амфибии». Иначе я не знаю, что бы там было… Мы ведь встречались четыре года. И вокруг меня постоянно вились девчонки. Даже преподаватели посмеивались. Однажды известный актер Георгий Конский съязвил: «Этот ваш Коренев кончит жизнь как Рафаэль Санти!» — «А как кончил жизнь Рафаэль Санти?» — поинтересовалась не менее известная и обожаемая нами, студентами, Ольга Андровская. «Помер от полового истощения, скончавшись на своей любовнице!»

В общем, Алле надоело смотреть на все это безобразие. И она мне сказала: «Иди домой и подумай. Если завтра придешь к такому-то времени, то мы с тобой пойдем и подадим заявление в загс». И я, конечно же, пришел".

У вас ведь были красивые партнерши. Наверняка возникало желание с кем-то из них закрутить роман?

Владимир: «Если вы хотите про Настю Вертинскую сказать, то меня вообще удивляет, как такие слухи могли появиться. Она была тогда совсем девочкой — пятнадцать лет, училась в школе! В перерывах между съемками сидела, уткнув нос в учебники!»

Да помимо Вертинской хватало кинодив, и в театре тоже…

Владимир: «Как бы я вам ни ответил, вы все равно не поверите, а читатель — тем более. Ничего не было. Ни-че-го».

Им присывали роман. Но Настя Вертинская была еще школьницей. В перерывах между съемками она сидела, уткнув нос в учебники.
Им присывали роман. Но Настя Вертинская была еще школьницей. В перерывах между съемками она сидела, уткнув нос в учебники.


Душа и тело

Вашей жене можно только позавидовать. Получается, вы настолько стойкий и безгрешный…

Владимир: «Я небезгрешен. Здесь дело в другом. Во-первых, я вам уже говорил про любовь, как я ее понимаю. А у меня была и есть любовь к Алле. Во-вторых, мне не нравились абсолютные красавицы. Почему-то всегда казалось, что в них какой-то изъян. В-третьих, у меня никогда не было проблем устроиться как мужчине — вы понимаете, о чем я. Желание-то обычно возникает тогда, когда у тебя этого нет, а у меня всегда было изобилие. И, наверное, даже пресыщение. Но с другой стороны… (Надолго замолкает.) Наша профессия отчасти страшная вещь. Если ты актер, то должен уметь влюбиться в партнершу, с которой играешь. Был такой великий английский трагик Эдмунд Кин. И вот как-то ему сообщили, что умер его отец, которого он очень любил. От жуткого горя Эдмунд страшно закричал. А потом остановился и повторил этот крик. Он хотел запомнить ужас морального потрясения и реакцию человека на него, чтобы потом сыграть. То есть, понимаете, не испытав эмоции, ты вряд ли сыграешь их достоверно. Вот сколько раз я за своего героя переживал любовные истории? И на тот момент я абсолютно примеривал все это на себя, как собственную жизнь. И любил, и страдал. Вот в этот момент я изменял жене или нет? Не знаете, что сказать… Вот и я не знаю».

Алевтина Константиновна, насколько я знаю, недолго ревновала вас к поклонницам.

Владимир: «Недолго. Она же поняла, что я от нее не уйду, и все, успокоилась. Но первое время ей тяжело приходилось. Ведь правда: и за руку в подъезды затаскивали, и помадой стены расписывали (за свой счет ремонт приходилось делать), и газеты поджигали в почтовом ящике, и фотографии в обнаженном виде присылали, и предложения делали… Хотя мне все это нравилось — хорошо же, когда тебя любят. Знаете, я в антрепризе играю пожилого Дон Жуана, который все умирает и никак не умрет. И вот приходит к нему монах исповедовать: „А эти 617 женщин, которых ты соблазнил?!“ На что мой герой отвечает: „Монах, соблазнить их невозможно, они сами кого хочешь соблазнят“. В девяноста девяти случаях из ста инициатива исходит от женщины».

«В иерархии моих ценностей профессия на третьем, а может, и на четвертом месте. На первом – моя семья».
«В иерархии моих ценностей профессия на третьем, а может, и на четвертом месте. На первом – моя семья».

Но вас-то сотни раз соблазняли! Как человек с ярко выраженным мужским началом мог устоять?

Владимир (загадочно улыбается): «А я и не устаивал, может. О своих грехах — не грехах расскажу лишь священнику на смертном одре. (Смеется.) Я всегда знал: в моей жизни есть что-то, чего нельзя разрушить. Порой говорят: „Хочешь избавиться от греха — поддайся ему“. Не знаю… Не зря ведь есть заповедь: „И в мыслях не пожелай“. По-моему, вот как раз „пожелать в мыслях“ — это более страшная измена, чем физическая. Что там секс — гимнастика, не более. А вот когда ты перестаешь любить и душой жаждешь другого человека — это страшно».

Сейчас известные люди часто бросают своих жен, с которыми прожили не один десяток лет, ради молоденьких любовниц.

Владимир: «Ну, я бы так никогда не сделал. Я же не дурак: ну кому я нужен в моем возрасте? Может, и нужен, но я же понимаю, что это не любовь. Это мезальянс, и сколько я их видел за свою жизнь — почти все кончались плохо. А стану совсем старый, буду развалиной, и что? Она плюнет и уйдет. Нет, надо вместе уходить из жизни с человеком, с которым ты прожил жизнь. Тогда все нормально: и с совестью, и с душой, и с телом».

Внук Егор очень похож на знаменитого деда, но идти по его стопам не хочет.
Внук Егор очень похож на знаменитого деда, но идти по его стопам не хочет.

Может существовать дружба между мужчиной и женщиной?

Владимир: «За свою жизнь я понял: лучшие друзья — это женщины. Вернее, так: мой опыт говорит о том, что лучшие мужчины — это женщины. Вы более мужественны. Мужики слабее. У меня больше друзей именно женщин, а не мужчин. Мне с ними проще. Может быть, потому, что женщины для меня сделали все. Они меня создали, научили видеть, любить и понимать этот мир. У моей сестры были подружки, и я рос, можно сказать, с ними. Я наблюдал за ними, они делились со мной всеми своими женскими тайнами. Так что я о вас, женщинах, знаю очень и очень много. Только вот никогда и никому не скажу, что именно».