Архив

Время возвращаться в Россию

Глупо искать землю обетованную на чужбине

Казалось бы, глобальный финансовый кризис показал, что все мы, как во времена Ноя, сидим в одной лодке. И глупо искать землю обетованную на чужбине. Тем не менее многие по-прежнему мечтают найти счастье в другой стране. А вот те, кто уезжал, возвращаются.

16 марта 2009 19:34
2982
0

Есть старый анекдот. Черт явился к мужику и говорит: «Хочешь, я покажу тебе Рай и Ад, и сам выберешь, куда идти после смерти?» Тот согласился. И вот они в Раю: свирель играет, облачка, бабочки порхают — скукотища. Затем Ад — огненное шоу, дискотека, страшное веселье. Мужику понравилось: «Конечно, в Ад!» Только умер — сразу его… за шиворот и в кипящий котел с грешниками. Несчастный кричит: «Ах, меня обманули! Ведь тут все было по-другому». А черт: «Мужик, ты не путай: то туризм был, а это — эмиграция»…

Казалось бы, глобальный финансовый кризис показал, что все мы, как во времена Ноя, сидим в одной лодке. И глупо искать землю обетованную на чужбине. Тем не менее многие по-прежнему мечтают найти счастье в другой стране. А вот те, кто уезжал, возвращаются. Что хорошего и что плохого сулит современная эмиграция — об этом мы говорим с педагогом, поэтом, прозаиком и автором-исполнителем песен Алексеем ЛЕВШИНЫМ, более 15 лет прожившим во Франции, основавшим в самом центре Парижа театр и популярную русскую школу, а 2 года назад вернувшимся в Москву.

— Вы как-то сказали: где бы ни жил русский писатель, ему необходимо быть полезным «делу русской культуры». Означает ли это, что — раз есть понятие «русское зарубежье» — иногда человеку лучше быть там, а не здесь, чтобы приносить пользу Родине? Почему уехали вы? И почему вернулись?
— Почему и зачем нужно жить там? Наверное, нет такого рецепта. Когда я уезжал в 91-м году (это было связано с приглашением на учебу), отъезд за границу воспринимался обществом еще в контексте «холодной войны». «Железный занавес» разделил людей на два разных мира, и надо было ответить для себя на вопрос: уезжая, я предаю Родину или нет?
На самом деле до «железных занавесов» отдаление от Родины не воспринималось как грех. И не означало отречения. Давайте вспомним: где Гоголь писал «Мертвые души»? В Париже и в Риме! Достоевский писал «Идиота» во Флоренции. А в наше время, кто, как не Высоцкий, пел и говорил за весь народ (?!) — и тем не менее у Высоцкого было постоянное метание между Россией и заграницей. Ему нужно было периодически вырываться из этой духоты, которая создавалась в сложные времена в России (сейчас ее вроде бы нет). Кстати, как очень хорошо заметил внук Алексея Н. Толстого, из России уезжают не от нее самой, а от начальства. Безусловно, те, кто не был сослан, выгнан, ехали за границу глотнуть свободы, но «чужая» свобода была всегда горькой.
Наше поколение — семидесятников — унаследовало от отцов тягу «к свободе». Хотя не думаю, что надо поступки людей уехавших возводить в геройство. Не всем нужен этот путь. С другой стороны, подобный опыт «житья за границей» полезен, чтобы научиться самостоятельно мыслить.
Как говорил писатель Юрий Олеша, в эпоху быстрых темпов художник должен думать медленно. Здесь, в Москве, в бурные 90-е мне не удалось бы многого понять. В молодые годы социум очень давит. Когда грянула перестройка, мы думали: будет свобода, для нас это был наш декабристский момент. Я страдал, что не могу быть в России в минуту, когда здесь происходят такие события! А потом оказалось, что все перемены — как в анекдоте, где Ельцин говорит: «Россиянин, ты свободен! Свободен!» (в том смысле, что «Иди отсюда!»). После всех внешних преобразований личность оказалась потеряна, забыто духовное воспитание… Так что иногда полезно посмотреть на происходящее с расстояния или просто побыть в уединении. И полезны такие люди, как Андрей Синявский, который сидел в Париже, и в ту минуту, когда одни наши соотечественники громили пушками других наших соотечественников, рассказывал о Маяковском. А если бы тогда все наши граждане почитали Маяковского?! И если бы Ельцину и его окружению дали в то время книжки — может, лучше было бы?! Вообще, может, лучше политикам книжки давать читать, они тогда меньше ерунды всякой будут делать?..
Другой положительный момент, который дала мне жизнь за границей, — я застал целый культурный и человеческий слой той европейской жизни, которая была связана с Россией. В 90-е годы только открылись шлюзы и был очень силен интерес к русской культуре. Хотелось всмотреться друг в друга. Такие люди были с обеих сторон. Журналисты, писатели… Синявский, правозащитник Александр Гинзбург, те же Тарковский, Высоцкий, Галич, режиссер Отар Иоселиани были с интересом приняты не только эмиграцией, но и иностранцами.
Я напитался таким общением. Но невозможно понять, что происходит в России, когда ты сидишь за границей и общаешься с русскими людьми только там. Нельзя думать и говорить только о прошлом. Находясь там, я понял, что мне не хватает видеть Россию вживую. Я осознал, что я для другого, не русского общества не пригоден. Я их понимаю, но они мне не близки. Народ не верующий, культуру свою не знает, культура полностью оторвана от жизни народа. И там мало понимают, почему надо задаваться такими вопросами, как: что такое добро и зло, что ты сделал для народа?
— А какое впечатление о России формирует у иностранцев современное «русское зарубежье»? Положительное или отрицательное? Ведь одно дело «утечка умов» и другое — работа в стрип-барах…

— По-моему, прошло то время, когда русская или украинская девушка воспринималась исключительно как сексуальная рабыня. Думаю, это бульварный подход — и кому-то просто выгодно представлять ситуацию только в таком свете. Но это будет жуткая ложь. Потому что у иностранцев, тех же французов, немало славянских жен. Так что русские люди сейчас там разные.
Конечно, свои проблемы есть. Не то что измельчали сами люди, измельчал их культурный уровень. Ярких личностей меньше. Что касается отпрысков первой волны эмиграции, уже родившихся не в России, — их сюжет — это прошлое, а не настоящее. Если говорить о диссидентской волне, эти люди уезжали из России, как правило, в зрелом возрасте и всегда помнили, что у них нет возможности жить на Родине, но они связаны с Родиной и каждый день старались что-то делать в той же «Русской мысли», на радио «Свобода». Но сейчас таких фигур почти нет. Сейчас существует так называемая четвертая волна эмиграции (до этого была в 20-е, в 40-е, в 70-е гг.), хотя само слово «эмиграция» уже, в общем, пропало. Жизнь очень пестрая. Очень сильна русская жизнь в Германии, интересна в Италии, в США. Некоторые русские общины могут оказывать культурное содействие во взаимоотношениях разных стран с Россией. И в России появляется интерес к соотечественникам. Эти люди — живые мостики между Западом и Россией.
— Получается, сегодня не время изгнаний и не время возвращений? Кто хотел вернуться, уже вернулся. Таких обстоятельств, чтобы кого-то вынуждали уехать, — тоже нет. То есть сейчас время делать что-то здесь, а туда ехать — только посмотреть, поучиться, чтобы вернуться?

— Действительно, в этом вопросе уже содержится ответ. Сейчас не время изгнаний. Очень плохо, когда Родина руками не очень чистоплотных людей высылает на чужбину своих сынов и дочерей. Для здоровья нации очень важно, чтобы человек сам решал, где жить. Не зря говорят «матушка-Россия»… Можно ли бросить мать?
В любом случае человек никогда не убежит от самого себя. В плане работы творческий человек тоже там долго не протянет.
Скоро выйдет книга моей прозы «Ягодное поле» — два героя живут за границей с семьями и вдруг оба возвращаются, сначала один — потом другой. Может, эта книга будет полезна тем людям моего поколения, которые до сих пор задают себе вопрос: а интересно ли там жить и стоит ли уезжать?