Архив

Надежда Борисова: «Подбивать ко мне клинья Кравченко начал с первой же встречи»

Ее окружают легенды: папа — известный еще по «Бандитскому Петербургу» и множеству других ролей Лев Борисов; родной дядя — знаменитый Олег Борисов, муж — популярный Алексей Кравченко

На собственную же звездную карьеру Надежда рассчитывает в будущем. Полезным в актерской профессии умением ждать ее наградили именитые родственники.

22 апреля 2009 19:48
9425
0

Ее окружают легенды: папа — известный еще по «Бандитскому Петербургу» и множеству других ролей Лев Борисов; родной дядя — знаменитый Олег Борисов, муж — популярный Алексей Кравченко. На собственную же звездную карьеру Надежда рассчитывает в будущем. Полезным в актерской профессии умением ждать ее наградили именитые родственники. А при личной встрече «МК-Бульвар» убедился, что помимо работы у актрисы имеется еще множество нескучных занятий.


— Надежда, вы появились на свет, когда вашей маме было 37 лет, а отцу 47. И в одном из своих интервью признались — из-за того, что вы поздний и единственный ребенок, с родителями у вас порой возникало недопонимание. В чем оно выражалось?
— Конфликты чаще случались с отцом… Но, с другой стороны, вся любовь доставалась мне одной, а ведь я могла быть старшей сестрой — мама была беременна еще мальчиком, но поскользнулась, упала, и его потеряла… И все родительское обожание и безумный контроль сконцентрировались на мне. При этом не помню, чтобы я как-то особо сопротивлялась. Вечно гастролирующие родители были мне все-таки очень близки. Пока я жила в деревне у маминых родственников, в Черновцах или тут, у соседей, мне их очень не хватало. Не могу сказать, что я их сильно радовала учебой. По точным предметам у меня были твердые «тройки». Зато в классе я была лидером, такой пацанкой, возможно, потому что папа очень хотел иметь первенца сына. Даже имя придумал — Ваня. И позже мне пришлось это ожидание оправдывать — я дралась во дворе, дружила с мальчишками…
— Но вы же театральный ребенок и должны были дышать пылью кулис.
— Естественно. С юных лет была отравлена театром. Уже в три года я потихоньку выскочила из костюмерной, где меня оставили, пробралась поближе к сцене и уверенно на нее вышла, когда папа вместе с коллегами в финале спектакля уселись на лавку. Я, как ни в чем не бывало, просто к ним присоединилась, дополнив картину и получив свою порцию аплодисментов. Отца там чуть инфаркт не хватил: он испугался, что подобное окончание пьесы не понравится режиссеру. Но обошлось. Получается, мне изначально хотелось быть на виду.
— Сегодня вы играете в Театре им. Ермоловой вместе с отцом. Не сложновата такая семейственность на работе?
— Конечно, когда я только влилась в коллектив, коллеги ко мне внимательно присматривались… Специально я не стремилась играть с папой в одних спектаклях. Но так получилось, и я безумно горда, что выхожу на сцену вместе со Львом Ивановичем Борисовым. Правда, сейчас он в Ермоловском не играет, ему ничего не интересно. У нас с ним есть единственный совместный антрепризный проект «Чужая жена и муж под кроватью», где мы играем супругов. Когда мы репетировали эту вещь, у нас часто возникали смешные стычки… И была у меня еще одна антреприза, комедия положений, которая нас с Лешей познакомила.
— Чувства возникли с первой встречи?
— У меня нет. А Леша сразу как-то начал подбивать клинья. То есть я мгновенно почувствовала с его стороны нездоровое внимание. (Улыбается.) Но я его к себе долго не подпускала. У нас же у обоих были семьи на тот момент.
— С бывшим мужем Борисом вы тоже работаете в одном театре. Как я понимаю, вы разошлись вполне цивилизованно, верно?
— Абсолютно. Когда мы разводились, Борису было уже около сорока, и, бесспорно, он видел, что не имеет смысла сохранять нашу семью и мучить друг друга. Мы прожили вместе четыре года, но, по сути, наш союз развалился уже через год. Конечно, мне было тяжело отрывать дочь от родного отца, но нам удалось сохранить доверительные, дружеские отношения, я не вспоминаю ничего плохого.
— А как Кравченко ухаживал?
— Сначала просто смотрел и молчал. Позже начал звать на кофе… Я отказывалась, но все чаще ловила себя на том, что думаю о нем и до и после спектакля, поэтому было уже глупо бежать от себя. Ощутила, что стала уязвимой, поскольку уже не мыслила жизни без этого человека. Ради этого мужчины я даже была готова свернуть свой характер в бараний рог и идти на компромиссы. Раньше за собой подобного не замечала: едва гладили против шерсти — сразу прощалась. А Лешка очень добрый, ранимый, тонкий, мягкий человек. Душа у него огроменная, и делать ему что-то приятное мне всегда в радость. Когда он меня обнимает, накрывает своей улыбкой, все мои тревоги сразу отступают. Если энергетически все пазлы совпадают, думаю, это и есть настоящее. Знаете, утром, когда просыпаешься первой, едва открываешь глаза, смотришь на него спящего — и улыбаешься, потому что рядом с тобой любимый человек, а не просто какой-то дядька чужой раздражающе храпит. (Улыбается.)
— Вы вместе уже около четырех лет. Но не секрет, что редкая женщина может заставить мужчину развестись.
— Вы мне это ставите в укор? Не знаю, мои родители оба развелись, чтобы быть вместе, и с тех пор счастливы уже на протяжении тридцати семи лет. Может быть, неосознанно я повторила их сценарий…
— В одном издании было опубликовано подробнейшее интервью с Алисой, бывшей женой Алексея, где она совсем нелицеприятно о нем отзывалась. Позже было напечатано ваше совместное с Кравченко интервью, где вы многое опровергаете… Считаете, вам стоило отвечать?
— Да мы не то чтобы отвечали… Просто Алексей парой фраз прокомментировал ее интервью, где от начала и до конца все перевернуто с ног на голову. Знаете, к нам народ подходит на улице и поддерживает, говорит: «Ребята, вы классные, держитесь!» К сожалению, актеры — люди публичные и вынуждены иной раз в интервью заниматься каким-то душевным стриптизом, оголяться. Мне на самом деле все равно — нравимся мы или нет, оправдывает нас кто-то или осуждает. У каждого своя судьба. А защита от всех злопыхателей — только любовь.
— Ваш родной дядя, Олег Борисов, — великий артист, каким он вам запомнился?
— Олег Иванович много лет жил в Питере и в Киеве, и к нам приезжал нечасто… Помню нашу первую встречу, когда он приехал в Москву на пробы и вместе с моим отцом пришел забирать меня из детского сада. Так я не знала, к кому из этих мужчин бежать: стоят два абсолютно похожих невысоких человека с густыми бровями, кареглазые, и кто из них мой папа — я различила не сразу. Когда Олег Иванович с семьей перебрался в Москву, мы стали уже нередкими гостями друг у друга. На даче гуляли с его собаками: сначала с дворнягой Ванькой, а потом с колли Рокки. Я, десятилетняя девчонка, очень любила слушать диалоги отца с братом о жизни, ролях, режиссерах… Я испытывала натуральный трепет при этом. Олег Иванович ведь был чрезвычайно закрытым, никого не пускал в свой мир. Он все время присутствовал как будто не здесь, а где-то. Он был таким одиноким мыслителем и большим самогрызом. Во многом именно самоедство его и сгубило. Болезнь возникла наверняка от нанесенных обид. Но он в результате выстоял. Он был борцом, умел стоически переносить боль. И с отцом они очень похожи в этом. Оба были убеждены, что профессиональное счастье может быть только выстраданным, а не неожиданным. И лишь такой путь правильный. Кто быстро взлетает, с такой же скоростью уходит в тираж.


КСТАТИ


Надежда на досуге занимается китайской гимнастикой цигун, рисует пастелью, пишет стихи, обучается вокалу и в ближайшем будущем планирует записать с Алексеем альбом, где за ним будет музыка, а за ней — тексты и голос.