Комментатор Виктор Гусев — один из них. Сразу после важного спортивного мероприятия он поспешил домой, где его ждала большая семья, а в один из последующих дней пригласил в гости «МК-Бульвар», чтобы рассказать о своих последних новостях. Дома нас встретили супруга Виктора Ольга, сын Миша, собаки Ринго, Маня и Эрика. Отсутствовали только дочери Нина и Юлия.

— Виктор, начну с последнего события в вашей жизни, которым явилась поездка на Олимпиаду в Пекин. Хочется спросить, с какими впечатлениями вы оттуда приехали?

— Приехал с очень хорошими впечатлениями о Пекине как о городе. Почему-то я ожидал увидеть что-то грязное и разваленное, а Пекин оказался чистым и современным. Может быть, это все было характерно только для Пекина олимпийского. Я помню, как в преддверии Олимпийских игр 1980 года в Москве бомжей выселили за черту города.

Возможно, то же самое было и в Пекине. Но мне понравилось и то, что нельзя сделать просто к Олимпиаде: это относится к пекинской архитектуре, где небоскребы соседствуют с историческими зданиями и их талантливыми копиями.

— Как строился ваш день в Пекине?

— Я работал в студии Первого канала в олимпийском телецентре. Вел утренние и дневные блоки трансляций, объединяя репортажи с разных арен, а к вечернему показу вместе с коллегами готовил дневники Олимпиады. Это занимало целый день и половину ночи — из-за 4-часовой разницы во времени. Так что познакомиться с городом удалось только на следующий день после церемонии закрытия — единственный свободный день перед отъездом.

Съездил на Великую Китайскую стену, побывал в легендарном запретном городе рядом с исторической площадью Тяньаньмень. Стена произвела на меня большое впечатление. Только вдуматься: ее длина равна расстоянию, которое мы пролетели на самолете от Москвы до Пекина. Сложно представить, как люди сумели ее возвести без современных средств строительства. Признаюсь, Олимпиады я люблю меньше, чем чемпионаты мира или Европы по футболу. Но если сравнивать Игры разных лет между собой, то это была одна из лучших Олимпиад, на которых мне удалось побывать. Кстати, она была уже девятая по счету.

— Что привезли домой в качестве сувениров?

— Поскольку времени побродить по городу практически не было, пришлось ограничиться тем, что продавалось в сувенирном магазине на территории телецентра. Какие-то футболки, брелоки. Конечно, купил и эти нелепые олимпийские талисманы в количестве пяти штук. Вообще с олимпийскими сувенирами в последнее время творится что-то непонятное. Раньше, включая нашего мишку, они были очень хороши. Мне кажется, идеальные символы Олимпиады должны быть выполнены в стиле диснеевских персонажей. А когда начинаются какие-то извращения, типа нынешних «космических уродцев»… И вот китайцы — ну сделали бы просто милую панду. Зачем же так ее стилизовать, да еще сажать рядом четыре непонятные существа?!

— В этом году вы комментировали закрытие Олимпиады…

— Да, и уже не в первый раз. Вместе с Никитой Михалковым мы комментировали аналогичную церемонию в Турине, за что даже получили мою третью премию «ТЭФИ», на этот раз — одну на двоих. Кроме того, были церемонии в Афинах, Солт-Лейк-Сити, Сиднее, Нагано. Честно говоря, сейчас уже не припомню, где мне доставалось открытие, а где — закрытие.

— Насколько сложно комментировать открытие или закрытие Олимпиады технически? Вы ходите на репетиции церемонии или заранее получаете уже готовый сценарий?

— Иногда репетиций не бывает вовсе. Например, в Пекине ее провести не успевали, поскольку на стадионе до последнего дня проходили соревнования легкоатлетов. За два дня до церемонии закрытия для журналистов провели брифинг, на котором выдали примерный сценарий. Китайцы объявили, что они не будут устраивать что-то феерическое, как на открытии, а сделают нечто более скромное, но душевное — в знак благодарности всем олимпийцам.

— У вас наверняка не возникает проблем в общении с зарубежными коллегами. Ведь по образованию вы — переводчик и до сих пор поддерживаете свой английский на высоком уровне.

— Что касается поддержания переводческой формы, то этому помогают разные вещи. Например, у меня ежемесячная колонка в английском журнале World Soccer, где я рассказываю о российском футболе. Колонку я веду с начала 90-х, и мне всегда было очень интересно смотреть, как меня правят тамошние редакторы. Так, англичане научили меня все подробно объяснять. Например, если я пишу о команде «Сатурн» из Московской области, то в статье нужно сначала пояснить, какому пригороду Лондона она соответствует, кто такой губернатор Громов, который там всем руководит.

Кроме того, я продолжаю заниматься синхронным переводом: два раза в год беру отпуск и езжу на недельные конгрессы Международной федерации хоккея, где работаю с английским языком.

— А как ваш французский?

— На уровне чтения спортивных газет — нормально. Но ведь статьи о футболе я могу читать и на итальянском, и на испанском, что не говорит о серьезном знании этих языков. Французский же в институте был на уровне английского, но после окончания института я попал в армию. Два года прослужил в Эфиопии, и французский, которым там и не пахло, ушел сам собой. Жалко!

— Ваши дочери в изучении языков пошли по вашим стопам.

— Старшая, Юля, изначально поступила в МГУ на факультет иностранных языков, тоже с английским и французским, но в итоге просто влюбилась в японский и оказалась в Институте стран Азии и Африки. А младшая, Нина, перешла на второй курс школы-студии МХАТ. Первый раз поступала туда в позапрошлом году, дошла до финала и… Было очень обидно. Потом год занималась на подготовительных курсах и добилась своего. Когда я вижу, как она пропадает там с утра до ночи, у меня создается впечатление, что это не просто театр, а нечто с элементами циркового училища. Потому что они садятся на шпагат, делают какие-то кульбиты. А еще танцуют, поют, постоянно сочиняют что-то. Честно говоря, столь всесторонняя подготовка впечатляет.

— Вы могли ожидать, что дочка станет актрисой?

— Нет, хотя в недрах семьи эта мысль гуляла давно. Дедушка по папиной линии был драматургом, бабушка — человеком, очень близким к театру, и мечта, что кто-то должен стать актером или актрисой, все время присутствовала в семье. Тем не менее решение дочери стало сюрпризом.

— У вашей супруги Ольги — журналистское образование. А как вы думаете, она могла бы стать комментатором?

— Боюсь, не только моя жена, а вообще женщина никогда не сможет стать футбольным комментатором. Даже женский футбол, который сейчас развивается, все равно комментируют мужчины. Почему-то мужская футбольная аудитория не очень доверяет женскому голосу. Недавно у нас в газетах раструбили: «Сенсация! В Англии женщина комментировала футбол!» Я сразу стал выяснять, в чем дело, потому как понимаю, что англичане этого просто не допустят. Оказалось, одна спортивная журналистка там просто подготовила сюжет о футболе, что у нас происходит сплошь и рядом. А для англичан уже это стало событием.

— А то, что вы сами стали спортивным комментатором, — судьба или постепенное осуществление мечты? Ведь в эту профессию вы пришли уже в сорок лет.

— В детстве, когда мы на даче играли с ребятами в футбол и по очереди комментировали ход собственной игры, я и не думал, что это может стать профессией. К тому же я был не такой уж уверенный в себе мальчик. В школе постоянно краснел, часто чувствовал себя не в своей тарелке: у меня была очень заниженная самооценка. Что касается профессии, то, когда закончил иняз, я хотел, как и многие тогда, получить возможность ездить за границу и работать с языком.

После армии пришел в одну из политических редакций ТАСС, но увидел дверь спортивной редакции — и пропал! Понял, что хочу только этого, и ничего больше. Потом и футбольный журнал выпускал, и работал пресс-атташе (футбольным и хоккейным), и с НХЛ сотрудничал, и весь мир исколесил со спортивными делегациями. Конечно, освещал разные международные турниры и Олимпиады. И вот на одной из них, в Альбервилле, ко мне подошли телевизионщики и пригласили работать к себе. Сначала делал еженедельную итоговую спортивную программу, потом — выпуски в программе «Время». Потом стал вести программу о футболе и комментировать футбольные матчи, что считаю самым интересным.

— Несколько лет назад мы делали с вами интервью и вы говорили: «Я очень люблю своих дочерей, и мне было бы странно, если бы у меня появился сын». Четыре года назад он появился, и сейчас вам, наверное, уже странно, если бы его не было?

— Вы знаете, мне было бы странно, если бы не было конкретно его, конкретно Мишки. Потому что теперь я уже представляю себе не просто какого-то абстрактного мальчика, а реального человека, которого очень люблю. Но пока его не было, я совершенно спокойно, а точнее, с огромной радостью отнесся бы к тому, что у меня родилась третья дочка. То есть мысли, что обязательно нужен наследник, продолжатель фамилии, у меня почему-то не было.

— Миша чем-то похож на вас по характеру?

— Он очень похож на меня внешне. Это просто копия меня, когда я был маленьким. Что касается каких-то черт характера, тут сказать сложно. Я, например, никогда не интересовался техникой или машинами — у меня были другие интересы. Кстати, в «мир моторов» Мишку погружает Оля: она у нас в семье автомобилист, и благодаря именно ей сын теперь разбирается в марках автомобилей. Мне кажется, у Мишки замечательное чувство юмора. Например, когда я вернулся из Китая, мы общались с сыном на протяжении двух дней, а на третий поехали в спортивный клуб. Я первый оказался в мужской раздевалке, уже успел пообщаться там с людьми. А тут Оля постучалась и направила ко мне Мишку.

Он заходит — очень солидный, — протягивает мне руку и громко так, почти официально, говорит: «Здравствуй, ну как в Китае?» Народ только сочувственно головой покачал: все ясно — семья не общается, сын с матерью, видимо, живут отдельно, и бедняжка только в мужской раздевалке отца и увидел! Я ему говорю: «Миша, мы же виделись с тобой пять минут назад. И потом, я же тебе про Китай уже все рассказал!» А он мне: «Да это я просто так спросил. Как взрослый».

— Когда родился Миша, ваша супруга Ольга говорила, что вы должны уделять ему больше внимания, чем уделяли воспитанию дочерей? Сыну же требуется постоянный мужской пример перед глазами.

— Мишка вообще требует больше внимания к себе. Ему обязательно нужен партнер, с которым он должен что-то делать.

С девочками было легче. Они — почти ровесницы вот, как подруги и играли друг с другом, были зациклены на себе, и третий им был не нужен. Мишке, конечно, купили игровую приставку и всякие подобные штуки, но этим тоже нельзя злоупотреблять. Играем с ним в пиратов, в какие-то необитаемые острова. Наверное, с Мишкой я веду себя так, как когда-то вел себя со мной мой отец. Когда папа понял, что может рассчитывать на какую-то адекватную реакцию с моей стороны, тут и началось его воспитание. Наверное, лет с пяти мы с ним читали Жюля Верна, при этом водили корабли из его книг по карте мира. Мы ходили на футбол, на хоккей (тогда еще даже играли на открытом воздухе), на легкую атлетику — помню переполненные трибуны «Динамо» и «Лужников». Так что, когда Мишка еще немного подрастет, я знаю, с чего начну.

— Какая обязанность лежит на вас в семье помимо воспитания ребенка?

— Приносить деньги. Что же касается домашней работы, то я пытаюсь уйти от дел, которые мне не нравятся. Например, могу мыть посуду и не очень люблю пылесосить. Это, наверное, свойство характера: если уж за что-то берусь, то стараюсь доводить это до совершенства, до скрипа. Как посуду. А вот сколько бы ты ни пылесосил, никогда нет гарантии, что убрал все до последней пылинки. И это раздражает.