Если от своего отца — художника по призванию и непримечательного клерка по профессии — Артур унаследовал фамилию и уважение к предкам, то от матери — любовь к истории и страсть к сочинительству.

Первые шаги будущего писателя не предвещали ничего выдающегося. Сначала была учеба в подготовительной школе Ходдер-хаус и иезуитском колледже Стоунхерст — с подъемом в шесть утра, сном в неотапливаемом помещении, сквозняками, скудностью меню и железной дисциплиной с резиновой дубинкой толли, от ударов которой кисти рук чернели и распухали вдвое. Несмотря на мрачный быт, Артур целыми днями витал в бездонных чертогах своего воображения, зачитываясь романами Вальтера Скотта и историческими полотнами Томаса Маколея.

На тот же период пришлись и первые литературные опыты, не вызвавшие тогда ничего, кроме снисходительной улыбки у родителей и чувства гордости у дедушки Конана. О карьере писателя задумываться было еще рано. Пока Артура ждали Эдинбургский университет и профессия врача. Именно здесь — в пропитанных запахом спирта прозекторских и огромных университетских аудиториях — Дойл встретит людей, оказавших огромное влияние на всю его последующую жизнь. Например, легендарного зоолога сэра Чарльза Томсона, переплывшего практически все моря на корвете «Челленджер», и знаменитого хирурга Джозефа Белла, одинаково хорошо владевшего как скальпелем, так и одному ему понятным методом дедукции. Белл спокойно мог бы стать сыщиком, но предпочел посвятить себя медицине, оставив криминальную деятельность другому джентльмену — с Бейкер-стрит, прославившему впоследствии как его метод, так и его ученика.

Однако сам Артур так далеко пока не заглядывал. Дойл отправился в семимесячное путешествие в Арктику для охоты на тюленей и китов. Не успело китобойное судно «Надежда» выйти из Питерхеда, как Артур вступил в перебранку с одним из стюардов. Слово за слово — и Дойл нанес стремительный хук справа, повергнув своего обидчика на палубу. Не считая данного инцидента, Артур остался доволен путешествием.

Закончив в 1881 году университет, Дойл отправился в новое морское путешествие — на сей раз к берегам Западной Африки. Этот вояж не имел ничего общего с предыдущим. Пока пассажиры спасались от томящего душу однообразия горячительными напитками, Артур чудом избежал пасти акулы и переболел африканской лихорадкой. И тогда понял: если и продолжать карьеру врача, то только на суше. После возвращения Дойл переехал в Портсмут, где и занялся самостоятельной практикой. Одному из своих друзей он с энтузиазмом признавался: «Пациентов пока нет, но число людей, которые останавливаются и читают мою табличку, огромно. В среду вечером, например, за 25 минут перед ней остановились 28 человек, а вчера я насчитал 24 за 15 минут — еще лучше!»

Дальше, однако, дело так и не пошло. Довольствоваться приходилось в основном бартером, оказывая врачебные услуги за чай, масло или картофель.
Единственным светлым моментом стали первые публикации. Один из его фантастических рассказов — «Сообщения Хебекука Джефсона», посвященный истории брошенного командой судна-ловушки, показался морским специалистам настолько правдоподобным, что поднявшаяся вокруг него суматоха вынудила главного военного прокурора Ее Величества в Гибралтаре Солли Флада выступить с официальным заявлением: «Все приведенные в рассказе мистера Дойла факты — чистейший вымысел от первого до последнего слова!»

Но, несмотря на первый литературный успех, Дойл по-прежнему оставался врачом. Именно к нему обращались за помощью в трудную минуту. Так, один из друзей попросил Артура помочь бедняге Джеку Хокинсу с церебральным менингитом. Случай казался безнадежным с самого начала, но Дойл не привык отступать. Он перевез Джека к себе и начал полномасштабную кампанию за спасение его жизни. Неравный поединок продолжался несколько месяцев, пока не закончился победой недуга.

Потеряв Хокинса, Артур впал в глубокую депрессию. Ему бы следовало успокоить сестру и мать бывшего пациента, но случилось все с точностью до наоборот: утешать пришлось самого Дойла. Причем лучше всего с этим справилась двадцатисемилетняя сестра покойного Луиза Хокинс. Именно она стала главным звеном в восстанавливающей терапии Артура.

Между прочим, сам Дойл давно обратил на нее внимание. Еще во время первого осмотра Джека его взгляд привлекло полное сострадания лицо Луизы, скромно расположившейся в углу рядом с постелью больного. Она стояла молча, и по ее щекам текли слезы.

Луизу, или (как все ее звали) Тую, нельзя было назвать красавицей в строгом смысле этого слова. Но она относилась к тому типу женщин, которые нравились Дойлу: круглое лицо, крупные чувственные губы, копна густых каштановых волос. А еще — эти незабываемые синие глаза! После смерти Джека Луизе удалось оказать поистине магическое воздействие на бедного доктора. Со временем забота переросла во взаимную симпатию, которая не преминула перейти в более сильное чувство. Артуру импонировала как ее стойкость к испытаниям, так и врожденная мягкость. Последняя пробуждала в нем покровительственные чувства. Словом, теперь у Артура был человек, о котором он мог по-настоящему заботиться.

Дойл понимал, что после кончины Джека им следует немного подождать, прежде чем официально скреплять свои отношения. Но чувства оказались слишком сильны. Спустя всего месяц молодые люди обручились, а еще через четыре — сыграли свадьбу. В январе 1889 года у них родился первый ребенок — дочь Мэри, а в ноябре 1892-го на свет появился мальчик Аллейн Кингели, что превратило Дойла из начинающего писателя и практикующего врача в достопочтенного семьянина Викторианской эпохи.

Семейная жизнь оказала благотворное влияние на Конан Дойла, значительно прибавившего в весе и приступившего с новой силой к своим умственным упражнениям. Его волновало буквально все: научные достижения, литературные опыты, исторические сюжеты, вопросы философии и парапсихологии.

На новый виток устремилась и его литературная деятельность. После нескольких успешно опубликованных рассказов Дойл стал серьезно подумывать над новым жанром детектива. Артур закрывал глаза, вспоминая своего учителя Белла. Размышляя над высказываниями старого профессора, он не мог не сетовать на современную криминалистику, оказавшуюся беспомощной в удовлетворении его литературных амбиций. Но разве он не творец? Так почему бы ему самому не создать нечто особенное, превратив погоню за преступниками в такую же точную науку, как математика и логика? На базе этого можно создать целую серию детективных историй, ведя повествование от имени какого-нибудь рассказчика. Во время своего участия в портсмутских литературных и научных клубах Артур знавал одного доктора с идеально подходящей фамилией — Ватсон. Так появился новый литературный герой. Что же до главного персонажа, то после мучительных раздумий Дойл выбрал вот что — Шеррингфорд Холмс. Имя показалось ему удачным, хотя и немного сумбурным. Покрутив его еще раз, Артур неожиданно для себя произнес: «Шерлок, Шерлок Холмс! Как раз то, что нужно!»

Определившись с именами главных героев, Дойл засел за письменный стол. Вряд ли он сознавал, что создает в тот момент один из самых запоминающихся образов в мировой литературе…

Публикация первого детектива «Этюд в багровых тонах» вызвала шок у сдержанных викторианцев. Холмс стал пользоваться все большей популярностью, а потом и вовсе — в считаные месяцы! — приобрел статус национального героя. Повсеместная любовь к Шерлоку могла сравниться лишь с неприязнью к нему самого автора, которая с годами становилась все больше и больше, пока наконец не достигла размеров Рейхенбахского водопада.

Не любить Холмса кому-то могло показаться святотатством, но Артур довольно быстро перерос своего героя и самого себя в жанре детектива. На сей раз свое истинное призвание он видел в исторических романах, сравнимых по своему колориту и степени детализации с блистательными работами сэра Вальтера Скотта!

Так, в конце восьмидесятых годов, пока англичане зачитывались Холмсом, Дойл создавал «Мика Кларка» и «Белый отряд». И в это же время он принял судьбоносное решение: прекратить врачебную практику и полностью посвятить себя литературе.

Пока Дойл выдумывал жизни других людей, в его собственной биографии наступила полоса испытаний. Жена Туя стала все чаще жаловаться на кашель и боли в боку. Тогда Артур не придал этому большого значения, пригласив для обследования супруги живущего неподалеку доктора Далтона. До конца своих дней он так и не сможет забыть мрачное выражение лица, с которым Далтон огласил свой приговор: «У Луизы туберкулез, и, судя по развитию заболевания, шансов на полное выздоровление нет».

Как врач и как муж Артур понимал: нужно бороться. На сколько бы ни сумел он продлить Туе жизнь — на годы или даже на дни, — все равно это будет бесценное время.

Для поправки здоровья своей любимой Артур отправился с ней в заснеженные Альпы. Пока Туя наслаждалась целебным воздухом, Дойл вовсю гонял по снежным склонам, став фактически первым человеком, познакомившим швейцарцев с лыжным спортом: «Вы еще его не оценили, но, поверьте мне, настанет время, когда сотни англичан будут приезжать к вам в лыжный сезон».

Но, несмотря на все усилия, Туя продолжала угасать. Развязка этой многолетней драмы наступила летом 1906 года. В один из дней в середине июня Дойл заметил, что его жена бредит. На следующее утро были приглашены лучшие врачи, но слишком поздно. Болезнь перешла в заключительную фазу. Пятого июля в три часа ночи Луизы не стало. В письме к своей матери Артур напишет: «За все наши годы совместной жизни я старался не доставлять Туе неприятностей, уделял ей внимание и оказывал утешение, какое она только хотела. Удалось ли мне это? Думаю, да. Видит Бог, я сделал все от меня зависящее».

Никогда не жаловавшийся ни на что, кроме мелких хворей, после потери жены Дойл серьезно заболел. Началась сильная бессонница, появилась повышенная утомляемость. Врачи не смогли обнаружить серьезных изменений в его здоровье, списав все на нервное расстройство. Они действительно были бессильны, теперь Артуру мог помочь только один человек.

Это случилось еще до того, как Туя издала свой последний вздох. В 1897 году, когда Британия готовилась к празднованию бриллиантового юбилея королевы Виктории, Артур встретил новую любовь — двадцатичетырехлетнюю Джин Леки. Обстоятельства их знакомства остались неизвестны, но точно можно сказать только одно: Дойл влюбился с первого взгляда.

И его можно понять — темно-золотистые волосы, зелено-карие глаза и точеная фигурка Джин могли свести с ума кого угодно. К тому же она была великолепной наездницей и обладала музыкальным талантом — густым меццо-сопрано, для совершенствования которого ездила учиться к немецким маэстро в Дрезден.

Артур оказался настолько очарован своей новой знакомой, что не мог удержаться и перенес свои чувства в творчество. Переполняемый любовью к Джин, он пишет роман «Дуэт», сюжет которого строится вокруг обычной провинциальной пары и их взаимо-отношений друг с другом. Те, кто жаждал увидеть в новой книге автора Шерлока Холмса описание очередной интригующей детективной истории, были, конечно, разочарованы. А вот для Дойла «Дуэт», с его человечностью, искренностью и какой-то притягательной наивностью, стал одним из самых дорогих и любимых произведений.

Появление Джин Леки в жизни Конана нисколько не сказалось на его отношении к Туе. Дойл был слишком благороден, чтобы бросить ее, и слишком силен, чтобы, поборов свои чувства, сохранять полную безмятежность. Никто из близких и понятия не имел о новой знакомой.

Только в 1907 году, спустя двенадцать месяцев после смерти бедной Туи и целых десять лет после знакомства, Артур и Джин смогли наконец узаконить свои отношения.

Венчание состоялось 18 сентября в церкви Святой Маргариты в Вестминстере. Церемония была обставлена весьма торжественно. Первым в церковь прибыл жених. На нем были традиционный черный сюртук, белые сорочка и манишка, в петлице — огромный цветок жасмина. По словам присутствовавшего на мероприятии журналиста, «лицо писателя светилось от удовольствия. Видно было, что он находится на седьмом небе от счастья». За Артуром через ризницу в церковь проследовали гости во главе с его матерью. В два часа пополудни, держа под руку своего отца, в помещение вошла главная виновница торжества. На Джин было отделанное испанскими кружевами и жемчугом белое шелковое платье с длинным струящимся шлейфом.

После службы праздничная процессия отправилась в отель «Метрополь», где их уже ждали свыше двух с половиной сотен гостей. Чтобы Джин не запуталась в шлейфе собственного платья, Артур на руках пронес ее по красной ковровой дорожке в украшенный пальмами и огромными букетами просторный зал. Затем были свадебное путешествие до Константинополя и двадцать три года счастливого брака. Пожалуй, вот и все, что можно сказать о втором (и последнем) браке создателя Шерлока Холмса. Оно, впрочем, и к лучшему: именно о такой семейной жизни, без потрясений и громких размолвок, он и мечтал. Супруги обожали друг друга и своих троих детей — Джину Лену Анетту, Дэниса Перси Стюарта и Адриана.

Мирная и безоблачная семейная жизнь — это, конечно, прекрасно. Однако Артуру не хватало настоящих страстей. Приключений! Бури эмоций! И он сам спешит на их поиски. Когда 11 октября 1899 года началась Англо-бурская война, Артуру исполнилось уже сорок. Что автоматически означало: его визит в Южную Африку был совершенно необязателен. Но кровь предков, сражавшихся бок о бок с Ричардом Львиное Сердце, оказалась сильнее доводов рассудка. Жена стоически восприняла решение Артура.

А вот его мать не могла сдержать возмущения. «Как ты посмел! — негодовала она. — Посмотри на свой рост и комплекцию. Идеальней мишень трудно себе представить!» Но Дойл был неумолим. Он — врач, его долг — спасать людей.

Не успев сойти с трапа корабля, Артур тут же погрузился в бесчисленные операции. Один из очевидцев вспоминал позже: «Доктор Конан Дойл работает как лошадь. Надышавшись тифом, он лишь изредка выходит из врачебной палатки, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Он один из немногих людей, которые делают Британию великой».

Не считая тяжелого отравления и перелома нескольких ребер во время игры в футбол, война закончилась для него более-менее удачно. Хотя в его ушах по-прежнему звучали выстрелы. Как бы в насмешку над этими звуками, он, едва появившись в своем поместье Андершо, организовал собственный стрелковый клуб. «Граждане должны быть готовы к вторжению вражеской армии», — отвечал он на недоуменные вопросы. Его даже не смущал грохот канонады, с изрядной периодичностью доносившийся до его кабинета. Ничто не могло отвлечь его от новой грандиозной работы. На сей раз это будет триллер, посвященный жуткой истории девонширской семьи, преследуемой призраком кровожадной собаки! Несмотря на свою большую нелюбовь к Шерлоку Холмсу, по мере разработки сюжетной линии Дойл с большой неохотой решил ввести в действие любимца всей читающей Англии, почившего уже в то время на дне Рейхенбахского водопада. Увы, к огромному сожалению миллионов читателей, новое произведение, получившее броское название «Собака Баскервилей», не воскрешало великого детектива, а лишь описывало случай из его прошлой практики.

Правда, в конечном счете Холмса все-таки пришлось воскресить.

И огромная заслуга в этом принадлежала американским издателям, предложившим за каждый рассказ о вернувшейся легенде баснословную сумму — пять тысяч долларов! (Сегодня она эквивалентна полутора миллионам!) Конечно, Дойл не любил Холмса, но и безумцем он никогда не был.

Один за другим рассказы о знаменитом сыщике вновь стали выходить в «Стрэнде». Но создавал их Дойл теперь между делом. Потому что в жизни у него появилось новое увлечение — автомобили! К 1906 году в его конюшне стояли уже две такие игрушки и самый быстрый мотоцикл того времени — «Рок».

Надо сказать, что вождение авто было занятием весьма небезопасным. Осваивая новый транспорт, Артур не раз попадал в аварии. Так, подъезжая однажды к дому, он лихо крутанул руль влево, машина накренилась и перевернулась колесами вверх. Сначала вес автомобиля удерживала рулевая колонка, но после ее крушения вся тяжесть легла на плечи и спину Конана. С тонной веса на позвоночнике он продолжал держаться, пока не собралось достаточно людей, чтобы, приподняв машину, вытащить его из-под обломков.

В августе 1914 года началась Первая мировая война. Как и во время предыдущих баталий, сэр Артур рвался в бой! Он записался рядовым под номером 184 343 в Королевский добровольческий батальон Сассекса. Но когда один за другим стали гибнуть родственники и друзья Конана, потрясенный, но не сломленный, Артур попытался найти спасение… в мире духов. К удивлению многих, он вдруг обратился к спиритизму. В беседе со своей женой он признавался: «Только сейчас я понял, что остальная работа — ничто по сравнению с этим явлением!»

В своем доме он устраивает гигантскую библиотеку в две тысячи томов, посвященную исключительно проблемам парапсихологии и спиритизма. Из его лексикона полностью исчезает слово «смерть». «Человек вечен, по крайней мере одна из его частей!» — убеждает он многотысячные толпы, приходившие на его лекции словно на откровения мессии.

Возникало ощущение, что время не властно над этим добрым гигантом с огромными усами и волевым взглядом. Разменяв седьмой десяток, он лишь взваливал и взваливал на себя все новые ноши, доведя одну только переписку до трехсот писем в день. И это не считая работы над новыми книгами, статьями, чтения лекций, участия в многочисленных клубах и общественных образованиях! Казалось, так будет продолжаться всегда, но настал момент, когда сердце здоровяка не выдержало прометеевских нагрузок.

В конце двадцатых годов прошлого столетия Дойлу поставили диагноз «стенокардия», настойчиво рекомендуя свести к минимуму выступления.

Надо ли говорить, что рекомендациями врачей он, сам доктор по образованию, полностью пренебрег! Неважно, что он плохо держался на ногах и с трудом перемещался без посторонней помощи, люди хотели его слышать, а это посильней недуга. Утром он выступает в Альберт-холле, вечером — в Куинс-холле, а когда не сумевшие попасть в зал люди требуют повторного выступления, читает лекцию прямо на улице, под снегопадом.

И в конце концов его сердце не выдержало. Все случилось 7 июля 1930 года. Артур, тяжело развалившись в кресле своей спальни, смотрел на первые проблески нового дня. Потом медленно повернулся к Джин и шепотом произнес: «Тебе следует отчеканить медаль — «Лучшая из всех сиделок». Когда часы пробили 7.30 утра, Артур сжал руку жены, приподнялся в кресле и, по очереди посмотрев на своих детей, откинулся назад. Так закончился жизненный путь одного из самых противоречивых людей прошлого, который мечтал постичь многое, но которого помнят сегодня как автора Шерлока Холмса.