Валентина Толкунова: «Я чувствую фальшь»
Известная исполнительница делится с москвичами секретами счастья в новом сольном спектакле
Ее песни — как противоядие веку с его пороками и страстями. Но их — почти не слышно на радио и ТВ. Зато есть плотный гастрольный график и переполненные залы по всей России, включая Москву, где Валентина Толкунова выходит на сцену.
Ее голос — чистый и прозрачный, «со слезой», пробирающий душу до самого сокровенного.
Ее песни — как противоядие веку с его пороками и страстями. Но их — почти не слышно на радио и ТВ. Зато есть плотный гастрольный график и переполненные залы по всей России, включая Москву, где Валентина ТОЛКУНОВА выходит на сцену. Например, в «Новой опере», с сольным спектаклем «Как быть счастливой», или в Доме музыки. Мы встретились на концерте памяти Юрия СИЛАНТЬЕВА.
НАШЕ ДОСЬЕ
Валентина ТОЛКУНОВА — народная артистка России.
— Да. Она говорит, что эта песня очень многим мамам нравится. Ведь песня облетела весь мир, я пела ее на разных языках: японском, финском, чешском, английском.
— Бывает так, что вы сами плачете от своих песен?
— Слезы — ну вряд ли. (Смеется.) Конечно, стихи и музыка должны меня тронуть до сердца. Когда поешь «Поговори со мною, мама» или «Мой милый, если б не было войны» (особенно в первый раз), — такие песни заставляют сопереживать. И с каждым новым разом ты вкладываешь в них все новые и новые чувства, открываешь новые мелодические грани, нюансы…
— Мама, кажется, с вами живет?
— Я взяла папу-маму к себе, когда папе стало плохо с сердцем. Хотя у них была квартира в Москве, но тем не менее я их забрала, и мы папу пять лет тянули. Потом его не стало, и мамочка осталась со мной.
— Наверное, в такой крепкой, надежной семье были хорошие традиции?
— Мы всегда, с детства, встречали все праздники, включая церковные. Всегда встречали Пасху — эта традиция от бабушки передалась, обязательно старый Новый год и Рождество Христово. В такие дни мы всегда были вместе. Ну и потом, традиция собирать гостей, друзей, родню. Вот это я унаследовала от мамы и приглашаю иногда родственников на обеды, ужины — по крайней мере, раз в один-два месяца собираемся. Большая семья — большой стол.
— Появление «Носиков-курносиков» — вместе с другими песнями из мультфильмов, которые вы пели с Олегом Анофриевым, как-то были связаны с рождением вашего сына?
— «Носики-курносики» — связаны, конечно. Коле было 5 месяцев, когда мне принесли эту песню. Написал ее Борис Емельянов на стихи Ангелины Булычевой: она — из Львова, он — из Кемерова, сибиряк. Такая широкая была география нашего творчества… Вместе с Олегом Анофриевым мы записали для детей пластинку «В порту». Пели вдвоем за все голоса, за всю вокальную группу, записали все за три дня. Я там спела такие песни роскошные: «Есть в лазурном океане таинственный остров, и найти его в тумане матросам так не просто. Среди волн отыщет берег только тот, кто в сказку верит, только тот, кто сам умеет людям сказку рассказать. А дельфины добрые, а дельфины мокрые…». А уже после на основании пластинки был снят одноименный мультфильм.
— Сын не хотел посвятить себя музыке?
— Нет, Коля не хотел быть ни писателем, как папа, ни музыкантом, хотя у него очень хороший голос и слух. Но мне бы этого не очень и хотелось: он человек молодой и мог бы попасть в попсу. Как и многие его сверстники, он пошел в малый бизнес.
— Хочу еще спросить про вашего мужа, далекого от музыкальной среды: как вы познакомились?
— Я выступала в мексиканском посольстве в Москве перед послами стран Латинской Америки. А Юрий Николаевич переводил мои песни на испанский, так как он в совершенстве владеет языком, много лет прожил в Мексике и на Кубе, работая и собирая материал для книг.
— Так как мы встретились на концерте, посвященном 90-летию Юрия Силантьева — легендарного руководителя оркестра Всесоюзного радио и телевидения, не могу не спросить: правда ли, что народная молва вас с ним когда-то поженила — так же, как с Лещенко и прочими?
— Ну людям так свойственно всех соединять, женить, делать родственниками. (Смеется.) Я далека от сплетен, поэтому мне это как-то безразлично, но тем не менее мы со Львом Лещенко решили, что, если у нас будут спрашивать, будем говорить: да, мы муж и жена, а наш сын — Полад Бюль-Бюль-оглы.
А Юрий Васильевич Силантьев был, конечно, потрясающим человеком с большой культурой и интеллектом, совершенно могучего музыкантского таланта. Он очень многим дал путевку в жизнь. Одних только фестивалей сколько им было проведено: и «Красная гвоздика», и «С песней по жизни», и «Песня года» — все это связано с его оркестром. Если звонили от Юрия Васильевича, здесь не было никаких «но» и сомнений, что ты должен был отменить все дела и помчаться на концерт. Во многом благодаря Юрию Васильевичу и я стала популярной.
— Самое яркое воспоминание о нем?
— Я была свидетелем того момента, когда его не стало. Когда он лежал, и под головой его были шинели. Он был распростерт на них в концертной студии Останкино, потому что снимался концерт, посвященный дню Советской армии — это было 9 февраля 1983 года. Когда после своего выступления я вошла в гримерную переодеваться, мне сказали, что Силантьева не стало. По студии пронеслось: «Юрий Васильевич умер!». Мы были в состоянии шока — ведь только сейчас мы с ним пели, и он сидел с дирижерской палочкой во фраке, разговаривал с музыкантами и певцами… И вдруг его не стало. И я подумала: «Боже мой, как это может быть?». И только потом я поняла, что ничего не закончилось, что осталась его душа, вобрав в себя все то, что мы называем сокровенностью, музыкальностью, интеллектом, желанием жить, учительством — все это собралось вне тела…
Он был очень умный человек, и мы с ним на репетиции во время антракта часто разговаривали. Он знал досконально всю историю России, мог дать оценку историческому периоду или революции, читал Соловьева и Костомарова, знал, когда какой царь умер, какую царицу отправили в монастырь, и так далее.
— Название вашего нового спектакля — «Как быть счастливой». Вы в самом деле знаете как?
— Никто из людей до конца не познал, что такое счастье и любовь. Это абсолютные, недосягаемые понятия. Соседствуют ли они или расходятся, соприкасаются ли легкими крылами или, сплетясь, идут в обнимку — по-разному в жизни бывает. Я думаю, что где любовь, там и счастье. Но слово «счастье» — очень призрачное, его нельзя схватить или пощупать. Его можно только отдать или отнять, а почувствовать можно только сиюминутно. Просто каждый день нужно чувствовать радость счастья от всего того, что мы видим, чего касаемся.
— С чего начинается ваше утро?
— С Родины (смеется), с России. Ну правда, с чего начинается? Вот я живу в центре города Москвы, мне все нравится. Смотрю на деревья, на распустившиеся цветы… Я понимаю, что очень часто устаю от этого большого города, и меня, конечно, спасают поездки. Но тем не менее начинается мой день с моего города, где звонят в колокола, где строят дома, ездят машины, стучат, жужжат, и ты — часть всего этого. И думаешь: ну ладно, проснулся, и слава богу! — со столицей вместе.
— Песня, которую вы сами написали — «Спешите делать добрые дела», — она про вас?
— Да, она родилась как-то сразу, в какой-то поездке: вернувшись в Москву, я ее записала. Она на стихи Карины Филипповой, как и все остальные песни из этого концерта — кроме «Полюбил богатый бедную» Марины Цветаевой.
— Карина Филиппова — удивительная поэтесса, песни которой пели еще Шульженко с Кристалинской. Как образовался ваш союз?
— Мне очень нравились ее стихи, у меня есть все сборники. Я вхожа в дом и очень дружу с этой семьей — и с Борисом Аркадьевичем Диодоровым, и с Кариной Степановной, и часто бываю у них. Стала просто просить композиторов написать ту или иную песню. Что-то написал Василий Попов, композитор из Тулы. Так получилась пластинка «Мой придуманный мужчина», куда вошло семь песен на стихи Карины Филипповой. А когда песен стало 20, я поняла, что это уже серьезно. И задумался спектакль.
— Это было неожиданно для Карины Степановны?
— Я думаю, для нее неожиданно то, что это воплотилось в жизнь. Мы с ней, конечно, обсуждали — как его делать, и она говорила: «Мне б дожить до спектакля… Я бы хотела все это видеть и слышать. Ну, Валечка, скорей, скорей, скорей…». И вот родился спектакль, на котором она присутствовала.
— Можно, предложу вам одну вещь: я вместо вопросов буду читать вам отрывки из текстов ваших песен.
«Что в нем такого? Слово как слово. В общем, не ново, старый сюжет. Но, между нами, знаете сами, как тяжело говорить слово «нет!».
— Я не умела говорить слово «нет» очень долгое время и часто была совершенно безотказная: попросят — сделаю. А потом уже я поняла, что некоторые этим пользуются для каких-то своих нужд: для своих дел, праздников, газет, журналов, съемок и так далее. Я поняла, что если я не скажу «нет», то мне надо будет участвовать в том, что мне не нравится. Когда я чувствую фальшь, моментально говорю «нет» — это у меня просто как лакмусовая бумажка.
— «Все отдать — до конца, до капельки, до края».
— Это про всех людей доброжелательного свойства — открытых, честных. Которые умеют отдать, не прося взамен, на мир смотрят добрыми глазами, и готовы простить весь мир. «А пропасть — тоже высота полета: прекрасно вверх — и очень страшно вниз. Порядок чисел четных и нечетных по-разному отсчитывает жизнь. Что помогало мне в моих паденьях? Сопротивленье, компромиссы, деньги? Всегда спасала Божья благодать. Сознание — отдать, отдать, отдать, все до конца, до капельки, до края. Дно пропасти? Ой, кажется, взлетаю!».
— Есть то, что вы не отдадите никогда?
— Я думаю, что никогда своей чести не отдам. Я имею в виду долг чести, свое достоинство… Ну и свою душу не продам — никому не продамся.
— «Выпускать нужно изредка душу наружу». Часто приходится?
— Настоящий артист так или иначе посылает свои чувства, все свои эмоции в зал. А без этого нет ни искусства, ни контакта с людьми. Выпускать душу наружу надо, это полезно.
— Этому ведь еще надо учиться.
— Для этого не надо врать друг другу. Не надо принимать все то, что нам показывают по телевидению, как руководство к действию, «застревать» в сериалах. Тогда душа освободится от наносного, от ненужного страха, от беспокойства, тревоги, и она сама выльется: у поэтов — в поэзию, у композиторов — в песню. Ведь было же такое общество когда-то, в котором люди были счастливы, здоровы, и не было войн.
P. S.На сольном концерте Валентины Толкуновой «Как быть счастливой» случился аншлаг. Благодарные поклонники отвечали овациями и бесконечными букетами, превратившими сцену в пеструю цветочную поляну. Люди пришли за сентиментальностью и теплом — тем, что так несовременно сегодня.
НОСИКИ-КУРНОСИКИ
(Музыка Б. Емельянова, слова А. Булычевой. Впервые песня прозвучала в 1978 году.)
Наконец-то, полземли излазав,
Крепким сном мои мальчишки
спят.
Сон свалил страну
зеленоглазую,
Спят мои сокровища чумазые,
Носики-курносики сопят.
Спят такие смирные, хорошие,
В целом мире лучше нет ребят.
Одеяла на сторону сброшены,
И зеленки яркие горошины
На коленках содранных
горят.
Ну, а завтра… Если б знать
заранее,
Сколь исповедимы их пути…
Что им стоит так,
без расписания,
Улизнуть с урока рисования,
В космос просто пешими уйти.
Бьют часы усталыми ударами.
На земле спокойно.
Дети спят.
Спят мои отчаянные парни,
Спят мои Титовы и Гагарины,
Носики-курносики
сопят.
НАШИ ВЗРОСЛЫЕ ДЕТИ
Стихи Карины Филипповой (отрывок из спектакля «Как быть счастливой»)
Наши взрослые дети —
Наше счастье и наше горе,
Незаметные наши ошибки,
Возросшие вдвое.
Вексель выданной жизни
Хорошо если будет оправдан.
Приговор беспощадно суров:
Ничего, кроме правды.
Наши взрослые дети,
Ушедшая юность до срока.
Наши дети —
Надежда,
Опора,
Жестокость.