Архив

Гари, Гари, моя звезда!

Точно известно лишь то, как он умер: надел в парижской квартире красную купальную шапочку и выстрелил себе в рот из револьвера. А на его гражданской панихиде после «Марсельезы» спели на русском языке песню Вертинского про притоны Сан-Франциско и лилового негра, который подавал манто какой-то прекрасной даме. Про остальное биографы Ромена Гари (а их множество) имеют право говорить, всегда повторяя одно и то же: «Возможно, что все было так».

5 марта 2009 19:01
1463
0

Точно известно лишь то, как он умер: надел в парижской квартире красную купальную шапочку и выстрелил себе в рот из револьвера. А на его гражданской панихиде после «Марсельезы» спели на русском языке песню Вертинского про притоны Сан-Франциско и лилового негра, который подавал манто какой-то прекрасной даме. Про остальное биографы Ромена Гари (а их множество) имеют право говорить, всегда повторяя одно и то же: «Возможно, что все было так».

Мир узнал его как Ромена Гари. Французского писателя. Героя Сопротивления. Дипломата. Обманщика. Дважды лауреата Гонкуровской премии, единственного в истории литературы. Ну не дают эту награду два раза в одни руки, что уж тут поделаешь! Он нашел вариант, тихо посмеиваясь за кулисами, когда его роман, подписанный псевдонимом, получал комплименты критиков. А вообще-то его звали Романом, и отцом его считается купец из Вильно Арье-Лейба Касев.
Где родился мальчик, биографы до сих пор спорят. В Вильно? Или в Москве? Про свое полузабытое детство Ромушка говорил охотно, намекая на генетическую страсть к соленым огурцам и ржаному хлебу с тмином, а вот место рождения так и осталось загадкой.
Есть легенда, что папой будущего мистификатора был актер Иван Мозжухин. Определенное сходство между героем русского немого кино и писателем-хулиганом «всея Франции» имелось, но документальных свидетельств даже единственной встречи матери Романа Мины Овчинской и Мозжухина нет. Роман, впрочем, совершенно не стеснялся отсутствия доказательств. Он придумал маме псевдоним — Нина Борисовская, сделал ее актрисой в своих воспоминаниях и позволил поблистать на страницах книг. Настоящая Мина могла сколько угодно заниматься торговлей шляпками в Вильно — сын припас для нее иную судьбу.
Мама была достойна блеска любых диадем: она в 35 лет — слишком поздно по тем временам — родила сына и сделала его героем самых смелых своих фантазий. Иногда она мечтала, что мальчик станет писателем. Иногда — что у него будет орден Почетного легиона. Мальчик не подвел.
Отец, ушедший из семьи, значил для ребенка мало. Роману было лишь двенадцать лет, когда в 1926 году он вместе с матерью отправился в Варшаву. Далее появилась французская виза, и в жизни будущего классика французской литературы возникла Ницца — солнечная, роскошная, где Мина нашла убежище у своего брата, а потом стала управлять семейным пансионом.
Пансион на вожделенной французской Ривьере в конце 20-х — это близость к особому миру. Джаз, постоянный приток туристов, колония богатых американцев, богемные выходки Фицджеральда. Здесь рождались романы. По сути дела, здесь зародился и Ромен — человек, который спустя годы возьмет себе псевдоним Гари. Почему? Потому что это напоминает одно всем известное русское слово «гори»!


Стальные руки-крылья
Он продолжил учебу в Париже, в Сорбонне, на юридическом. Сам Гари обычно говорил, что он часто сидел без единого франка и подрабатывал где мог. Мыл посуду в знаменитом «Ритце», например. В это время в одной газете вышел впервые его рассказ: предсказание матери о писательской судьбе начало сбываться.
Как ни странно, дипломированный юрист Роман Касев решил стать летчиком. Он поступил в летное училище.
А завтра была война. Де Голль из эмиграции звал под знамена Сопротивления, а Гитлер позировал у подножия Эйфелевой башни, пока немецкая дивизия маршировала по Парижу. Двадцатишестилетний парень, ставший французским гражданином, этих маршей видеть не хотел.
Он пытался угнать самолет и отправиться к де Голлю в Англию. Первая попытка потерпела неудачу: мать позвонила на аэродром, когда все было готово. У Мины обнаружили рак желудка. Она рассказала об этом сыну, поговорив с ним в последний раз в жизни. В это время самолет взлетел, чтобы все проверить перед операцией. Аппарат загорелся и упал.
Прорваться в Англию Касеву удалось значительно позже — уже через Средиземное море, Алжир, Гибралтар… Потом наконец он попал в организацию «Свободная Франция» и стал летать в составе эскадрильи бомбардировщиков.
Он часто оказывался на пороге смерти. Переболел тифом в Сирии, похоронил многих товарищей. Глядя на то, как горят самолеты с его друзьями, он и придумал свой самый известный псевдоним — Ромен Гари. Романы могли лишь гореть в той безумной плавильной печи, но он умудрялся писать между вылетами. Самый страшный случай его войны ввел Гари в историю летного дела: раненный в живот, Ромен давал указания ослепшему пилоту. Бомбы были сброшены в цель, самолет благополучно приземлился, а Гари с пилотом получили кресты «За боевые заслуги».


Материнский обман

Ранение в живот — изрядная помеха для продолжения боев. Но Ромену Гари уже нашли новое применение. Шутка ли: человек знает и русский, и польский, и французский, и английский! Пока в Лондоне публиковался его первый роман, Гари вышел на работу в Министерство иностранных дел Франции. В самой стране его больше ничего не держало: пусть и освобожденный от фашистов, Париж уже не был тем городом, где Ромен мог снова встретиться с мамой. Орден Почетного легиона показать было некому.
Мина умерла, на прощание обманув своего сына. Всю войну соседка отправляла ее мальчику заранее написанные письма, чтобы тот воевал спокойно и верил, что мать жива.
Калейдоскоп последующих лет — это лондонская жена, работа в Болгарии, США, Боливии, снова в США. У него было много женщин, слава «секс-атташе», присуждение Гонкуровской премии за роман «Корни неба» — и любовь, настигшая в 1960 году. Последняя и разрушительная.
Фермерская дочка

Американка Джин Себерг была моложе Ромена более чем вдвое. Ей довелось играть провальную Жанну д’Aрк в Америке и дерзкую Патрицию в культовом фильме Годара «На последнем дыхании». Ее первый муж, французский адвокат, оставил визитные карточки в консульстве Лос-Анджелеса. Консулом был Ромен Гари, и через несколько дней писатель пригласил актрису и ее супруга на ужин.
«Тогда он произвел на меня огромное впечатление», — вспоминала потом Себерг. Впечатление было взаимным, и спустя три года состоялась свадьба. Ромен заставлял молодую жену читать Достоевского и Стендаля, а Себерг шутила: «Он считает меня тупой фермерской дочкой».
Черная пантера

Главной проблемой в отношениях стареющего дипломата и молодой актрисы было стремление Джин изменить мир. После Второй мировой Ромен Гари относился к политике весьма прохладно, но Джин увлеченно боролась за равноправие, в частности — за равноправие расовое.
«Поскольку я старше жены на двадцать четыре года и раньше ее прошел свою дистанцию, проделав все эти акробатические трюки, на которые толкают нас братские порывы, — говорил Гари, — я решительно отказываюсь еще раз пережить эту затяжную агонию. Я слишком часто расшибался и не имею никакого желания присутствовать при ее падениях… Должен также сознаться, что мне все больше действует на нервы растущее число паразитов, крутящихся вокруг Джин. Наблюдаю не меньше полудюжины мошенников, которые играют — и выигрывают, делая ставку на ее двойное чувство вины: во-первых, кинозвезды (одного из самых презираемых существ, ибо никому на свете так не завидуют), во-вторых — лютеранки с ее обостренным ощущением первородного греха… Неплохо было бы выставить за дверь нескольких черных проходимцев, взимающих с моей белой супруги налог за «виновность».
Их брак развалился. Остался ребенок — Александр-Диего. Вторая беременность Джин возникла уже после официального развода. Главным слухом (распространяемым ФБР) был тот, что Джин беременна от лидера экстремистской организации «Черные пантеры».
Стеклянный гроб

Девочка родилась раньше времени. Говорят, что затравленная фэбээровцами Джин приняла перед этим большую дозу снотворного. Гари по-рыцарски признал младенца и назвал Ниной. Через два дня Нина умерла, а Джин стала сходить с ума. Самым жутким был тот жест, которым она ответила на травлю спецслужб: Себерг хоронила дочь в стеклянном гробу, чтобы никто не говорил впредь о ее негритянском происхождении и «Черных пантерах». Она даже пригласила журналистов на пресс-конференцию над телом только что умершей девочки.
Старый умный Ромен говорил о бывшей жене: «Если кинозвезда, пусть даже самая искренняя, самоотверженная и абсолютно честная, прикасается к социальному бедствию, к настоящей ране, то знаешь, что получается?.. Да все та же кинозвезда. Вокруг вас всегда слишком много рекламы и фотографов, чтобы толпа могла увидеть в вашей общественной деятельности и добрых делах что-нибудь другое, кроме погони за рекламой и поз для фотографов…»
Себерг дожила до сорока одного года, постепенно лишаясь разума. Ей казалось, что даже из холодильника на нее смотрят агенты ФБР. Гари давал ей деньги, но вместе они уже не были. В годовщину смерти ребенка Джин регулярно пыталась покончить с собой, после чего попадала в клинику или вновь выходила за кого-то замуж. В 1978 году она прыгала под поезд метро. В сентябре 1979-го Себерг поступила проще — передозировка.
Ее тело нашли в нескольких кварталах от дома Гари в Париже. Джин была завернута в одеяло и пролежала на заднем сиденье машины не меньше недели.
Ромен Гари покончил с собой 2 декабря 1980 года. В записке было несколько слов: «Никакого отношения к Джин Себерг. Ревнителям культа разбитых сердец обращаться по другому адресу». Однако перед этой — весьма театральной — смертью Ромен успел посмеяться вдоволь.
Последняя игрушка

Через год после того, как некто в красной купальной шапочке выстрелил себе в рот, по его завещанию было напечатано одно небольшое язвительное эссе. В нем человек, рожденный как Роман Касев и известный миру как Ромен Гари, признался в том, что он однажды придумал еще одного персонажа — Эмиля Ажара. Писателя, выпустившего четыре романа и получившего Гонкуровскую премию в 1976-м.
«Мне надоело быть только самим собой, — писал Гари. — Мне надоел образ Ромена Гари, который мне навязывали». Самое смешное, что критика после выхода первых романов Ажара (а здесь тоже кроются русские корни и используется слово «жар») даже сравнивала книги Ромена и книги Эмиля. Ромена называли старым, исписавшимся. Эмилю прочили долгую дорогу.
Для того чтобы мистификация была полной, Гари уговорил своего племянника Поля Павловича «ненадолго взять на себя роль Ажара, с тем чтобы потом исчезнуть, дав прессе вымышленную биографию и сохраняя строжайшее инкогнито».
Павлович испытания не выдержал и стал действительно выдавать себя за нового литературного гения, иногда требуя у дяди денег, а иногда — черновики. Во время светских обедов Ромен тихо смеялся, когда до него доходили слухи о собственной зависти к успехам племянника.
«Я славно повеселился. До свидания и спасибо», — так закончил свое признание главный литературный хулиган прошлого века, над чьим гробом пели «Марсельезу» и Вертинского.