Он не похож на большинство наших современных артистов: не лезет изо всех сил на Олимп, читает индусских мистиков, а на досуге катается на велосипеде в парке… В неспешной беседе «МК-Бульвар» пытался разгадать этого актера с редким именем.

НЕСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
Багов Саид Муратович, актер.
Родился 17 февраля 1958 года в Грозном.
Окончил ГИТИС.
Играет в театре «Школа современной пьесы». Снимался в фильмах: «Копейка», «Стилет», «Только ты», «Поцелуи падших ангелов»; в сериалах: «Кровавый круг», «Главные роли», «Штрафбат», «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…», «Братаны», «Жаркий лед» и др.

— Саид, вы нечасто балуете своего зрителя, появляясь на экране, но в сериале «Жаркий лед» мы вас видим регулярно… Почему согласились участвовать в данном проекте?
— Откровенно говоря, захотел заработать. И из всех историй, что мне на тот момент предлагались, эта была наиболее человеческая. А в целом вы правы, я редко снимаюсь, часто приходится отказываться от предложений — настолько они убоги.
— Кажется, вы со слишком высокой планкой подходите к своему делу… Это потому, что своими учителями считаете Эфроса и Васильева?
— Да, и еще по той причине, что с четырех лет я начал мечтать о театре. Еще ребенком я объявил родителям, что обязательно, когда вырасту, уеду в Москву и стану артистом. Возможно, сработали гены — мой отец, несмотря на то что доктор технических наук, в юности тоже мечтал об актерстве.
— Как я понимаю, основная ваша деятельность ныне — это театр, и с Райхельгаузом вы сотрудничаете уже десять лет?
— Да, а знаем мы друг друга тридцать лет, он был одним из моих педагогов в институте. В настоящий момент я активно занят собственными проектами. Последнее, что сделал, это моноспектакль по Хармсу «Аугенапфель», что в переводе с немецкого означает «глазное яблоко». Там как раз тема созерцания является основной. Кроме того, сейчас готовлю постановку «Песни народов мира», где буду исполнять на португальском песни Жабима… Потом я репетирую также как режиссер и актер пьесу Петра Гладилина «Другой человек». И меня не оставляет мысль о собственном театре.
— В вашей биографии есть факт отъезда в Израиль. Пробовали найти свое счастье в знаменитом Гешере?
— На тот момент у меня была сложнейшая бытовая ситуация здесь. У меня тогда, впрочем, как и сейчас, не было квартиры в Москве, и я вместе с первой женой и ребенком жил в общежитии, подрабатывал сторожем, дворником. Это были дивные 90-е годы, кино тогда не снималось, и если бы не Израиль, я бы сдох тут. А там я сначала работал на заводе, стоял на конвейере, где собирались лейки для душа. (Смеется). Это была замечательная работа, которую спустя год я поменял на обувную фабрику. А спустя еще год вернулся в театр. Но Гешер — отвратительное место, мне там было плохо. Это театр, основанный по тоталитарному принципу, и оттого он был мне не близок.
— Вы аскет, умеющий довольствоваться малым, равнодушный к материальным благам и не мечтающий иметь загородный дом, например?
— Я по сегодняшним меркам неплохо зарабатываю, еще родным и друзьям помогаю. Но действительно живу скромно, с минимумом вещей. Трачусь лишь на путешествия, книги, вкусную кухню… И в первую очередь занят своей работой. Но свою квартиру иметь хочу. Правда, не согласен платить за нее ту цену, которую придется заплатить. Ведь как только начинаешь уютно устраиваться в жизни, сразу пропадает истинное. Если бы я продался несколько лет назад, снимался бы где попало, у меня уже давно была бы квартира, но я хочу ее иметь исключительно на приемлемых мне условиях… Просить я тоже не умею. Вот мне недавно вручали премию Москвы, и наш главный режиссер предложил прямо у Лужкова попросить жилплощадь. Но это не мой путь.
— Мало что известно о вашей личной жизни… Можете рассказать о детях?
— У меня их трое. Старшему сыну от первого брака двадцать лет, и он живет в Израиле, средней дочке пятнадцать, а младшей, от второго брака, — десять.
— У вас гениальная супруга, раз за отсутствие собственного гнезда не пилит…
— Мы живем отдельно. Важно достичь внутренней свободы самому и давать ее другому. Нас воспитывали иначе, в духе собственничества, и только с годами я пришел к этой истине.
— Напоследок хочется узнать, что для вас бес в сегодняшней жизни?
— Элементарный комфорт. Тот, ради которого люди перегрызают друг другу глотки.