— В какой-то степени и этот, и другие фестивали являются для меня чем-то вынужденным. Я ужасно не люблю самодеятельность, с трудом переношу, когда детские сады или школы поют мои песни. И никогда бы не принял предложение приехать ни на один детский фестиваль, если бы не та беда, которая у нас случилась с детской песней. Она практически исчезла с экранов телевизора и из жизни.

Я был бы рад, если бы вы смогли меня опровергнуть, но за последние лет 20—25 не появилось ни одной детской песни, которую бы подхватили и начали петь дети. С 1983 года на конкурсе «Песня года» ни разу не победила детская песня. Раньше сначала мои пенсии пели Алла Пугачева, Михаил Боярский, Людмила Гурченко, а потом их подхватывали дети. А теперь получается наоборот — сначала самодеятельность, а потом «может быть, когда-нибудь» споют взрослые.

Так что фестивали — единственное средство, чтобы свежие песни, которые написаны мною в большом количестве, дошли до зрителя. Меня порадовало, что Гран-при на фестивале получила совсем новая песня. Все дети-победители будут участвовать в мюзикле на мои стихи. Очень надеюсь, такой приз для кого-то послужит началом карьеры.

— Это спектакль-ревю, построенный на самых известных моих стихах в сочетании со смешными диалогами главных героев. Антошку, Электроника, Алису Селезневу и других ожидают необыкновенные «шиворот-навыворот» приключения в Будущем.

— Это уже совсем другое поколение, очень не похожее на тех детей, которые воспитывались на моих песнях. Оказалось, что некоторые ребята могут подпевать только на английском языке, они воспитывались на далеко не лучших американских мультипликационных сериалах, японских мультфильмах и советскую мультипликацию почти не знают. Не мне судить, лучше они или хуже, но эти дети точно воспитаны не Чеховым, не Достоевским, не Пушкиным и не Толстым. Я очень удивился, но есть даже такие дети, которые никогда не слышали «Бременских музыкантов».

— Я просто не имею права так говорить хотя бы потому, что в следующем году мне будет 75 лет. А всем старикам всегда казалось, что идущее им вслед поколение намного хуже. Главная беда сегодняшней молодежи даже не в том, что нет детских песен или они мало читают, а в том, что их становление пришлось на переходный период. А про это еще в китайской Книге перемен написано: «Не дай бог жить во время смуты, в эпоху перемен». У нас все перемены проходят особенно тяжело. Мы попробовали воплотить в жизнь замыслы нескольких теоретиков-идеалистов. Была поставлена задача создать нового человека, и отчасти им это удалось, потому что новое поколение отличается какими-то определенными чертами. Это поколение более прагматичное и конкретное, ставящее перед собой точные задачи и цели.

— Это результат все тех же перемен. Из-за экономики исчез из нашей жизни «Союзмультфильм», который транслировал многие песни. Сменила ориентацию и Киностудия имени Горького, которая раньше занималась детскими фильмами. Фактически пропали из нашей жизни многие детские коллективы. Например, раньше существовал Большой детский хор Всесоюзного радио и телевидения, а то, что от него осталось сейчас, можно назвать руинами. И самое главное — руководители теле- и радиоканалов никакого интереса к детской песне не проявляют. Например, у меня лежит 200 новых песен, которые уже записаны, и к ним создан видеоряд. Я с радостью предоставил бы их любому каналу, если бы ко мне кто-то обратился. Но не обратились не только ко мне, но и к Григорию Остеру или к Эдуарду Успенскому. Мы не имеем никаких контактов, словно нас списали со счета. Тут дело не в моей личной обиде, я был бы только рад, если бы были молодые люди, которые занимались бы детской песней. Но их нет.

— Для меня важно, чтобы это были не песни о детях, а песни, которые сами дети смогли бы спеть. Сочиняя новое стихотворение, я всегда думаю только об образах. Если режиссер поручил мне, например, написать песню Водяного, то я думаю не о том, как ребенок воспринимает это страшилище, а о том, что это за персонаж, какой у него характер. Помню, я даже спросил у режиссера: «А кто такой Водяной? Про него в сценарии ничего не написано, кроме того что он Ивану показывает дорогу…» А тот мне отвечает: «Ты у нас поэт, вот и придумывай!» И я начал представлять себе его характер и решил, что он на самом деле добрый, а не злой и очень страдает от того, что этого никто не понимает. И я его очень люблю, считаю своим любимым персонажем. На даче в маленьком прудике на участке я даже установил ему памятник, который по моей просьбе изваял один знакомый скульптор. Кстати, с Водяным у меня связана одна очень любопытная история. Рассказать?

— В советское время у меня должна была выйти книга, которую я так и назвал «А мне летать охота». Но неожиданно песню про Водяного сочли диссидентской. Особенно цензоров разозлили слова: «Эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото, живу я как поганка, а мне летать охота». Так что песню из сборника изъяли, заголовок сменили на «Крылатые качели», а то, что на обложке уже был нарисован Водяной, забыли. Получилось забавно.

— Вот, допустим, мой внук Сережа, которого я искренне люблю, кандидат экономических наук, работает в крупном банке, талантливый человек, но каждый раз, когда я прихожу к ним домой, он на минуту отрывается от компьютера, говорит: «Здравствуй, дедуля», — и тут же убегает. Ему совершенно некогда разговаривать с дедулей, потому что он занят компьютером, его, по сути, воспитал компьютер. Другие мои внуки (точнее, внучки — Марина и Аня), мне кажется, тоже талантливы, я жду от каждой из них, что они станут известными людьми в каких-нибудь областях, но никак не в области искусства и литературы. При этом они настолько «другие», настолько отличаются от моих детей, что представить себе сложно.

— Пока не случилось, но должно случиться через несколько месяцев. Считается, что об этом нельзя заранее говорить. Так что это тайна. Мне дочь ее выдала по большому секрету, так что считайте, я вам этого не говорил.