У Гоши есть время на общение и на свой любимый инструмент, который украшает театральный интерьер. Окружающие не преувеличивают, когда называют Куценко одним из самых занятых российских актеров. Но даже при своем жутком графике у Гоши есть время на мечту. О ней он и рассказал «МК-Бульвару».

— Не так давно вы громко заявили, что собираетесь на некоторое время оставить кино ради музыки. Но, судя по тому, что у вас готовы два фильма, а третий в процессе съемок, перерыва не получилось…

— У меня была полугодичная пауза, но альбом я так и не записал. Очень страдаю по этому поводу. Но зато у меня возникла идея другого звучания. Мы репетируем с музыкантами почти каждый день, у нас есть своя база, так что процесс идет. Я настолько всем этим увлекся, что даже пригласил для совместной работы классическую пианистку, и она после Рахманинова переключается на Куценко. Это очень смешно. Но, по-моему, она начинает от этого ловить кайф, и это хороший знак.

— И какой музыкой вы намерены порадовать своих поклонников?

— Получается что-то похожее на эйсид-джаз или трипхоп. К электронному звуку мы добавляем гитару, бас, живые барабаны и мою любимую трубу. Еще у нас есть девушки — бэк-вокалистки. Они с большим удивлением смотрят на то, как я извлекаю звуки, потому что это, конечно, противоречит любой логике. Такое спокойное звучание для меня лучше всего подходит, потому как петь я не умею. Могу только что-то начитать. Но на сцене мы можем дать и весьма активный рок-н-ролл. Я со своими друзьями из группы «Анатомия души» время от времени выступаю в клубах и иногда даже при стечении немалого количества людей. Вот недавно играли в «Икре», и мне даже показалось, что я настоящий рок-певец: худой, харизматичный… В общем, сто граммов виски и громкая музыка сделали свое дело.

— Чем вы раньше увлеклись — музыкой или актерством?

— Конечно, музыкой. Я ее всегда любил, и ее у меня всегда было очень много. Я тогда жил во Львове и думаю, что все новинки мы получали раньше, чем они оказывались в Москве. Здесь ее получали через дипломатов, а мы там через поляков, благо все рядышком. Так что в 80-х я был в курсе и даже диджеил. Ну, в смысле переключал и объявлял разные песенки. А потом, уже в театральном институте, я стал что-то пробовать на рояле. Видимо, после репетиций оставалась неизрасходованная энергия. Даже песни для музыкального спектакля сделал, но они, к сожалению, никуда не попали. Зато сейчас две песни попали в саундтрек фильма «Все могут короли».

— Со стороны может показаться, что столь активный интерес к музыке означает некую утомленность от основной работы. Вам хочется отвлечься от бесконечных съемок и игры в театре?

— Все люди устроены так, что бегут от работы. Театр — очень тяжелый труд. Конечно, можно брать в руки листик с текстом, учить его за ночь, потом приходить и отрабатывать свое. Но если служить театру, то нужно сильно париться, и я стараюсь играть такие спектакли, за которые не стыдно. Кино, на мой взгляд, не может быть профессией. Я не кокетничаю. Я это отчетливо понял, когда полгода не снимался. По большому счету в кино может сниматься любой, главное, чтобы роль подходила. В кадре нужен не актер, а человек, и даже если у тебя есть актерская подготовка, то нужно уметь бороться со своими профессиональными навыками.

— Вы очень известный актер, но при этом у вас нет четко очерченного амплуа. Куценко может бегать с автоматом в «Параграфе 78», и это будет выглядеть вполне органично. Не менее органично выглядит Куценко в эксцентричной комедии типа «Любовь-морковь» и в образе отшельника в «Дикарях»…

— Здесь все просто. Наверное, у меня есть амплуа, и оно называется «странные люди». Лучше всего у меня получаются именно такие. А в театральный институт меня взяли за сочинение, в котором я очень честно высказал одну примитивную мысль: я выскочка и хочу быть везде. Типично актерское заболевание — желание быть на виду. Как говорит один знакомый режиссер — я недоразвитый характерный актер. Чтобы сыграть ярко, мне нужно запариваться, постоянно заставлять себя включаться. Чего-то придумывать. Работать, короче. А я работать не особо люблю. Вот музыка — это одно удовольствие.

— В фильме «Все могут короли» вы сыграли журналиста. Сложная роль, потому что об этих людях мало что известно…

— Все становится просто, когда отказываешься от штампов. На самом деле журналист — очень социальная профессия. Они живут совершенно обычной жизнью, и замечают этих людей, лишь когда они выскакивают с материалом и как бы кричат: «Это я был разведчиком среди вас, получайте, гады!» Я играл человека, который к своим 35 годам толком ничего не добился (он даже не редактор), но у него явно был надлом в жизни, и теперь он собирается все начать заново. И несмотря на трудности, мой герой упорно пьет молоко, ездит на мото и носит костюм. Почему костюм? Потому что крутой журналюга в косухе — это предсказуемый ход. А у нас обычный, совершенно не крутой человек. И большинство журналистов, на мой взгляд, именно такие.

— От моих коллег вам наверняка достанется. Критики в принципе ничего и никого не любят, а уж когда кто-то пытается рядиться под них на экране… Этому актеру не поздоровится

— Все не так страшно. Я очень нервничал на пресс-показе, но особых претензий, по крайней мере в лицо, никто не высказывал. Всех, конечно, зацепило, что мы коснулись «Римских каникул». Но считаю, мы сделали правильно. Я думаю, эта тема сейчас и у нас даже актуальней, чем там и тогда. Один корреспондент с молодежного канала честно мне признался, что не смотрел «Римские каникулы», но теперь обязательно посмотрит, потому как наша история получилась очень легкой, расшевелила его любопытство и даже желание сравнить нас и классику. Я решил, что это можно назвать комплиментом.

— Кстати, о молодежи. В «Дерзких днях» и в новом фильме «Индиго» рядом с вами на площадке работали совсем молодые актеры. Не было ощущения, что кто-то настырно дышит в спину?

— Еще раз повторю: в кино побеждает не профессионализм, а свободная воля. В тех же «Дерзких днях» у ребят поначалу не получались какие-то вещи, но потом то, что актеру нужно играть, они просто проживали в кадре. И это получалось лучше, чем у профессионалов. Молодежи сейчас в чем-то легче, потому что у них вместо теории больше практики. Нам на это только намекали, а они учатся по-другому. Актер — это отчасти детская профессия, и до тех пор, пока ты сохраняешь живое восприятие, волноваться не о чем.

— Сыграв в «Индиго», вы поняли что-нибудь об этих детях?

— У меня там маленькая роль, и я играю предельно странного человека. Это возвращает нас к обсуждению вопроса о моем амплуа. Перед съемками я скачал из Интернета немало материала об этих детях, и меня зацепило интервью с 9-летним мальчиком, который рассказывал о своем восприятии мира. Там многое было непонятно, но в его словах чувствовалась какая-то ни на что не похожая философия. Я сразу понял, что это тема для кино, и поэтому согласился на эту очень небольшую роль.

— Не исключено, что вам пришлют еще немало сценариев, способных отвлечь вас от экспериментов с музыкой. Наверное, чем-то придется жертвовать?

— Я очень хочу завершить альбом до конца мая. Это тяжело, потому что нужно быть внутри музыкального процесса и рулить им. Но я так не могу ввиду того, что сам не являюсь музыкантом. Я все-таки исполнитель. Но при этом и с продюсером работать не могу, потому как странно это — я и… Больше всего мне нравится собственная безответственность в этом деле. Если кто-то хочет посмотреть на странного человека сорока лет, который сначала читает рэп, потом орет, прикидывается панком, после чего поет трогательную песню, то я не против. Но при этом я никому ничего не должен.

— Наверное, так вы и в личной жизни себя ведете. Столько лет в завидных женихах города Москвы, а до свадьбы никак не доходит. По правде говоря, все светские издания уже заждались. Да и поклонники ваши тоже…

— Подождите, сейчас Дюжев выступил, то есть минус еще один завидный холостяк… Нужно передохнуть. Вот запишу альбом, сойду окончательно с ума, и если свадьба все-таки состоится, то у меня на ней будут предельно странные глаза. Как у Джоконды! Вот, кстати еще одну занавесочку приоткрыли! Джоконда — в шоке, потому как перед загсом! А у Да Винчи я нашел свой портрет. Один в один! Так что мне как минимум 500 лет! А я до сих пор не записал ни одной пластинки! Лысый мужик! Лысая певица! Чуднее взгляд разве что у Джоконды.