Двойной удар
Если раньше было модно носить все «made in Italy», то сегодня самый шик — появиться в наряде от отечественного модельера
Алена Ахмадулина, Александр Терехов, Макс Черницов, Денис Симачев, Сергей Ефремов… С последним из них стоит познакомиться поближе.
Алена Ахмадулина, Александр Терехов, Макс Черницов, Денис Симачев, Сергей Ефремов… С последним из них стоит познакомиться поближе. Ведь Сергей Ефремов почти что революционер. Он первый из российских дизайнеров осуществил вместе с компанией L’Oreal Paris уникальный проект — слияние beauty и fashion. Отныне образ любой модницы будет по-настоящему законченным: макияж от L’Oreal Paris и одежда от Ефремова. Настоящий total look!
Ну, рассказывайте, Сергей: кому пришла в голову такая простая, но в то же время уникальная мысль — соединить воедино beauty и fashion? Вы сами вышли на компанию L’Oreal Paris?
Сергей Ефремов: «Нет, это они, позвонив мне, предложили сделать что-то совместное. Представляете, я сначала не поверил! Тем не менее согласился и тут же… забыл об этом. Но потом оказалось, что все серьезно. Оказывается, меня выбрали из большого количества дизайнеров. И я подумал: как удачно! В конце концов, для кого я работаю? Для женщин! А L’Oreal Paris? Для них же!»
А, кстати, как вы в свое время решились стать дизайнером и работать для женщин? Я слышал, что родители хотели, чтобы вы выбрали профессию ювелира.
Сергей: «Так и было. Да и я, впрочем, с ними был согласен. У меня дедушка был гравером. Он делал второй саркофаг для Владимира Ильича Ленина. Умение работать творчески у меня, наверное, от него. Но потом так сложилось, что меня увлекла одежда. В 1992 году появилась моя первая коллекция. Так все и закрутилось».
Никогда не жалели, что выбрали этот путь?
Сергей: «Нет. Иногда напрягают и выбивают из ритма технические проблемы. Я постоянно что-то придумываю, рисую, но, увы, не могу посвящать творчеству все свое время. Приходится решать массу административных вопросов, связанных с арендой помещений, закупкой тканей и фурнитуры, ведением переговоров с потенциальными партнерами и покупателями. Я жду, когда государство повернется лицом к легкой промышленности. Сегодня масса фабрик простаивают или вырабатывают неконкурентоспособный продукт. У меня возникает ощущение, что сейчас модный бизнес разделен на несколько течений: модельеры, производящие одежду, потребители, желающие ее приобрести, чиновники, которые должны поддерживать и развивать промышленность в стране, — но все они не пересекаются друг с другом. Почему так происходит — я не понимаю. С удовольствием заключил бы контракты с инвесторами, которые разбираются в моде, но мы так до сих пор и «не можем встретиться».
Вы упомянули о партнерах, инвесторах. Неужели у вас, уже человека с именем, возникают такие сложности?
Сергей: «На сегодня все, чем мы занимаемся в России, по большому счету никому не нужно. Это не бизнес, не мода, а просто действие вокруг моды. Кроме личных клиентов, мы никому не нужны — ни производителям, ни байерам, ни торговле, ни государству. Если в цивилизованных странах мода — это бизнес и серьезная статья национальной экономики, то у нас совсем иная ситуация».
А кто ваши клиенты, если уж зашла о них речь?
Сергей: «Мои клиенты — это бизнес- и политическая элита, люди, которые имеют собственное дело, топ-менеджеры компаний. Среди них есть и медийные лица, но я не хочу называть их имен. Если медийное лицо само будет называть Ефремова своим дизайнером, это мне огромный плюс. Но пользоваться этим, как многие, мне не нравится».
А сами вы можете сказать, кому из других дизайнеров отдаете предпочтение?
Сергей: «Я не могу сказать, что мне абсолютно нравится кто-то. Но если говорить об авторском почерке, то это Джанфранко Ферре и Жан-Поль Готье. Хотя они постоянно меняются, тем не менее их линия и стилистика всегда узнаваемы».
Каким вы видите свое будущее лет через десять?
Сергей: «Мне хотелось бы, чтобы наша марка, как модно теперь говорить, стала брендом, а одежда производилась серийно и продавалась в магазинах. Чтобы она выгодно отличалась от других марок и дополняла их. Таков мой план минимум на десять лет. А если по максимуму, то хочется оставить какой-то след и, может быть, даже совершить революцию в моделировании. А иначе зачем все это было затевать?»
