Архив

Игра навылет

После гибели Шабтая Калмановича его вдова Анна Архипова долго отказывалась от общения с прессой

Что говорить, когда столько уже было сказано? Сначала самим Шабтаем в многочисленных интервью. А когда его не стало, о нем заговорили его именитые друзья, бывшая жена… Только Анна молчала. Потому что только она видела и знала настоящего Шабтая.

28 апреля 2010 20:44
10482
0
«С тех пор как Даниэла пошла в школу, мы стали жить все вместе».
«С тех пор как Даниэла пошла в школу, мы стали жить все вместе».

Что говорить, когда столько уже было сказано? Сначала самим Шабтаем в многочисленных интервью. А когда его не стало, о нем заговорили его именитые друзья, бывшая жена…


Только Анна молчала. Потому что только она видела и знала настоящего Шабтая. Чего боялся Калманович, как он завоевывал сердце будущей супруги, почему плакал Шабтай и о чем говорила Анна с мужем незадолго до трагедии — в эксклюзивном интервью Анны Архиповой «Атмосфере».


Меценат, предприниматель, спортивный менеджер Шабтай Калманович был убит в Москве 2 ноября 2009 года. Проститься с ним собрались знаменитые спортсмены, звезды эстрады, видные политики, бизнесмены.


И не случайно. Биография Калмановича заслуживает отдельного повествования. Родился в Литве. Позже эмигрировал в Израиль. Работал в канцелярии правительства, где занимался обустройством выходцев из СССР. Организовывал гастроли советских артистов на Западе. В 1987 году в Израиле был обвинен в шпионаже в пользу СССР и приговорен к девяти годам тюрьмы. В 1993 году помилован. По некоторым данным, за него ходатайствовали видные политики и артисты. После освобождения перебрался в Россию. На собственные средства организовал гастроли Майкла Джексона, Лайзы Миннелли, Хосе Каррераса и других звезд. В последнее время руководил женским баскетбольным клубом «Спартак» Видное (ныне — «Спарта&К»).


Казалось, Калманович прожил несколько жизней. Ему было что поведать о себе. Незадолго до гибели он подумывал о написании мемуаров.


Не успел… Так же, как не успел попрощаться с женой Анной Архиповой и детьми — четырехлетними близнецами Сашей и Гришей и двумя дочерьми от предыдущих браков.


После гибели супруга на долю Архиповой — знаменитой баскетболистки — выпали нелегкие испытания: суд с бывшей женой Шабтая Анастасией Калманович за наследство, война за младшую дочь погибшего супруга… Возникли серьезные проблемы и в финансовом плане. Но самое сложное испытание для Анны — научиться жить заново. Без Шабтая…


Наш разговор состоялся во время «Финала четырех» женской баскетбольной Евролиги в Валенсии. Команда, созданная Шабтаем фон Калмановичем, а теперь руководимая его супругой, стала сильнейшей в Европе. После финальной сирены по щекам Анны Архиповой текли слезы. Финалистки «Спарта&К» поднялись на пьедестал в майках This is 4 Shabtai («Это для Шабтая»).


Почетный трофей передали сыновьям Калмановича — маленьким Саше и Грише…


После гибели Шабтая Калмановича вы взвалили на себя огромный груз ответственности. Теперь вы — генеральный директор женского баскетбольного клуба «Спарта&К», главный тренер молодежной команды и сборной России среди девушек. К тому же воспитываете двух сыновей, которым только исполнилось четыре года…


Анна Архипова:
«Времени катастрофически не хватает. Жалею, что в сутках всего двадцать четыре часа, а не сорок восемь. Не скрою, приходится тяжело. Возникают моменты, когда думаешь: боже мой, а сколько я еще так смогу выдержать? Боюсь, что произойдет нервный срыв, батарейка совсем закончится… Понимаю, если в таком ритме жить, то рано или поздно наступит плохой конец. Но мне надеяться не на кого. Так получилось, что после смерти мужа я осталась наедине со своими проблемами. И я обязана все это вытянуть. Не могу подвести Шабтая… С другой стороны, не знаю, как я пережила бы смерть супруга, если бы рядом не оказалось детей. Баскетбол тоже спас — я ведь занимаюсь любимым делом».


Как думаете, Шабтай гордился бы вами сегодня?


Анна:
«Надеюсь, что да. Ведь я все это делаю для него».


Помните вашу первую встречу с Калмановичем?


Анна:
«Сначала я пребывала от него в шоке. Он как будто пришел к нам на землю из другого мира. С такими людьми мне никогда не приходилось встречаться. Он производил впечатление немного сумасшедшего человека. Таковым его делала яркая манера самовыражения, у него был совершенно иной взгляд на вещи, другое общение, язык… Он разительно отличался от нормальных людей.


Наша первая встреча состоялась в 2002 году в Екатеринбурге, когда я играла за Уральский горный металлургический комбинат. В том сезоне нам представили нового руководителя нашей команды — Шабтая Калмановича. Мы терялись в догадках: какую функцию в клубе будет выполнять этот человек? Прежним руководителям было наплевать, как и чем живешь. И вдруг появился Калманович, которому было дело абсолютно до всего. Шабтай с первых дней пытался помочь каждому игроку решить любую проблему, не только рабочую, но и бытовую. Сначала нам это казалось странным. Но к хорошему быстро привыкаешь. Благодаря ему в том сезоне мы стали лучшими в Европе, выиграли Евролигу — это на девяносто девять процентов его заслуга, поверьте мне! С его приходом команда преобразилась. Он поднял самооценку игроков, мы поверили, что сможем стать первыми. Даже после поражений он говорил, что мы самые лучшие, самые талантливые… Он всегда прислушивался к нашим пожеланиям, просьбам. Да что тут говорить — ведь ради нас Шабтай поменял тренерский штаб, когда возникла неприятная ситуация с предыдущим наставником. В общем, благодаря Калмановичу главным человеком в команде стал именно игрок, а не наставник".


Как развивался ваш роман?


Анна:
«Шабтай внес традицию неформальных встреч игроков с руководством клуба. В итоге такие посиделки в ресторанах стали носить регулярный характер. Я же всякий раз старалась незаметно, бочком сбежать с этих мероприятий. Потому что не любила всего этого пафоса, обязательных поцелуев на прощание… Уже потом, когда мы с Шабтаем стали близкими людьми, он признался, когда первый раз обратил на меня внимание. Однажды после проигрыша нашей команды Шабтай в очередной раз завалил девчонок цветами и подарками. Тогда я не выдержала и сказала ему, что мы не заслуживаем этого, мол, прекратите нас поощрять, все это неправильно, вы разлагаете коллектив! Он меня внимательно выслушал. И… со следующего дня стал засыпать команду еще большим количеством цветов и подарков. Вот именно после того разговора, по словам Шабтая, он и начал ко мне присматриваться».


Как он ухаживал за вами?


Анна:
«Сначала он пытался ухаживать, скажем так, в обычной для него манере. Но я сказала, что не надо этого делать. На тот момент я была несвободна. Мои принципы не позволяли мне принять его ухаживания. К тому же у меня складывалось впечатление, что для него любые взаимоотношения с женщиной сводились больше к игре. Меня это не устраивало. Долгое время я держала дистанцию. Хотя многие игроки в это время изо всех сил пытались втереться в доверие к такому влиятельному человеку. Я же, напротив, старалась уходить от его рукопожатий и поцелуев, все его персональные знаки внимания игнорировала. И тогда Шабтай избрал другую тактику. Он сделал меня своей правой рукой в команде — первым советником, вместе с которым принимались все решения. Конечно, последнее слово все равно оставалось за Шабтаем, но тем не менее он звонил мне по десять раз на дню, советовался, давал какие-то поручения… В общем, наше сближение происходило постепенно. Сначала Шабтай дал понять, что нуждается во мне как в профессионале. Он почувствовал, что для меня это очень важно. И когда он повысил мою значимость в моих собственных глазах, у нас появился контакт. Сначала это были просто рабочие отношения. Но шаг за шагом мы приближались друг к другу. Настал период, когда он стал звонить мне просто так, чтобы поделиться, как прошел день. Со временем мы стали друзьями. Причем настоящими друзьями. Я была счастлива, что приобрела хорошего и верного товарища. И только потом наши взаимоотношения перешли на другой уровень».


Кстати, на вопрос: «Кто ваш лучший друг?» — Шабтай без промедления отвечал: «Жена». Выходит, ваше мнение для него играло большую роль?


Анна:
«Практически все, что он говорил журналистам, — это перефразированные наши ночные разговоры, споры. Я никогда ему не льстила и все говорила в лицо. Например, когда он приносил мне очередные свои интервью, я частенько критиковала их, делала замечания за его высказывания. Поначалу он злился на меня. Но мое мнение было для него очень ценно».


На момент вашего знакомства вы были несвободны. Данный факт не смущал Калмановича?


Анна:
«Скорее наоборот. Он никогда не искал легких путей, и для него это был вызов».


Насколько тяжело вам далось решение о расставании с прежним спутником?


Анна:
«Ой, даже не хочу об этом вспоминать… Это был ужас! Я ведь одиннадцать лет прожила с человеком. Расставание далось непросто… В какой-то момент я даже подумала, что надо оставить все как есть. И порвать с Калмановичем. Когда Шабтай был за границей, позвонила ему, сказала, что не могу так жить, мы должны разойтись. В тот же день Шабтай взял частный самолет и вылетел ко мне. Видимо, тогда он уже твердо решил, что не отпустит меня».


Вы с ним долго скрывали свои отношения?


Анна:
«Я очень боялась, что о нашем романе все узнают. Но не это главное. Мне становилось страшно, когда я думала: а вдруг мы с Шабтаем перестанем быть друзьями? К счастью, этого не случилось. Он оказался настолько мудрым человеком, что сумел сохранить наши отношения.


Что же касается огласки в команде… Когда мы стали близки, я умоляла Шабтая не выносить личную жизнь на всеобщее обозрение, позволить мне, как и раньше, на выездах жить в отдельном номере, чтобы нас реже видели вместе. Я придерживалась жестких правил: члены команды и игроки не должны быть близки с кем-то из администрации".


Калманович с вами согласился?


Анна:
«С Шабтаем хранить нашу связь в тайне оказалось невозможно. Он просто не мог, не хотел сдерживать свои эмоции! Например, когда я не соглашалась лететь с ним в бизнес-классе, он приходил в „эконом“ и садился со мной. И таких примеров масса. Я не раз повторяла ему, что это неправильно, а он в ответ: „Мне все равно! Я счастлив и хочу, чтобы все это видели!“ Вот это настоящий Шабтай! Понимаете? На Олимпиаде в Афинах я все-таки настояла, чтобы он поселился далеко от Олимпийской деревни. В результате после игр и тренировок я ездила к нему на другой конец города. Почему ездила? Понимаете, мне необходимо было каждый день слышать этого человека, разговаривать, сидеть вместе на завтраке… Весь последний год своей баскетбольной карьеры я разрывалась. Между тем в команде шли пересуды, за спиной я слышала нелицеприятные реплики в свой адрес… Это очень тяжело, когда твоя лучшая подруга считает себя вправе во всеуслышание давать собственную оценку твоим действиям. С тех пор у меня выработался иммунитет — кожа стала толстая. И сегодня любые нападки в свой адрес я воспринимаю спокойно. Шабтай научил меня быть сильной. Но с карьерой баскетболистки мне все-таки пришлось завязать. После Олимпиады 2000 года я закончила со спортом как игрок».


Красный барон


Какой момент вашей совместной жизни с Калмановичем вы вспоминаете чаще всего?


Анна:
«Каких-то отдельных моментов нет. Вы же сами прекрасно знаете, насколько он был яркой личностью. После двух первых лет совместной жизни у меня складывалось ощущение, что уже минуло лет десять — столько всяких событий за этот период произошло. У него плотность жизни была просто сумасшедшая. Когда мы начали вместе жить, я пребывала в шоке. Вот события только первого года наших отношений: победы с командой в Евролиге и чемпионате России, затем Шабтай перенес операцию на сердце, потом сделал мне предложение, мы уехали в свадебное путешествие, сменили место жительства… Обычные люди переживают столько событий за десятилетия. Помню, я тогда задумалась: боже, а сколько времени-то прошло? Оказалось, всего ничего. Какой-то год.


В таком режиме мог жить только Шабтай — с его способностями, жизненной силой, с такой энергией… В силу обстоятельств я сейчас тоже постоянно пребываю в таком же цейтноте. Как будто проживаю часть жизни Калмановича".


Похоже, он очень торопился жить?


Анна:
«Даже на сон он тратил часа три-четыре, не больше. Иногда в выходные, когда совсем валился с ног, позволял себе проспать полдня. Но это случалось очень редко».


Калманович привык жить на широкую ногу, разбрасывался деньгами направо и налево… Вы не пилили его за такую нелепую расточительность?


Анна:
«Никогда в жизни я ему не сказала ни единого слова на этот счет. Я считаю, человек должен жить так, как считает нужным. Это касается и мужчин, и женщин. А Шабтай был настолько свободолюбивым человеком, что запрещать ему что-то, ограничивать его было невозможно. Мы с ним спорили только на профессиональные темы и по поводу воспитания детей. Мне не нравилось, что он слишком баловал мальчишек. А все остальное… Я считаю, нельзя пилить человека, с которым ты живешь. Да и за что? За то, что он получает кайф от жизни? Зарабатывает деньги и тратит, как хочет? Да ради бога!»


Самый безумный подарок, который он сделал вам…


Анна:
«Да миллион таких подарков было! В Израиле он сделал мне официальное предложение. После этого мы вернулись в Москву и сразу отправились к нему в офис. Подъезжаем, а у подъезда стоит машина Honda Civic, перевязанная подарочной ленточкой. Тут я вспомнила, что за несколько дней до этого он меня расспрашивал как бы невзначай: какая тебе марка автомобиля нравится, какой цвет предпочитаешь и так далее. Впрочем, это все материальные вещи. А приятные сюрпризы он преподносил постоянно. Каждый день. То неожиданно приезжал за мной, то спонтанно организовывал какой-то красивый вечер… Что говорить, у него вся жизнь была такая. Поэтому когда случилась трагедия, я подумала, что это постановка, что-то из его „репертуара“. В голове не укладывалось, что это правда…»


Говорят, он помогал детдомовским детям?


Анна:
«Шабтай никогда не афишировал этого, говорил, что помощь должна быть тихой и незаметной. Он спонсировал детдом семейного типа. Одна из выпускниц этого приюта работала у него секретарем. Та девушка окончила школу на „отлично“, Шабтай помог ей поступить в институт и продвигал ее по жизни. Детдомовские ребята приходили к нему на каждый праздник, в его офисе показывали специально подготовленную концертную программу, а потом они дружно пили чай. Шабтай постоянно помогал людям. Например, он договорился с доктором Ланге в Мюнхене, чтобы тот прооперировал Давида Яковлевича Берлина (патриарх отечественного баскетбола, знаменитый в прошлом тренер и основатель женского подмосковного клуба „Спартак“ из Ногинска. — Прим. авт.). Недавно мы встретились с Давидом Яковлевичем, и он сказал: „Аня, я жив сегодня только благодаря Шабтаю“. Мне до сих пор звонят незнакомые люди, которым Калманович когда-то помогал, и благодарят…»


Говорили, что Шабтай любил создавать вокруг себя легенды.


Анна:
«Шабтай мне много рассказывал о своем прошлом. Но какие-то вещи упускал. И он действительно любил преувеличить, приукрасить рассказ. Он ведь собирался писать мемуары. Не успел… И теперь правды никто не узнает. Но есть тема, на которую он говорил постоянно, и это звучало не ради красного словца. Шабтай всегда называл себя истинным патриотом своей страны».


Патриотом какой страны? Ведь Шабтай имел гражданство России, Литвы, Латвии, Израиля…


Анна:
«Патриотом Советского Союза. Он был человеком советского времени, рожденным и воспитанным в этой стране. С ее идеологией… Ведь он окончил разведшколу. Именно за разведдеятельность в пользу СССР он был осужден и сидел в тюрьме. Но подробностей той истории я не знаю. Он не мог об этом говорить, так как давал подписку о неразглашении».


История с присвоением Калмановичу титула барона тоже реальная?


Анна:
«Абсолютно реальная. После исторической победы каунасского баскетбольного клуба «Жальгирис» в Евролиге представители правительства Литвы поинтересовались у Калмановича, что он как человек, многое сделавший для этого триумфа, хочет получить в награду. Шабтай попросил баронский титул. Так и объяснил: «Пусть я это звание буду носить не с рождения, зато мои дети родятся титулованными особами». Так и случилось. Теперь наши дети, Саша и Гриша, носят титулы баронов. Перед их фамилией, как у Шабтая, стоит приставка «фон». Впрочем, это ничего не дает. Разве что возникают сложности при оформлении документов. Меня часто спрашивают: «Откуда такая странная фамилия? «Фон» писать с маленькой буквы или с заглавной?»


За каменной стеной


Многие вспоминают о непростом характере Калмановича…


Анна:
«Слезы, споры, ссоры — все это было, как и у большинства людей. Но Шабтай был очень отходчивый. Дуться два-три дня — песня не про него. Его обиды хватало максимум на пятнадцать минут».


Стало быть, первой идти на примирение вам не приходилось?


Анна:
«Шабтай выжидал паузу, а затем начинал заваливать меня SMS-ками. Кстати, недавно нашла в телефоне старые сообщения от него: «Я бы никогда не лег спать, не позвонив или не отправив SMS», «Да, такого я от тебя никогда не ожидал»… И в том же духе. И таких сообщений он мог послать штук десять подряд.


Он знал: если я обижалась, то не отвечала на его звонки, но SMS просматривала… Шабтай терпеть не мог затянувшихся ссор, не мог жить в конфликте. Да и какие между нами возникали ссоры? Так, бытовые проблемки".


Правда, что для него не существовало неразрешимых ситуаций?


Анна:
«Лично я никогда не просила Шабтая о чем-то, пыталась со всеми проблемами справиться сама. Но всегда понимала, что за мной стоит человек, который в состоянии решить любой вопрос. Для него действительно не существовало неразрешимых проблем. Я жила со стопроцентной уверенностью, что мой муж может все. Шабтай являлся для меня и той самой каменной стеной, и полом, и потолком. Как в рекламе „Имунеле“: выпьешь — и вокруг возникает ореол защищенности. А сейчас этого ореола не стало. И появились вещи, которые я сама не в состоянии решить».


В тот роковой день у него не было плохих предчувствий?


Анна:
«Нет, ничего подобного не было. Он даже о смерти говорил в шутливом тоне. Единственное, он беспокоился о своем здоровье. После операции шунтирования на сердце Шабтай стал пристально следить за своим самочувствием: каждые полгода обследовался у врачей, принимал лекарства, обращался к докторам при малейшем недомогании. Он говорил, что если уйдет из жизни, то только по состоянию здоровья. Ни о каких других причинах даже не думал. Я его успокаивала, убеждала, что у него очень длинная линия жизни. Больше всего он боялся стать недееспособным. Теперь я могу об этом сказать — у его мамы была болезнь Альцгеймера. И он опасался, что заболевание перейдет к нему по наследству. И однажды сказал мне, что подпишет любые документы на эвтаназию, чтобы я не мучилась и не мучила его».


У такого неординарного человека наверняка было много врагов?


Анна:
«Невозможно прожить яркую жизнь и не обзавестись недоброжелателями. Но чтобы указать пальцем на кого-то конкретно: мол, вот этот человек — враг Калмановича… Я таких людей не знаю».


После смерти Калмановича в прессе писали о его связях с криминальными авторитетами…


Анна:
«Да перестаньте! Все это такая желтизна… Допускаю, когда-то он с кем-то разговаривал, может, обедал. Послушайте, у него был такой широкий круг знакомых, что наверняка туда входили разные люди. Но у нас в доме никто из тех, про кого вы говорите, никогда не был. И я не знаю тех людей, фамилии которых потом всплыли в прессе. Муж даже не упоминал их в наших беседах».


Дружба дружбой…


После смерти Шабтая у вас возникли финансовые трудности?


Анна:
«Да, возникли. Надо выплачивать людям заработную плату, платить за коммунальные услуги (осталось много недвижимости), устанавливать сигнализацию, нанимать охрану, необходимо оплачивать обслуживание разных компаний, восстанавливать все документы… И все это свалилось на меня. А откуда взять деньги?»


Неужели его миллионы — миф?


Анна:
«Максимум, что было на одном из счетов Шабтая, — три тысячи долларов. Все остальные счета — это тысяча, полторы, пятьсот долларов… Но все эти счета арестованы, и сегодня я не имею к ним доступа. Будем ждать решения суда о наследстве. А до этого, чтобы не потерять все созданное Шабтаем, нужно платить сумасшедшие деньги. Я еще оплачиваю содержание младшей дочери Шабтая Даниэлы. К тому же у мужа остались незакрытые, неоплаченные счета в Израиле. Не потому, что у него были сумасшедшие долги. Нет! Это было нормально для Шабтая — все денежные вопросы он решал в течение суток. Но эти счета он просто не успел оплатить. А я не смогла решить эти проблемы за один день. Сейчас мне неоткуда взять такие деньги. Благо есть друзья, которые заняли мне нужную сумму. Но я ведь обязана ее вернуть».


Выходит, сейчас вы не можете позволить себе шиковать?


Анна:
«Да я на самом деле никогда не шиковала. Всегда жила по мере своих потребностей и с учетом реального заработка. У меня есть зарплата в клубе, есть определенный доход (в свое время, будучи действующим спортсменом, я приобрела несколько объектов недвижимости, которые теперь сдаю). Конечно, я могу жить на эти средства. Но это не те деньги, которые спасут в сложившейся ситуации и помогут достойно удержаться на плаву».


Но ведь у Шабтая наверняка были финансовые проекты, которые приносили ему доход, партнеры, с которыми он вел общий бизнес…


Анна:
«Бизнес-проекты у Шабтая, очевидно, были. Но после его смерти ни один человек не сказал: „Знаешь, Аня, мы были партнерами…“ На сегодняшний момент складывается ощущение, что Шабтай не заработал ни копейки! А те люди, с которыми он, конечно же, что-то зарабатывал, просто исчезли. Словно их не существовало никогда. Многие его знакомые подходят ко мне, смотрят в глаза и говорят, что они с Калмановичем были просто друзьями. Так что от бизнеса Шабтая у меня сегодня нет ни копейки. Я клянусь вам в этом».


Шабтая окружало много известных и влиятельных людей: звезды шоу-бизнеса, политики, спортсмены, бизнесмены. Неужели среди них не нашлось ни одного, кто в этой трагической ситуации пришел бы вам на помощь?


Анна:
«Такие люди, конечно, есть. Первым, кто оказал мне и моральную, и материальную поддержку, оказался Владимир Некрасов, бывший хозяин „Арбат Престижа“, которого недавно выпустили из заключения. Были еще люди, которые поддерживают меня, звонят, спрашивают, чем помочь. Однако куда большее количество народа после смерти Шабтая исчезло. Впрочем, я ни в коем случае не претендую на чью-то помощь. Если люди чувствуют, что они могут быть чем-то полезны, я им благодарна. А если человек продолжает жить своей жизнью, не считает себя обязанным — ради бога, это его право. Реальную поддержку мне сегодня оказывают мои друзья детства, родные и коллеги».


Сам Калманович умел прощать людей, которые его предавали?


Анна:
«Думаю, что нет».


При этом вы согласны, что порой он сам мог обидеть человека в разговоре — не лез за словом в карман?


Анна:
«Да, согласна. Осознавал ли он это? Иногда да, а иногда даже не отдавал себе отчета в своем поступке. Надо было знать Шабтая — импульсивную, эмоциональную натуру. Он мог сказать в пылу спора какие-то обидные вещи, но через десять минут забывал об этом и как ни в чем не бывало спокойно продолжал разговор с собеседником».


Почему Шабтай не составил завещания на вас и детей? Не успел?


Анна:
«Есть одно завещание Шабтая, датированное 2001 годом. Не знаю, как так получилось. Я не вправе утверждать, что было еще одно завещание, составленное позднее. Это очень темная история. Которую я пока не могу понять».


Могу предположить, что при жизни Шабтай не думал о новом завещании или не хватало времени.


Анна:
«На самом деле эта трагедия и возникшие затем последствия — урок для всех».


В деле о наследстве вы начинали работать с адвокатом Александром Добровинским — другом Шабтая. Но затем отказались от его услуг.


Анна:
«Да, мы начинали работать с Александром Андреевичем. Но так получилось, что после подписания договора, где-то через три недели, мы решили расторгнуть соглашение. По взаимному согласию. Лиат, старшая дочь Шабтая, осталась работать с Добровинским, тогда как я теперь сотрудничаю с другим адвокатом. Это было обоюдное решение, которое не связано с деньгами, мы с Добровинским остались в отличных отношениях. Никаких подводных камней здесь нет».


Бедная Настя


Вы следите за ходом следствия по делу об убийстве Шабтая?


Анна:
«Время от времени меня вызывают на допросы. Мне говорят какие-то вещи. Но существует тайна следствия — подробности дела мне нельзя разглашать. Очевидно, что люди работают. Но к какому результату это приведет? Надеюсь, когда-нибудь мы узнаем истину».


Вы верите, что убийцы и заказчики будут найдены?


Анна:
«Одно я знаю точно — легче мне от этого не станет».


Старшая дочь Шабтая Лиат — самостоятельная девушка и давно живет в Израиле. Вторая дочь, Даниэла, теперь тоже в Израиле, под опекой Лиат. Но до этого она жила вместе с вами?


Анна:
«У Шабтая была квартира на улице Макеева, где жила Данечка. Когда Даня пошла в школу, мы стали жить все вместе. После рождения мальчиков мы переехали за город, и Данечка приезжала к нам каждые выходные. В будние дни, когда она училась в школе, оставалась в Москве. В позапрошлом году Шабтай и мама Даниэлы приняли решение отправить девочку на обучение в Израиль, где она теперь живет и учится».


После смерти Шабтая мать Даниэлы Анастасия Калманович потребовала вернуть ей ребенка…


Анна:
«Это раздутая история. Не знаю, зачем Настя это затеяла… Ведь она сама после смерти Шабтая говорила мне, что хочет, чтобы Даня продолжала жить и учиться в Израиле. Как сейчас помню, после похорон Настя позвонила мне, начала петь дифирамбы. Я сказала, что ее и меня сейчас интересует один вопрос: что будет дальше с Данечкой? На это она мне ответила: „Аня, я считаю, что Данечка должна окончить школу и учиться дальше в Израиле“. Я могу подтвердить это на детекторе лжи! А еще, если позволят, можно поднять записи переговоров — мой телефон уже тогда стоял на прослушке! После тех слов я согласилась с Настей и предложила подписать необходимые для этого бумаги. Сейчас она интерпретирует это так, что я принуждала ее отказаться от Дани. Такого никогда не было! И я никогда не претендовала на роль мамы Даниэлы. Я подруга Дани, человек, который за нее ответствен, — вот и все. К сожалению, так получилось, что Настя никогда не выполняла своих материнских обязанностей. Мы не общались с ней тесно, наши пути не пересекались, ведь мы живем с ней в совершенно разных мирах. Но Даню она крайне редко брала к себе».


Настя поведала на всю страну жуткую историю о том, что якобы Шабтай заставил ее отказаться от дочери под дулом пистолета. Также существует версия, что он дал ей приличные откупные, чтобы она отказалась от ребенка. Вы в курсе, как все было на самом деле?


Анна:
«Я честно расскажу все, что знаю. Настя действительно оставила ребенка Шабтаю. У меня есть бумага, в которой говорится, что Настя согласна с тем, что Данечка остается у отца, и не имеет к Калмановичу никаких материальных претензий. В свою очередь, Шабтай купил Насте огромную квартиру в элитном доме на Кутузовском проспекте и трехкомнатную квартиру в Риге. Также он оставил ей две машины в Москве и две — в Риге. Шабтай ежемесячно оказывал Насте материальную помощь. Он оплачивал все ее счета, чему есть подтверждение. У меня имеется полный список, написанный рукой Шабтая: он вел подсчет, согласно которому за последние два-три года он потратил на Настю и ее родственников полмиллиона долларов. Есть и диктофонные записи, которые Шабтай сам делал. На пленке звучит его голос — с этим не поспоришь. Все это есть у меня. И разговоры Насти, что все эти годы она жила в страхе, а Шабтай ей угрожал… Я не знаю, как у человека хватает совести все это говорить. Это как надо не бояться Бога! Наверное, у нее есть причины так говорить…»


Сама Даниэла хочет вернуться к маме?


Анна:
«Знаете, спросите об этом у самой Даниэлы. Ей всего двенадцать лет, она еще совсем ребенок, но уже все хорошо понимает. Конечно, ей пришлось очень непросто после случившегося… Но она молодец, сильная, с характером. И сейчас Даня стала как никогда хорошо учиться, получать высокие оценки по математике».


Недосказанное


Несмотря на жесткий характер, Калманович казался сентиментальным человеком.


Анна:
«Шабтай действительно был очень сентиментальным. Особенно в последнее время. Его трогало все, что касалось детей… Например, он плакал, когда наши мальчишки выучили первое стихотворение. Или когда Данечка выступала в ансамбле „Непоседы“. Или когда он начинал говорить о родителях…»


Он часто вспоминал родителей?


Анна:
«Конечно. Это было для него святое. Он их безумно любил: не было дня, чтобы он им не звонил. И как он переживал смерть отца… Как он боготворил свою маму… Вообще понятие „мать“ для него было священным. В любом отношении. В отношении меня — как матери его детей, в отношении дочери Лиат, которая подарила ему внука…»


Когда родились ваши близнецы, что первое сказал вам Калманович?


Анна:
«Когда я очнулась после наркоза, то была как в тумане. Узнала, что дети живы, здоровы, все в порядке… А Шабтай пошутил, что мы рожаем морозостойких евреев. Ну и, конечно, расплакался. Чуть позже он поднялся к детям в палату (я не могла дойти сама после операции) и сфотографировал малышей на телефон. Потом показал картинки мне».


Вы помните последний разговор с ним?


Анна:
«Самый последний разговор состоялся за двадцать секунд до трагедии, когда он сидел в машине. Это был обычный телефонный звонок. В тот вечер я выезжала на игру в Старый Оскол, и он попросил набрать ему после матча… Вот и все. Если же говорить о продолжительной беседе… У меня по сей день в памяти наш разговор в субботу вечером, накануне случившегося. Шабтай весь выходной провел дома. Мы долго разговаривали, и как-то неожиданно он обронил: „Архипова, я с тобой счастлив — у меня есть дом, есть семья, тыл…“ Наверное, это самое важное, что я могла ему дать. Я никогда в жизни его не подвела и никогда не подвела бы. Думаю, он это знал. Я всегда была предана ему на сто процентов во всех отношениях».


Есть вещи, которые вы ему не успели сказать?


Анна:
«Честно говоря, я очень скупа на какие-то лирические моменты. Наверное, я его мало хвалила, мало было с моей стороны теплых признаний… Они, конечно, были. Но сейчас понимаю, что их могло, должно было быть гораздо больше…»


Глядя на ваших сыновей, кажется, что Саша сильнее похож на вас, а Гриша — на папу…


Анна:
«Нет-нет. Вот, посмотрите… (Достает из сумки семейное фото — Шабтай, Анна, Саша и Гриша. — Прим. авт.) У Саши нижняя часть лица, губы — от Шабтая. У Гриши наоборот: губы — мои, верхняя часть, глаза — Шабтая. Уши у обоих лопоухие, как у папы. Саша к тому же светловолосый, как папа в детстве, а Гриша темненький — в меня… В каждом есть ровно половина черт от меня и половина — от Шабтая, каждый взял поровну от нас. Хотя, конечно, они отличаются по характеру. Саша — такой же, как Шабтай, вспыльчивый и отходчивый. Впрочем, Гриша у нас тоже вспыльчивый…»


Дети понимают, что папы больше никогда не будет?


Анна:
«Естественно, они не могут это осознать до конца. И реагируют на случившееся со свойственной детям непосредственностью. Когда я начала им объяснять, что папа улетел в другой мир на крылышках, последовали вопросы: „А он там в гостинице живет?“, „А мы полетим к нему?“ Но я была обязана им сказать, что папы нет. Потому что постоянное ожидание его — это ужасно… Ведь даже я, взрослый человек, зрелый, а все равно жду. А вдруг?..»