Личный шофер Жукова
«РД» встретился с москвичом Александром Бучиным, проехавшим бок о бок с маршалом 170 тысяч километров
Он почти 60 лет отработал за баранкой. Накрутил более 2 миллионов километров по дорогам России и Европы…
Из ни× 170 тысяч километров особенные — их Бучин проехал вместе с маршалом Жуковым, будучи личным шофером легендарного полководца.
«Шоферский маршал» — именно так в шутку привык называть себя старейший в стране профессиональный водитель Александр БУЧИН.
Он почти 60 лет отработал за баранкой. Накрутил более 2 миллионов километров по дорогам России и Европы…
Из ни× 170 тысяч километров особенные — их Бучин проехал вместе с маршалом Жуковым, будучи личным шофером легендарного полководца.
С Александром Николаевичем мы встретились уже после того, как ему довелось отметить свой 90-летний юбилей. В безмашинные 1930-е годы он был, судя по всему, единственным потомственным шофером в СССР.
— Отец мой, Николай Борисович Бучин, — известный в дореволюционной России автогонщик, в 1908-м вывел в первый маршрут самый первый московский автобус. И своих наследников приохотил к автомобильному делу. Машиной управлять я научился в 12 лет. На досуге с братом Сергеем занимались мотоспортом — даже брали первые места в гонках.
Водительский опыт пригодился Александру, когда его призвали в армию: молодого бойца определили в шоферы и он возил на легковушке Артемьева, командира дивизии им. Дзержинского. А после демобилизации Бучин отправился устраиваться на работу в Наркомат госбезопасности. Там его оформили на загадочную должность: «шофер-разведчик 1-го класса».
— Назначили в «общий наряд». Одно время водил машину охраны лидера болгарских коммунистов Георгия Димитрова. А вскоре после начала войны попал в группу обслуживания генерала Жукова и гонял на хвосте у его машины «эмку» с тремя ребятами-охранниками.
— А как состоялось превращение в его личного шофера?
— Однажды, в сентябре 1941-го, я возил жуковского порученца генерала Кокорева на передний край обороны и благополучно вывел машину из-под внезапно начавшегося воздушного налета. Видимо, он доложил о том случае, и назавтра начальник охраны Георгия Константиновича Николай Бедов мне сказал: «Повезешь самого!». С той поры и возил Жукова на протяжении почти семи лет.
Сперва по фронтовым дорогам ездили мы на полноприводной «эмке» — «ГАЗ−61». Отличный был внедорожник, но по части комфорта подкачал: даже отопления не было — и зимой приходилось надевать тулуп, валенки… Месяца три спустя я узнал, что в одном из московских гаражей стоят без дела автомобили бывшего германского посольства. Когда удалось туда попасть, обнаружил среди легковушек вездеход «Хорьх» — мощный, комфортабельный. На этом красавце мы ездили с Жуковым два года. Потом был американский «Виллис», снабженный самодельным фанерным кузовом. А с 1944-го — бронированный «Мерседес». Именно на нем я впоследствии привез Жукова в только что взятый Берлин.
— В аварии с Георгием Константиновичем попадали?
— Ни разу!.. Но однажды, помню, чуть не угробились на «Хорьхе», когда на полной скорости попали на обледеневший участок шоссе. Как уж я умудрился тогда выровнять машину — до сих пор удивляюсь. В другой раз, возвращаясь из армии Баграмяна, чуть к немцам не угодили. Штабной капитан-проводник напутал и вывел наш кортеж прямехонько на нейтральную полосу. Георгий Константинович первым сориентировался тогда что к чему. Велел мне остановиться и поворачивать назад. Под Курском и вовсе заехали ненароком в зону наступления немецких танков, пришлось из-под обстрела задним ходом выбираться…
— Жуков умел управлять машиной?
— Тогда мало кто из генералов владел водительскими навыками. И Георгий Константинович не был исключением. Однако ездить с ветерком любил. Когда хотел, чтобы мы прибавили ходу — просто нажимал сапогом на мою правую ногу, находящуюся на педали газа. А если считал, что скорость следует снизить, командовал, как кавалерист: «Короче!»
— Доводилось слышать, что Жукова всерьез контролировали наши органы…
— Практически весь штат его группы обслуживания во главе с начальником охраны Бедовым состоял из сотрудников НКГБ. Я ведь тоже к концу войны имел чин лейтенанта госбезопасности, хотя и велено было носить для маскировки форму танкиста… А в последние месяцы войны в окружении Жукова появился генерал Серов (в будущем — председатель КГБ). Этот много времени проводил среди наших штабных работников, среди обслуги — интересовался поступками, разговорами, встречами маршала.
…После окончания войны все пророчили Георгию Константиновичу должность министра обороны, а вместо этого… Во время очередной поездки по Москве летом 1946-го маршал удивил меня неожиданным вопросом: «Александр Николаевич, а ты Черное море любишь?» Я непонимающе кивнул, а Жуков улыбнулся грустно и говорит: «Тогда поехали со мной в Одессу!». Оказывается, нашего национального героя вместо министерского кресла «удостоили чести» командовать Одесским военным округом!
— Почему вы расстались с Георгием Константиновичем?
— Это была не его и тем более не моя воля. Товарищи из органов постарались. Им очень не нравилось, что я не иду с ними на контакт и не соглашаюсь доносить на Жукова. В начале января 1948-го маршал пригласил меня к себе домой: «Забирают тебя, Александр Николаевич! Срочно отзывают в Москву, в распоряжение отдела кадров МГБ». Упомянул и о том, что написал письмо начальнику главного управления охраны Власику с просьбой оставить шофера Бучина. Однако из этого ничего не вышло. А 19 января я был уволен из МГБ «за невозможностью дальнейшего использования».
Деваться некуда, пошел на поклон к Василию Сталину, которого только что назначили командующим ВВС Московского округа… Дело в том, что в послевоенные годы я опять стал серьезно заниматься мотоспортом и в сентябре 1947-го на первенстве Вооруженных сил даже установил всесоюзный рекорд в шоссейной гонке на Минском шоссе. Сталин-младший о моих достижениях сразу же вспомнил и взял под опеку. В результате я снова стал военным — на сей раз летчиком. Хотя на самом деле занимался только мотоциклами.
На рассвете 29 апреля 1950 г. меня арестовали и отправили на Лубянку. Обвинение было предъявлено по нескольким пунктам знаменитой 58-й статьи: измена Родине, шпионаж… Аукнулось мне, что в 1945-м в Берлине я несколько раз по распоряжению Жукова возил на его машине самого генерала Эйзенхауэра, ставшего позже президентом США. Однако это была наверняка не главная причина моего ареста. Эмгэбэшники пытались собрать компромат на Георгия Константиновича.
Позднее я выяснил, что в то время арестовали кроме меня еще около 70 человек из бывшей «группы обслуживания» маршала. Кончилось тем, что в марте 1952-го решением особого совещания мне «для профилактики» влепили 5 лет лагерей. Однако уже через год, 3 мая 1953 г., я был освобожден по амнистии, а позже добился пересмотра дела и реабилитации. Но отдельную жилплощадь (взамен конфискованной еще до ареста «однушки») я получил лишь много лет спустя — в 1967-м — по ходатайству самого Георгия Константиновича, направленному председателю Моссовета.
— Значит, вам все-таки довелось потом встречаться с маршалом?
— Когда в 1957-м Жукова позорно сняли со всех постов, я решил попробовать встретиться с ним, поддержать. С трудом добыл номер дачного телефона, позвонил. Георгий Константинович обрадовался, пригласил в гости. Посидели, вспомнили прошлое. Жуков потом перевел разговор на свои нынешние проблемы, посетовал, что Хрущев вбил себе в голову, что он, Жуков, якобы хочет стать первым человеком в стране и в партии. «Ты же знаешь, Александр Николаевич, я царем не собирался быть!..» Позднее я еще несколько раз приезжал к Георгию Константиновичу.
В 1969 г., после выхода в свет знаменитой книги маршала «Воспоминания и размышления», он мне подарил экземпляр с дарственной надписью. Эта книга пригодилась, когда я шел прощаться с умершим Георгием Константиновичем. Попасть в зал, где выставлен был гроб с его телом, оказалось нелегко: народу множество, кругом оцепление. Ну я книгу-то взял и стал на всех кордонах показывать автограф Жукова…
— Как сложилась ваша послелагерная жизнь?
— Получив свободу, устроился работать на автобусе, выполнял междугородные рейсы… А как стукнуло 60 годков — по существовавшим тогда правилам пассажирские автобусы водить уже нельзя. Перешел в «Совтрансавто» — гонял фуру из Москвы за рубеж — в Польшу, Румынию, Италию, Австрию… Свое 70-летие я встретил в Париже, куда привез очередной груз. И потом еще продолжал шоферить. Лишь в 1992 году, 75 лет от роду, вышел на пенсию. Но и после этого, даже разменяв девятый десяток, не упускал случая проехаться на нашей семейной легковушке. Машины, мотоциклы так и остались главным стержнем жизни. Вот посчитайте сами: мой водительский стаж — три четверти века!
