Моему сыну скоро исполнится полтора месяца. На мой непросвещенный взгляд — самое время для того, чтобы начинать прививать ему некие базовые моральные ценности. А как иначе? Все, кто начинал воспитывать детей позже, включая моих родителей, безнадежно опоздали.

Тем более что у меня для этого есть прекрасный повод — на моих руках ребенок практически моментально успокаивается, а если папка еще и поет, то буквально через пять-семь минут мы мирно засыпаем. Проблема возникла там, где ее сложно было ожидать — что именно я должен петь своему сыну, чтобы он вырос настоящим мужчиной?

Жена рассказывала о том, что ее брата не укачивали вообще. Тогда была в моде специальная метода, в соответствии с которой плачущего ребенка не надо было успокаивать — мол, когда орет, развивает легкие. Я не знаю, какой гений детской психологии придумал этот чудесный способ, и это, наверное, даже к лучшему — меньше одним человеком, которому мне искренне хочется наплевать в бороду. Плюс к тем деятелям, которые считают, что кормить малыша надо строго по часам.

Сам процесс укачивания чрезвычайно интересен. Через некоторое время после того, как я с определенной периодичностью начал брать сына на руки, я обнаружил в себе новое свойство: сидя на работе или в компании я начал как-то рефлекторно раскачиваться. Причем по-разному — вроде как пробуя новые траектории. Коллеги косились, друзья сочувственно ухмылялись. Они ничего не понимают!

Один мой друг никак не мог найти способ укачивания своей дочки. Причем его жена укачивала ее только тогда, когда начинала приседать с ней на руках. А с ним этот номер не проходил. В итоге он весь извелся, но обнаружил-таки свою оптиму — разворачивал дитя задом наперед, засовывал его голову себе под мышку и начинал стремительно бегать по квартире — благо жилплощадь позволяла. Что самое забавное, метод работал идеально — девочка мирно засыпала буквально за несколько минут. Но, с другой стороны, метод исключал саму возможность пения колыбельной. У нас не так. На руках у мамки мы предпочитаем капризничать и скандалить. Угомоняемся только во время еды и некоторое время после. Зато, оказавшись в теплых и шершавых папкиных ладонях, почти всегда моментально успокаиваемся. Мой сын укачивается в любой позе. На руках, на ногах, на одном колене, если я сижу за компьютером и руки заняты. Главное — чтобы папка при этом по возможности пел песни. И именно тут, на репертуаре, и случилась главная загогулина. Что именно я должен петь ребенку?

«Спи, мой мальчик маленький» мы оставим матерям-одиночкам. У моего сына есть отец, поэтому обойдемся без розовых соплей. Как глава семейства, я должен не просто прививать ему вкус к хорошей музыке с самого что ни на есть грудного возраста, но и внедрить какие-то основные моральные императивы.

Рок, к сожалению, пока придется отменить — не тот ритм укачивания. Да и тексты такие, что лучше дождаться совершеннолетия.

Попсу и шансон оставим кому-нибудь другому. Потому как подкачало содержание. Ни «Владимирский централ», ни «Мулатка-шоколадка», ни «Зеленые лосины» моему сыну не понравятся — у него все-таки должна быть хорошая наследственность.

Попытка шагнуть в недалекое прошлое привела к неожиданному результату. Я решил испробовать репертуар Муслима Магомаева — благо одни названия чего стоили «Мужчина», «С любовью к женщине»… Но на практике переведенные с азербайджанского языка тексты оказались непригодными для исполнения дитю. Фразы «тот мужчина, кто отважен и душою не продажен» и «…у кого во имя чести голова всегда на месте» вогнали в ступор даже меня — что уж тут говорить о малыше? В итоге осталась только «Серенада Трубадура» из «Бременских музыкантов».

Пришлось шагнуть еще дальше назад — к Утесову и Вертинскому. И именно здесь у меня с дитем установилось полное взаимопонимание. В это можно верить, можно не верить, но на разные песни он реагирует по-разному. Например, «Парень кудрявый» у нас теперь любимая песня (содержание тоже хорошее — девушка обещает станцевать с юношей, если тот сходит в армию) — мы начинаем закрывать глазки уже к финальному припеву. Под «Бомбардировщиков» и «У Черного моря» мы сразу же перестаем плакать и внимательно слушаем папу. Под «Палестинское танго» Вертинского мы успокаиваемся, даже если мы в кроватке, а папка у компа.

А вот халтуры у нас не проходят. Однажды мне пришлось укачивать дите после напряженного трудового дня, когда я устал настолько, что был просто не в состоянии вспоминать тексты. И решил хитро выйти из положения, спев ему «Из-за острова на стрежень» в варианте ВМФ («как на первом Стенька Разин, на втором опять же он, и на третьем тоже Разин, на четвертом снова он…» и т. д.). Уже на третьем десятке Егор начал высказывать решительные протесты. На шестом начал громко возмущаться. В итоге более-менее угомонился — похоже, от безысходности — только к двухсотому челну. Но заснул с ужасно недовольной мордашкой.

Получается, что песни, которые ребенку можно петь в качестве колыбельных, иссякли еще в начале прошлого века. Все остальное либо политизировано до невозможности, либо туповато, либо «для взрослых». К слову, военные песни моему сыну нравятся, но с ними я соблюдаю осторожность — мне все-таки нужен в первую очередь мужчина, а не солдат.

Современная музыка для укачивания детей, мягко говоря, непригодна, и это, пожалуй, плохо. Потому что в присутствии сына я не могу включить радио или телевизор. Я не знаю, что он там услышит. И по возможности постараюсь сделать так, чтобы с нынешней музыкой он столкнулся только тогда, когда моими усилиями и усилиями жены у него уже будет сформирован полноценный музыкальный вкус.