Елену Захарову любят гламурные журналы и режиссеры фильмов про любовь. Благодаря внешности женщины-котенка актриса переиграла массу ролей, где доминанта — нежность, беззащитность, искренность, и особенно запомнилась зрителям по сериалам «Пятый угол», «Курортный роман» и картинам «Леди на день», «Тартарен из Тараскона», «Слова и музыка». Однако начиналась ее карьера необычно. В первой же картине, где она снималась, ей — голубоглазой, рыжеволосой, кудрявой — предложили сыграть… японку. С тех пор Восток буквально преследует Захарову, и в образе японок на экране и сцене ей довелось появляться неоднократно. Но самым удивительным из всех стало приглашение актрисы в Страну восходящего солнца. Местные кинематографисты увидели в ней главную героиню серьезной исторической картины. «Неужели опять буду японкой?» — поразилась было Елена. Но все оказалось еще неожиданнее.

— Когда у вас пошла такая «японская тема», вы не попытались раскопать в своей родословной восточные корни?

— Пыталась и раскопала… кавказские. Впрочем, я давно знала, что мой дедушка — отец мамы — был наполовину грузин. Так что некоторые свои безрассудные поступки или излишнее проявление темперамента я оправдываю тем, что во мне есть грузинская кровь. И говорю об этом с гордостью.

— А как вы попали в японскую картину?

— Японцы увидели меня в Интернете, на сайте моего актерского агентства. В день проб я была только с самолета, с каких-то диких гастролей, убитая. Текст мне быстренько продиктовали по телефону, прямо на японском, в русской транскрипции. Прихожу на кастинг и слышу: «Наконец-то! А то японцы все спрашивают — где же Захарова?!» Для проб дали самую сложную сцену: мою героиню должны вот-вот казнить. Перед смертью она прощается с человеком, которого любила и от руки которого погибает. Меня утвердили.

— Сцена казни была натуралистичной?

— Я дико волновалась, ведь даже момент имитации — будто моей героине отрубают голову — очень неприятный. Правда, японцы тоже люди с юмором и сразу предупредили, что на экране никакая голова по земле не покатится. Снимали на натуре. Мне связали руки и посадили на колени перед ямой. Пока выставляли свет и камеру, все лицо мне облепила мошкара. Наконец крикнули: «Мотор!» Герой делал замах мечом — настоящим самурайским, с острым лезвием, затем резко опускал его, останавливаясь лишь у самой моей шеи. И тут же ему брызгали красной краской — «кровью» — в лицо.

— Да, веселое кино. Тем более играть японку в японской картине — двойная ответственность…

— А я там вовсе и не японку играла. У меня была роль русской шпионки. Оказывается, это реальная история, произошедшая в годы Второй мировой войны. От этого мне было по-настоящему жутко.

— Японцы ведь невысокие. Ваш партнер по картине сочетался с вами по росту?

— Я и сама заранее боялась, что мой партнер окажется каким-нибудь карманным и играть с ним любовь будет тяжело. Но когда я его увидела, то поняла, что имела о японцах неправильное представление. Он был за 180 см. Так что извините.

— Вам пришлось учить язык, чтобы хоть рот в кадре открывать синхронно?

— Меня никто не дублировал. Мы сразу писали живой звук. Для этого я два месяца в Москве занималась японским. Вначале с педагогом, потом текст роли мне записали на диктофон, и я, как попка-дурак, повторяла его каждую свободную минуту. Как сказал потом звукооператор, я говорила очень хорошо — просто японка!

— Японцы говорили что-то вроде того, что вы перевернули их представление о России, о русских?

— Они очень сдержанные, деликатные люди, и даже если бы думали, что у нас по улицам бродят медведи, мне бы об этом не сказали. То есть панибратство типа: «Привет! Я-то думал, что ты такая, а ты — другая!» — там исключено. Восток — это очень закрытый мир. Другое дело, если у тебя там появляются друзья. С русской переводчицей, которая давно там живет, я ходила в гости к одной семейной паре. У них, кстати, не особо принято приглашать к себе домой. Принимали по-европейски — за столом, а вот блюда были национальные, очень вкусные. Вечер прошел прекрасно, единственное, что меня удивило: заранее оговаривалось, что все гости потом сбросятся долларов по двадцать хозяевам за угощение. Но это скорее исключение, чем правило.

— У вас была возможность погулять по Токио одной? Что особо удивило?

— Метро, оно у них безумно сложное. Впервые я была в Токио годом раньше на гастролях со спектаклем «Гамлет». Впечатление потрясающее: билдинги в 60 этажей, многоуровневые дороги, фантастический неон — в общем, уже XXII век. И однажды я заблудилась. Вроде бы дорогу знала, рассчитала, чтобы приехать в театр заранее, но… в их метро делаешь один неверный шаг — и теряешься навсегда. Настоящий лабиринт, на каждой станции по 15 выходов. В какой-то момент меня занесло не на тот путь. Час пик, со всех сторон несутся люди, и их гораздо больше, чем у нас. Пытаюсь что-то спросить — английского никто не знает. Кое-как вышла на улицу — многокилометровая пробка, ясно, что на машине в театр я тоже не попадаю. У меня шок! Я уже и молилась, и плакала, понимая, что моей Офелии — ёк! С последней надеждой кинулась к молодой японке: «Театр, где театр? „Гамлет“!» И вдруг меня поняли: «О! Я тоже иду туда — в театр! Мы так опаздываем!» Мы помчались по эскалатору, заскочили в вагон, и она спросила: «Зачем мы так бежим?! Еще 10 минут до начала». И я закричала сквозь шум: «Потому что я — Офелия!» В гримерную я влетела с третьим звонком, вся в нервных пятнах. Второй режиссер, увидев это, сказала: «Не трогайте ее!» Меня быстро замазали тоном, и через минуту я уже вышла на сцену.

— Вы потом ездили на премьеру своего фильма. Какой наряд выбрали для торжества?

— У меня было несколько вариантов, но я сочла самым уместным надеть платье от Kenzo — черное в мелкий цветок, совершенно закрытое, скромное. Мне казалось, что оно ближе к теме.

— Сейчас то и дело говорят о том, что гонорары актеров непомерно взлетели. Это так?

— Ну это смотря в какой проект попадешь. Был год, когда я все лето совершенно бесплатно репетировала с двумя разными режиссерами. А потом постановки не вышли, и я ничего не получила. Просто я такой человек: если мне нравятся пьеса, роль — могу работать за идею. Правда, теперь на подобные предложения уже говорю себе: «Лена, стоп!»

— Из ролей, предлагаемых вам, большинство по-прежнему — милых, пушистых «кошечек»?

— Нет. Я рада, что режиссеры, знающие меня как актрису получше и имеющие представление о моем характере, уже зовут меня на сильные роли — посерьезнее, подраматичнее. Сейчас снялась в одной из серий «Ментов», где играла героиню далеко не положительную — женщину неумную, убийцу поневоле, которая потом раскаивается в содеянном. Но, если честно, в большинстве случаев я по-прежнему вынуждена бороться со стереотипом.

— В спектакле «Машенька» вы играете вместе со своей мамой. Как это вышло?

— Это была идея режиссера Сергея Виноградова: «Зачем мы тебя будем как-то взрослить, толстить? Я придумал: а что если твоя мама выйдет в конце спектакля?» Мне казалось, моя мама, не имеющая к творческой профессии никакого отношения, испугается, но она оказалась просто в восторге от этой идеи. И вот уже пять лет мы с удовольствием выходим на сцену вместе. А теперь и папа тоже хочет в театре сыграть. (Смеется.)

— Как вы реагируете, если на ваши роли вводят второй состав?

— Я понимаю, что это необходимость, дающая возможность уезжать на съемки. Но, наверное, как и многие артисты, свои вторые составы воспринимаю несколько болезненно. Я даже ни одного спектакля не посмотрела, где играют вместо меня. И это даже не ревность… Чувство такое, будто твою любимую одежду кто-то другой взял поносить. Помню, когда я единственный раз была в пионерском лагере, мне ужасно не нравилось, что девочки из отряда просили поносить мои платья. Недавно я прочла книжку про энергетику — оказывается, вообще нельзя надевать чужие вещи! Так передается состояние другого человека, его болезни, какая-то ненужная информация. А тогда из лагеря я писала домой такие письма на тему «заберите меня отсюда», что моя бабушка, читая их в лифте и обливаясь слезами, даже забыла там сумки с продуктами. До сих пор мне иногда снятся кошмары, будто я в пионерском лагере. Ну, не могу я ничего делать под команду, «мы шагаем дружно в ряд!» — это для меня невыносимо.

— Вас путали с Александрой Захаровой?

— Несколько раз, мне звонили и называли Сашей, но тут же исправлялись. Впрочем, меня путали и с другими актрисами, и я не вижу здесь ничего страшного, главное в такой момент — самоирония. К тому же я не считаю, что в профессии уже сделала что-то, из-за чего меня все должны знать. У меня, надеюсь, все еще только начинается.

— Ваши фото часто украшают обложки. Что испытываете, видя, как кто-то разглядывает «ваш» журнал?

— Смущение. Как-то в аэропорту хотела купить в полет что-нибудь почитать. Подхожу к киоску, разглядываю, вокруг люди, а продавщица прямо из окошка высунулась и говорит: «Вон, вон там с вами журнал стоит». Я застеснялась и сказала: «Спасибо. Журнал с этой актрисой у меня уже есть».

— «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», — сказал поэт. Ваш личный опыт подтверждает это?

— Пушкин — гений! Я полностью согласна! (Смеется.) Но надо помнить, что и наоборот работает: чем меньше мы мужчину любим, тем легче нравимся ему. Это правда.

— Вы об элементе игры, часто присутствующем в отношениях мужчины и женщины?

— Для меня этот элемент присутствует всегда, когда влюблена не я, а в меня. То есть если человек мне симпатичен, но я понимаю, что моя жизнь может продолжаться и без него. Зато, как только влюбляюсь я, вся игра заканчивается и начинаются «страдания юного Вертера». Ну и пусть! Я бы не хотела рассуждать как некоторые женщины: «Лучше поживу спокойненько, поберегу нервы».

— Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества?

— Мне кажется, что все зависит от характера. Почему-то все считают, что если ты ведешь активный образ жизни, все время на виду, то у тебя должно быть очень много кавалеров. Но мне кажется, не каждый мужчина мечтает о жене-актрисе, не каждый может с этим справиться. Пока у меня нет своей семьи, я могу сколько хочу сидеть с друзьями, общаться, могу прийти домой и в два часа ночи. Но я мечтаю о большой семье.

— При каких обстоятельствах вы в последний раз чувствовали себя безумно шикарной?

— Наверное, в день своего рождения, когда мы с моим молодым человеком ходили в роскошный ресторан, ужинали при свечах, и на мне было очень красивое платье.

— Ваш бойфренд человек состоявшийся?

— Как личность — да. Но вообще мне кажется, что о мужчинах до тридцати сложно судить, состоялись они или нет.

— При знакомстве с мужчиной на что вы обращаете внимание в первую очередь?

— На глаза. И в первую же минуту разговора понимаю — мой это человек или нет. Мне нравятся веселые мужчины, чтобы от них исходила какая-то легкость, но в то же время бесстрашные и надежные. Словом, настоящие, хотя бы немного… А внешность, экипировка — вторичны. Меня настораживают слишком ухоженные мужчины. Мужчина не должен превращаться в женщину. В мужчине может присутствовать чуть-чуть обезьяны. (Смеется.)

— Как вы думаете, что в женщине самое эротичное?

— Взгляд. Глазами можно сказать все. Или ничего.

— Как бы вы объяснили, что такое любовь, марсианину?

— Я бы сказала ему: любовь — это когда тебе хорошо в любой жизненной ситуации. Ты замерз, но тебе хорошо. Тебя облили водой, толкнули, но ты идешь и всем улыбаешься. Потому что ты знаешь, что ты любишь и любим. Любовь — это самое главное в жизни.

— Что вы в настоящее время читаете?

— Буквально на днях я закончила читать «Шошу» Зигнера. Очень интересное произведение! И уже приобрела роман «Порно», но пока не открывала. А вообще моя любимая вещь — «Любовь во время чумы» Гарсиа Маркеса. Потрясающе!

— Бриллианты — лучшие друзья девушек?

— Лучшие, но, к сожалению, у меня не слишком много таких друзей. На самом деле я уверена, что никакие украшения не заменят светящихся глаз. Даже если у тебя в ушах будут огромные бриллианты, но при этом несчастные глаза, то окружающим ты не покажешься привлекательной. Так что лучшие друзья девушек — это все-таки друзья!

— Вы ведете гламурную жизнь?

— Ну, если можно назвать гламурным путешествие в поезде по провинции, когда ты каждую ночь переезжаешь из города в город или когда куда-то летишь, а потом еще десять часов трясешься в автобусе и вся разбитая приезжаешь на место… Вот она — большая часть моего гламура.

— Вы часто себе в чем-то отказываете?

— Ой, это так неприятно! Если тебя захватывает страсть, и не обязательно к человеку, а, например, к тому же шопингу, удержаться невозможно. Недавно в Праге в перерыве между съемками я ходила по магазинам, расположенным на самой дорогой и красивой улице. И как я ни пыталась себя сдерживать, в итоге потратила все деньги, но получила колоссальное удовольствие! Женщина обязательно должна устраивать себе маленькие праздники.

— Сейчас вы учитесь водить машину…

— Да, и мне очень нравится. Эта затея продолжается уже третий год — никак не могу доучиться из-за съемок, но на этот раз я ее не брошу. Правда, пока я не решаюсь купить себе автомобиль.

— А когда будете покупать, то какой?

— «Мерседес», конечно… Шучу. Честно скажу: нашу машину не хочу, потому что вижу, как всю жизнь мучается мой папа. При всем моем патриотизме — в этом смысле я не патриот.

— Вы реагируете на полную луну?

— Да, выть начинаю. (Смеется.) А если серьезно… Когда меня порой охватывает беспричинное нервное возбуждение, сбивается ритм жизни, я смотрю в небо: «О, полная луна! Ну, тогда понятно».

— Кстати, сейчас можно купить участок земли на Луне. Будь у вас куча денег, купили бы?

— Вряд ли… Если бы у меня была возможность, я бы лучше людям помогала, занялась бы благотворительностью.

— У вас есть талисман?

— Я знаю, что лягушки приносят удачу. У меня есть маленький лягушонок из камня, которого я купила в Японии. Вот его я беру с собой во все путешествия.