— Я не хочу про нее ничего рассказывать, потому что моя семейная жизнь касается только меня, а не журналистов. Я не собираюсь жить еще и с журналистами.

— Да, однако все фотографы постоянно что-то путают. В прошлом году я появился в компании с одной журналисткой, так ее тоже приписали к моему хозяйству. В другой раз пришел с актрисой из своего небольшого театрика, журналисты налетели: ой, кто это? Я говорю: это моя внучка. Они так и написали — внучка.

— Мои близкие, к счастью, понимают мои шутки лучше, чем журналисты.

— Я разводился семь раз, один из них был очень тяжелый. Мне предстояло поделить имущество, а я к тому времени уже успел купить дирижабль. Ситуация оказалась крайне сложной, потому что это была самая дорогая наша собственность. Дело в том, что владелицей земли, где находился гараж с дирижаблем, была жена. В итоге ей достался гараж, а мне сам дирижабль, но водородная заправка для него находилась у нее в гараже. Я очень переживал и с тех пор стараюсь больше не разводиться. Хотя дирижабль у меня остался, но я решил его использовать с другой целью. Знаешь, согласно древней медицине, чтобы человек оставался здоровым, ему надо время от времени пускать кровь. Но делать это лучше всего на высоте. В Москве настоящих гор нет, поэтому я решил кровопускание в моем дирижабле устраивать. Это будет очень крутой забор крови — только для самых состоятельных людей. Думаю, базироваться будем в районе Рублевки…

— Они ошибаются! Гораздо больше семей! Они так спешат — лишь бы что-то накропать в свои газеты. Путают все на свете. В одной газете написали, что я делю квартиру на Никулинской улице, хотя у меня нет там квартиры. В другой написали, что я делю квартиру в Тушине, а там на самом деле живет мой племянник Алексей Задорнов. Они, видимо, по компьютерной базе пробили мою фамилию и не понимают даже, что есть разные Задорновы на белом свете.

— Да нет же, я на Гавайские острова собираюсь переехать, в Полинезию. Там от полинезийки у меня должен родиться пророк, мне это ясновидящая предсказала. Мне срочно надо туда! Теперь буду разрываться между Гавайями и островом Пасхи. Правда, ради этого мне придется бросить все здесь, на родине. Ну хотя бы на время зачатия пророка. Гадалка сказала, что он будет голубоглазым. Признаюсь — я пока не созрел окончательно. Я сейчас выступление приготовил под названием «Пиар во время чумы», а также «Гламур и его команда». У меня скоро концерты начинаются на Таганке. Вот проведу их, чтоб меня не забыли, пока я буду зачинать пророка, и укачу туда, на места Гогена… А что касается Риги — зачем мне ПМЖ? У меня есть постоянный вид на жительство, здесь у меня моя берлога трехзвездочная, в которой мне хорошо думается и неплохо работается. Здесь я верю, что я работаю писателем.

— Верю. Более того, я таких знал. Я не отношусь к этим мужчинам, к сожалению. Хотя у меня большие успехи в данном направлении за последние… много лет. Я видел крестьянские семьи, которые жили душа в душу, любили друг друга и не изменяли друг другу. Я считаю, что крестьяне — одни из самых нравственных людей на земле. А когда наша самоназванная элита, в том числе и журналисты, начинают рассуждать о нравственности — это тема для сатирика. В случае начала войны артисты, журналисты и кинорежиссеры — потенциальные предатели родины. Чтобы в этом убедиться, стоит один раз зайти в ресторан ЦДЛ и заглянуть в эти лица.

— Ничуть! «Желтая пресса» нужна, как санитары леса. Всех нас, и меня в том числе, надо иногда взбадривать холестерином. И пускай! Чем больше обо мне будет написано сейчас — тем меньше будет потом. Надо девальвировать меня, чтоб отстали наконец. Еще я заметил: если у нас о человеке говорят хорошие слова во всех газетах — стало быть, он умер. Поэтому пусть уж обо мне пишут плохо как можно дольше. Значит, я еще жив.

Кстати, у меня есть старинный друг еще по МАИ, он возглавляет сыскное агентство. Он очень переживает, когда про меня пишут неправду. Однажды он предложил: «А давай мы про этих журналистов соберем информацию и опубликуем». И даже прислал мне фотографию одной журналистки, на которой она изменяет мужу, — бесплатно, просто по дружбе. Я не воспользовался ею, хотя иногда так свербит — взять и вывести на чистую воду всех этих писак. Между прочим, когда я эту идею рассказал Алле Пугачевой, она пришла в восторг. И, наверное, я этого своего другана-сыщика буду «дарить» тем артистам, которых я уважаю и которых журналисты пытаются загнать. Сразу хочу оговориться — я имею в виду не всех журналистов. Я однажды по телевизору сказал — журнашлюшки, и многие девушки-журналистки обиделись, и они были правы, я потом публично перед ними извинился. Конечно, всех нельзя мазать одной краской, есть очень благородные представители этой профессии, и, как правило, это женщины.

— Она на перепутье — на таком же, на каком был я до двадцати лет. Она, безусловно, способный человек, но ярко выраженных вундеркиндских способностей у нее не проявилось. Например, ей нравится рисовать, но настоящей школы рисования у нее нет. Ей очень нравится КВН, ей симпатичны остроумные молодые люди. Она обращает внимание не на их одежду или внешность, а на живомыслие.

Лена ищет себя, при этом она самостоятельно, без всякой помощи с моей стороны поступила в ГИТИС на актерский факультет. Сначала она пришла на подготовительное отделение и увлеклась. Потом начались туры, но всюду она значилась под другой фамилией — под фамилией моей матери. Ее расшифровали, только когда потребовался паспорт. Моя знакомая, педагог ГИТИСа, присутствовала на многих экзаменах, но только она знала, что Лена — моя дочь. Она мне рассказывала о ее удачах и неудачах. В какой-то момент Ленка прямо на волоске висела, но потом комиссия решила, что надо дать ей возможность еще раз показаться. И на сей раз ей сопутствовала удача.

— Когда-то Никита Сергеевич Михалков, увидев Ленку маленькой, сказал, что ее надо снимать в кино. Мне эти слова запали в душу. Ощущение такое, что он меня закодировал. Позже в Риге она выступала в составе местной команды КВН и познакомила с ними меня. Я пригласил ребят выступать со мной в концерте. И как-то раз у дочери прямо на сцене сломался микрофон. И в этот критический момент я увидел, как проявились ее способности — она очень правильно себя повела. Конечно, ей еще надо многому научиться, чтобы раскрыть свое дарование.

— Недостаточно. И я корю себя сейчас за это. Но кое-что я все-таки делал. Например, читал ей книжки вслух. Особенно мы любили Шерлока Холмса, пытались по ходу сюжета сами разгадывать преступления, о которых шла речь. Еще играли в баскетбол, когда я на коленях был такого же роста, как она стоя. Таким образом, наше положение сравнивалось, и она даже иногда у меня выигрывала, безумно хохоча при этом. Потому что смотреть на папу, передвигающегося как инвалид, было весьма забавно.

— Велта для меня очень родной человек… Пожалуй, родней родных. Мы с ней даже родились в одном роддоме, примерно в одно и то же время. Однажды я в новогоднем тосте сказал ей: если человеку действительно дана другая жизнь, честно говоря, я бы хотел, чтоб мы встретились с тобой в следующей жизни.

— Меня видно, но не там, где раньше. Я ушел с центральных каналов. Потому что они постоянно занимаются контрпрограммированием. И если я выступаю на одном из них, другой тут же ставит в сетку мою старую программу. Во-вторых, там слишком много внимания обращают на рейтинг — он стал важнее содержания. В-третьих, там все время один и тот же состав артистов — то они на коньках, то они друг с другом поют, то танцуют. Так обычно в японском ресторане суши подают — набором. Я бы хотел, чтобы люди слушали, что я говорю. Если зрителей это интересует, они и на Рен-ТВ меня будут смотреть. Меня тут недавно спросили — вам не надоело торчать в телевизоре? На что я ответил (по-моему, очень точно): лучше торчать в телевизоре, чем у телевизора.

— Это чушь. Хотя сейчас у меня действительно появилось гораздо больше возможностей. И я стараюсь донести до людей те мысли, которые оказались забыты, потому что мир попал под торгашей. Сегодня торгаши заказывают политикам писать законы. Мир перевернулся, плюс и минус поменялись местами. Киношная элита объясняет нам, как жить, — при том что сами они живут безрадостно. Они пьют, курят, злословят. Они снимают фильмы, которые унижают их собственный народ. Они изменяют женам. Многие из них изменили сексуальную ориентацию, что тоже не совсем нормально с точки зрения законов природы. Вы видели когда-нибудь орла-педераста? А муравьиху-лесбиянку? Очень сомневаюсь. Я ничего против геев не имею. Но эти люди не должны навязывать нам свои правила.

Я хочу, чтобы все мы прислушивались к простым людям, а не к элите. «Элита», «вип», «эксклюзив» — это нечестивцы, которые загримировались под красивыми словами. Это тьма. Почему пишут «банкир такой-то вывел в свет свою седьмую жену»? Какой же это свет?! Надо писать «банкир вывел новую жену в высшую тьму». Когда я был совсем юным и начал писать эстрадным артистам, мой отец сказал: «Имей в виду, что учиться жить надо у простых людей». Я его тогда не услышал.

— Да, и я горжусь этим. Я считаю, отцы уходят из жизни, чтобы дети начали их слушаться. С его уходом я стал взрослеть, потому что я стал отвечать за наш род. Отец в моей жизни сыграл самую главную роль. Он приворожил меня к правде. Он пытался вывести меня из кривды, в которую вогнали мир торгаши. И ему это удалось, но, к сожалению, не при его жизни. Он все время мне вставлял чипы в мозги, которые сработали спустя много лет. И его романы сегодня очень нужны, ведь они написаны о событиях, вырезанных из российской истории. К примеру, Камчатку хотели завоевать англичане. Пришли две эскадры — английская и французская. Местные жители — кучка казаков, бабы с вилами и наши доблестные офицеры объединились и погнали англичан с французами так, что английский адмирал Прайс застрелился у берегов Камчатки. Незадолго до этого англичане напали на Соловецкий монастырь — и снова бабы с вилами, монахи и казаки прогнали англичан. Есть легенда — когда английская эскадра обстреливала стены монастыря, поднялась стая птиц и так обгадила палубы, что моряки скользили и не могли точно стрелять. Таких вычеркнутых страниц очень много в судьбе России, потому что кутюрье нашей истории кроили ее на свой вкус. Отец поднял эти пласты.

— Да просто он интересовался правдой, а не кривдой торгашеской. Именно он рассказал мне о том, что существовала переписка Линкольна с Александром II, из которой следует, что Александр дал Линкольну деньги на войну с рабовладельческим строем в южных штатах. На деньги России было уничтожено последнее рабство на земле, и об этом никто не знал! Я рассказал об этом на одном из телеканалов, и чем дело закончилось? Меня побоку пустили, а Медведев подарил Обаме переписку Линкольна с Александром II. Вот так! И какой на этом фоне может быть интерес — кто у меня жена?

ДОСЬЕ

Этим летом Задорнов не раз появлялся в компании двух очаровательных дам

Блондинка оказалась его дочерью Еленой, студенткой ГИТИСа, а вот насчет брюнетки возникло множество самых противоречивых версий. По одной из них — это гражданская жена сатирика, тоже Елена.