В семнадцать мальчишеских лет Эрнст сбежал в Иностранный легион — характерный старт для человека, остававшегося романтиком и воякой все сто три года своей жизни. Фигуру его легко представить в величественных драпировках Ренессанса, но ХХ век эстету, бонвивану и кадровому офицеру вермахта, которого Хайдеггер признавал первым после Ницше серьезным мыслителем Германии, был явно узок в плечах (добавим вполне набоковскую подробность: между делом капитан Юнгер открыл редкостный вид бабочек). Как философа тотальной мобилизации, железного ада индустрии и живительной войны, его считают чуть ли не официальным идеологом Третьего рейха, забывая при этом о связи с заговорщиками, так неудачно покушавшимися на Гитлера в сорок четвертом, запретах на публикации и расстрельном списке, откуда сентиментальный фюрер вычеркнул фамилию писателя, по слухам, самолично — из благоговения перед талантом. Среди поклонников Юнгера числится, кстати, еще как минимум один священный монстр — изобретатель ЛСД химик Альберт Хоффманн; объяснить это странное сближение долгое время было затруднительно, но впервые переведенная на русский книга «Сердце искателя приключений» (1929) содержит прозу настолько психоделическую, что вопрос можно считать снятым. «Сердце» — коллекция абстрактных и экспрессионистских миниатюр, капризов духа, стихов в прозе, озарений, видений чистого цвета, кошмаров и медитаций; после философского молота «Der Arbeiter» или окопной правды «Стальных гроз» текст выглядит обескураживающей неожиданностью. Русскому человеку придет на ум жанровая аналогия с «Опавшими листьями», но точнее будет вспомнить «Бедовую долю» Ремизова — сборник запротоколированных без всяких комментариев и пояснений снов; сны, опьянения, preview смерти — вот приключения, которых ищет Юнгер. Еретики причащаются алой пеной, охваченный паникой город встречает чужака с пустыми глазницами, в небе парит недобрая комета, рыцарь входит в черный замок, цитадель пыток и боли, а синие ужи заманивают человеческую дичь в угодья жуткого Лесничего — образы, которые сегодня вписались бы в самый безоглядный из сюжетов Дарио Ардженто. Можно долго гадать, кем представлялся Юнгер в «Сердце» — опоздавшим на 15 лет Георгом Траклем, шпионом галльского сюрреализма в Германии или серьезным визионером, но зрачки — свидетельствуем — от этого чтения заметно расширяются, тревога растет, а холодок бежит за ворот.