В этом году вся страна будет праздновать большой праздник — 60-летие Победы в Великой Отечественной войне. Только вот привычного парада ветеранов уже не будет: очень мало осталось тех, кто не просто помнит, чего стоила эта победа, но и сам добился этой победы. Петр Ефимович Тодоровский — один из них. В канун праздника знаменитый режиссер поделился своими военными воспоминаниями, по которым его сын решил сделать сериал «Курсанты», прошедший на ТВ в первые две недели нового года.

В мае прошлого года «МК-Бульвар» уже в который раз отправился в столицу Белоруссии. Два часа пути, сопровождающихся созерцанием красот Минской области, — и мы в маленьком городке Печи, а вернее, в доме офицеров местной воинской части. Именно там происходила съемка некоторых сцен из сериала «Курсанты». В просторном актовом зале стоит большая наряженная елка, на стенах висят бумажные гирлянды, вырезанные из белых салфеток снежинки и патриотические плакаты. Под потолком — длинная красная тряпка, на которой белой краской написано «С Новым, 1943 годом!». По углам стеснительно жмутся молоденькие солдатики печинской части, одетые в старую военную форму. В центре балагурит звездный офицерский состав: Андрей Мерзликин, Владимир Вдовиченков, Игорь Петренко, Алексей Горбунов и Павел Майков. Среди всей этой толпы снует режиссер Андрей Кавун (сын Петра Ефимовича Валерий Тодоровский выступил в роли продюсера. — МКБ) и раздает последние указания.

Наконец к съемке все готово, и актерам остается только подправить грим. Мерзликин ловким жестом насаживает на нижний ряд зубов вставную челюсть — на верхние зубы металлические пластинки уже надеты — и подставляет лицо гримеру, чтобы ему прилепили шрам. Шрам — это обыкновенная нитка, сверху замазанная специальным клеем: клей морщит кожу, и получается похоже на шрам. Тем же клеем Елене Ксенофонтовой, которую до этого причесывали в течение полутора часов, приклеивают к щеке непослушный локон. «Чтобы лежал мягко и красиво, — поясняет гример. — А вообще это коллодий — медицинский клей. Им раньше пользовались хирурги, чтобы не сшивать рану. Смыть его можно только спиртом. Жутко неприятная штука. Обожженную кожу герою Вдовиченкова мы тоже с помощью него делаем. Грим Володи ежедневно занимает минут 30—40».

Снимается новогодний бал. Молоденькие курсанты неуклюже кружат друг друга в танце. «Учить солдат танцевать не было нужно, потому что в принципе солдаты танцевать не умеют. Гораздо сложнее было молодых ребят, актеров, научить маршировать в ногу», — расскажет чуть позже режиссер. А пока он сидит за своим мониторчиком и наблюдает, как оператор Владимир Башта, вместо того чтобы стоять за камерой, сидит в центре зала и играет на баяне, а художник по костюмам Людмила Гаинцева поет. «Это наши маленькие домашние радости, — почти оправдывается режиссер. — Я тоже снялся в маленьком эпизодике в начале фильма на общем плане в роли постового».

Сцену бала отсняли за два часа, после этого на площадке объявили обед. Больше других его ждали солдаты, которым посчастливилось оказаться в массовке. Актеры поели крайне быстро и разбежались по своим делам. Горбунов вернулся обратно в зал распеваться. Вдовиченков, учуяв в доме офицеров запах домашнего печенья, пошел искать источник аромата, чтобы минут 10 спустя, выпросив кулек со сладостями, угощать ими всех подряд. Мерзликин спрятался от всех в вагончике, чтобы подремать. И лишь Павел Майков разоткровенничался: «Я своего героя — офицера НКВД Кожина — не люблю, но я его понимаю и, более того, даже оправдываю. И вот это очень странно, ведь у меня в семье пострадали люди в 37-м. С папиной стороны прадедушку раскулачили и по миру пустили, с маминой — пересажали-перестреляли многих. Так что понять людей, которые сделали больно моим предкам, было тяжело. А вот на войне у меня, слава богу, никто не погиб. У меня прадед воевал и оба деда. А один дед до сих пор жив». Игорь Петренко тоже поделился соображениями о своем герое: «Я начинал готовиться совсем к другой картине, когда мне предложили этот сценарий. Знал только то, что он про войну. Сложилось ощущение, что хотят повторения образа лейтенанта Травкина из фильма „Звезда“, и потому я сразу же отказался. Но меня, к счастью, уговорили прочесть сценарий, и я передумал: очень тронул герой, тронул материал и то, как рассказывается о войне».

— Это не первый фильм, где рассказывается о войне без войны как таковой, — подхватил разговор режиссер Андрей Кавун. — Мы принципиально не показываем саму войну. В нашем фильме мы знаем, что будет завтра. Завтра наши герои пойдут на фронт. И скорее всего погибнут, как погиб весь предыдущий выпуск, так как в это время идут самые ожесточенные сражения, идет Сталинградская битва. А пока они — совсем юные мальчики, только что окончившие школу, — должны за 90 дней превратиться во фронтовых командиров.

— Петр Ефимович Тодоровский участвует в процессе съемок?

— Нет. Но мы встречались с ним до съемок, общались. У меня дома лежит сценарий с его карандашными правками, которые подчас более интересны, чем-то, что было в сценарии. Но, конечно, сценарий отличается от его мемуаров, потому что его записи не носили драматургического характера. Это были заметки на полях, цветные стеклышки, из которых складывалась мозаика. У него воспоминания об учебке перемежаются с военными, и от много нам, к сожалению, пришлось отказаться.

— А консультирует сериал кто? Не сам Петр Ефимович?

— Нет, у нас военный консультант Олег Седловский (до этого консультировал сериал «Красная капелла». — МКБ). Он не просто военный историк, он фанат этого дела, человек энциклопедических знаний. Знает все: начиная от петлиц на форме и заканчивая тем, какой шрифт должен быть на плакате «С Новым, 1943 годом!».

— Было что-то, что потрясло в воспоминаниях Тодоровского?

— Конечно, но это что-то на уровне мышечных ощущений, которые очень сложно передать… Например, перед атакой старшина пихает солдатикам кружку с самогоном. Люди бывалые не пьют, а молодые пьют и первые ловят пулю, потому что ты бахнул — и тебе море по колено, в тебе притупляется чувство страха. И там таких воспоминаний, того, чего мы никогда не знали, о чем не принято рассказывать, очень много.