Конечно, никто и никогда не питал наивных иллюзий. Даже самому восторженному зрителю и в голову не могло прийти, что любимец Франции Жерар Депардье — хороший мальчик, примерный семьянин и праведник. Однако существуют все-таки хоть какие-то рамки приличий. Так по крайней мере казалось…

Но необузданный Жерар разрушил и эти последние заблуждения на свой счет. Пару недель назад в прямом эфире ток-шоу его спросили: «Это правда, что вас называют чудовищем?» Секундная пауза — и дерзкий прямой ответ: «Возможно. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что не являюсь хорошим человеком. Я подло предал свою жену, дурно обращался с детьми. К тому я алкоголик, обжора и лжец».

Жерара Депардье считают национальным достоянием Франции. Он играл легендарных исторических личностей: Наполеона и Родена, Бальзака и Колумба — и не менее знаменитых литературных героев: Сирано де Бержерака и Жана Вальжана, графа Монте-Кристо и короля Лира.

Депардье — единственный, кто попадал в номинацию престижной премии «Сезар» французской киноакадемии четырнадцать раз.

Единственный, кто получает самые высокие гонорары. Единственный, чьи начинания в любой сфере бизнеса всегда удачны и приносят баснословные дивиденды: он вкладывает свои капиталы в нефть, рестораны, виноделие, театр, музыку и кинопродюсирование. За минутный рекламный ролик спагетти ему заплатили миллион евро.

Его скульптурное изваяние украшает мэрию Парижа. В 1996-м президент Франции с величайшими почестями вручил актеру орден Почетного легиона. Согласно ежегодному статистическому опросу, Депардье считается в народе самым любимым, самым лучшим, самым-самым. Но оказалось, положение полубога ни к чему его не обязывает. Жерар Депардье был и остается живым человеком со всеми своими слабостями, грехами, маленькими и большими «преступлениями» души…

Жители провинциального городка Шатору до сих пор с содроганием вспоминают выходки маленького Жерара. Он родился в многодетной семье бедного кровельщика и начал хулиганить, едва научившись ходить. Парнишка воровал в магазинах, разбивал уличные фонари, окна, машины, устраивал кровавые разборки с дворовыми бандами. В полицейском участке у Депардье была именная камера предварительного заключения. Родители не знали, как с ним справиться, и были несказанно счастливы, когда горе-сын сбежал из дома. Юный бродяга ночевал на вокзалах и хватался за любую работу, мыл туалеты в марсельском порту, служил уборщиком на каннском пляже и даже попал в тюрьму за участие в групповом изнасиловании. То, что парня не ждет ничего хорошего, понимали все, кроме его нового друга по имени Ксавье. С этим юношей из интеллигентной семьи Жерар познакомился в кафе, где подрабатывал официантом. Ксавье разглядел в тупом детине с дикими глазами задатки мощного драматического таланта и предложил отправиться вдвоем в Париж — поступать в театральную школу.

Жерар согласился. Далее сюжет развивался не слишком оригинально: Ксавье вступительные экзамены провалил, а Депардье, буквально накануне вызубривший наугад выбранный стишок Аполлинера, был принят с распростертыми объятиями. С того момента у шестнадцатилетнего провинциала началась совершенно новая жизнь. Каждое утро он просыпался в чистой постели студенческого общежития, облачался в накрахмаленную белую рубашку и, зачесав волосы на прямой пробор, отправлялся на занятия. Педагоги души в нем не чаяли — Жерар оказался старательным и одаренным учеником. К тому же на курсе ему приглянулась умная девушка Элизабет, которой так хотелось понравиться.

«Я вдруг открыл для себя совершенно новый мир — чистый, возвышенный, светлый, населенный чудесными положительными людьми, — вспоминал Депардье о том времени. — Мне отчаянно хотелось стать хорошим и правильным». И у него это получилось. По окончании драматических курсов молодой артист начал активно сниматься, в двадцать шесть лет превратился в суперзвезду — после выхода на экраны культовой ленты «М…звоны» (в российском прокате фильм получил более возвышенное название — «Вальсирующие»).

Жерара Депардье приглашали сниматься известнейшие режиссеры мира — Франсуа Трюффо, Бернардо Бертолуччи, Анджей Вайда. Его актерский диапазон уникален: в роли последнего идиота, примата Депардье так же убедителен, как и в образе интеллектуала, гения. «Я никогда не воспринимаю роль как выдумку. Играя убийцу, я мысленно совершаю преступление, — делился Жерар секретами мастерства с журналом Studio. — Меня привлекают характеры истерзанных, исковерканных жизнью людей. Не потому ли, что мне проще им соответствовать? С самого детства я на собственной шкуре испытал, что такое „больно“. Не раз оказывался на краю, зависал над бездной, умирал и возрождался вновь. Поэтому в мучительных переживаниях чувствую себя прирожденным профессионалом. Знаете, я вполне гожусь для роли Христа. Но сыграть его никогда не осмелюсь — слишком много скопилось в моей душе неотпущенных грехов…»

Скромная, полная достоинства, блестяще образованная, Элизабет потрясла воображение «неотесанного медведя», каким Жерар всегда себя ощущал. Казалось, она выведет его из тьмы, излечит сердце от тяжелых воспоминаний прошлого. Однако от разъедающей изнут-ри злобы на всех и вся, от призраков тюрьмы и укоров совести не так-то просто избавиться.

«Я не умею быть милым, сентиментальным, нежным и мягким. Просто не знаю, откуда берутся эти качества. С детства меня окружали злые люди, и я сам был злым, — привычно „исповедовался“ Депардье журналу Paris-Match. — Вытерпел немало, превратившись в непроницаемого и нечувствительного человека, кусок железки. Порой я задаю себе вопрос, а есть ли у меня вообще сердце. И было ли когда-нибудь?»

Впрочем, вряд ли такие сомнения беспокоили Жерара, когда он женился на прелестной Элизабет. Она родила мужу сына Гийома и дочку Жюли и хранила ему верность все восемнадцать лет брака. Какое-то время Депардье удавалось сдерживать свой бешеный темперамент, но идиллия длилась недолго. Впервые он изменил жене с ее самой близкой подругой. Все началось с того, что в 1986 году ему вдруг вздумалось начать карьеру поп-исполнителя. Элизабет написала мужу несколько незамысловатых стишков, нашла композитора, который переложил их на музыку, и познакомила Депардье со своей лучшей подругой, известной певицей Барбарой. Та была просто очарована «талантом» Жерара и сразу же предложила ему выступить дуэтом в музыкальном спектакле «Лили-Пассьон» на сцене парижского концертного зала «Зенит». Между ними завязался страстный роман. Жерар приносил домой назойливый аромат жасминовых духов любовницы и запах ее сигарет с марихуаной. А Элизабет делала вид, что ни о чем не догадывается, — у нее на руках было двое детей, находившихся в опасном переходном возрасте. Если бы она затеяла ссору и довела дело до развода, это нанесло бы подросткам тяжелейшую травму. И она терпела.

Барбара стала первой в череде регулярных измен Депардье.

О смене любовниц мужа Элизабет узнавала по новым духам, ароматы которых, как облако, витали вокруг него. Снимаясь в фильме «Последнее метро» с Катрин Денев, Жерар пах ее «Митцуко». Играя в «Барокко» с Изабель Аджани — ее любимыми «Шанель № 19». Из Америки, где его партнершей по картине «Богус» была Вупи Голдберг, Депардье привез тяжелый дух кубинских сигар, которые курила актриса, и аромат ее парфюма «Пятая авеню». Своих роскошных и знаменитых любовниц Депардье безжалостно выпроваживал вон, когда они ему надоедали. Среди них, пожалуй, одна лишь Шарон Стоун сумела оказать достойный отпор, восприняв французского любовника с циничным юмором. «Это великолепная игрушка, если умело ей пользоваться. Почему бы не переспать с ним разок ради собственного удовольствия? — откровенничала она с таблоидом Max. — Тяжеловесная деревенщина с трогательными глазами брошенного щенка, неуклюжий и умный мужлан — это так сексуально! Жерар совершенно ненадежный партнер. Сегодня он с вами, завтра — на краю земли. Это человек-молния, вспыхнет ярко, а ты успей увернуться, чтобы не прожгло насквозь».

Бедняжка-жена запрещала себе впадать в истерику. Она растила детей и потихоньку сходила с ума. Пристрастилась к выпивке и курению крепчайших сигарет «Житан» без фильтра. На нервной почве у Элизабет все время дрожали руки, из-за этого она попала в серьезную автокатастрофу и чуть не погибла. Но однажды ее ангельскому терпению все же пришел конец. В 1992 году Элизабет случайно узнала, что на стороне у Жерара давно имелись гражданская жена — темнокожая манекенщица Карин Силла — и пятилетняя дочь Роксана. И мадам Депардье подала на развод.

«Я была больна Жераром. Эта болезнь закончилась, но я осталась калекой на всю жизнь, — признавалась Элизабет в одном из своих интервью. — У моего мужа есть странный дар: психически уродовать тех, кто его любит».

В прошлом году на прилавках парижских книжных магазинов появились мемуары Гийома Депардье, в одночасье ставшие самым скандальным бестселлером месяца. Сын рассказал об отце беспощадную правду — о его изменах, лжи, предательстве: «Он напоминает мне зыбкий песок, утекающий между пальцев. Оторванный осенний листок, дрожащий на грязном асфальте. Дым из трубы. Его никогда не было рядом, когда я рос. А в те редкие мгновения, когда отец все же оказывался поблизости, я всегда знал — он будет мне лгать. Мы одной крови, но он мне чужой. Дикий, непонятный, страшный монстр. Душевный урод. За его любезной полуулыбкой мне чудятся клыки ощерившегося зверя».

Депардье на сына не обиделся. «Он рассказал обо мне то, в чем я сам признался бы лишь на склоне лет. Знаю, что для Гийома эта книжка стала чем-то вроде терапии. Уж слишком тяжело ему было носить в себе боль, которую я причинял ему долгие годы, будучи плохим отцом. Если публичное унижение меня хоть как-то облегчит его страдания, я согласен терпеть. Возможно, так я смогу испросить у него свое запоздалое прощение… Я всегда дарил детям дорогие подарки, будто покупая их терпение, будто затыкая им рты и уши: не ждите меня, не надейтесь на меня, не рассчитывайте на меня! Я всегда был где-то, но не дома. На хорошие дела у меня никогда не хватало времени».

Гийом вспоминает, что как-то раз стал невольным свидетелем родительской ссоры — отец кричал на мать, стуча кулаком об стену. От этих ударов в обоях образовалась вмятина. Она до сих пор находится там, в комнате матери, в бывшем семейном особняке: «Отец везде, всегда и всем оставляет на память пробоины».

Много позже, на премьере какого-то отцовского фильма, Гийом с ужасом заметил, как Жерар, играя сцену семейной ссоры, долбит кулаком стену, выясняя отношения с партнершей: «Меня потряс его жест! Все выглядело так, как много лет назад, в спальне родителей. Игра и реальная жизнь перемешались в его сознании настолько, что в кино он стал вести себя, как в жизни, а в жизни так, как в кино».

Десять лет тому назад Депардье купил виноградники в провинции Тинэ и серьезно занялся виноделием. За кратчайшие сроки ему удалось освоить новую для себя профессию. Вскоре на пресыщенном винном рынке Франции появились фирменные бутылочки «Шато де Тинэ» и «Сирано де Бержерак». Вино сразу же стало популярным, хотя брошенные Жераром любовницы старательно делали ему антирекламу. «Сирано» — невероятная гадость, — обмолвилась на светском рауте актриса Джейн Биркин, с которой он снимался в триллере «Семь смертей по рецепту». — В каждом глотке узнаю его создателя: горькое, агрессивное, оставляющее неприятное послевкусие".

Сам Жерар свое вино не пьет, предпочитая водку и текилу. «Да, я самый настоящий пья-ница, — открыто говорит он, — у меня болит печень, дрожат руки, меня часто рвет, но отказываться от любимой выпивки не собираюсь. Она дарит мне забвение — и ради волшебного чувства кратковременной нирваны я готов стерпеть что угодно».

В состоянии «нирваны» Жерар не раз оказывался на краю гибели. Он то и дело попадал в аварии, кружа в сильном подпитии по Парижу на мотоцикле. Последняя авария произошла 28 июня 2004 года у входа в метро Трокадеро — Депардье получил множество увечий и до сих пор хромает. В 2000 году у него случился инфаркт, и врачи категоричес-ки запретили ему пить и порекомендовали сесть на диету. Однако стоило Жерару вернуться с того света, как он с легкостью нарушил все медицинские предписания.

Обжорство — еще одна страсть Депардье. За ужином в ресторане он обычно заказывает сразу три блюда. Обожает есть по ночам, особенно кукурузные лепешки с арахисовым маслом. Он готовит их по рецепту своего старого друга Джона Траволты, тоже большого чревоугодника.

«Свинья, лоснящийся боров!» — отчаянно обзывала Жерара актриса Кароль Буке, с которой он прожил несколько лет. Она пыталась бороться с обжорой радикальным способом — повесила на холодильник амбарный замок. Но это не помогло. Жерар, как прирожденная дворняга, прятал пищу по всей квартире, и когда Кароль засыпала, отправлялся на ее поиски. Стоит ли удивляться, что сейчас мегазвезда мирового кино весит сто тридцать килограммов?

Сегодня он живет один в просторной квартире на авеню Георга Пятого. Одни говорят, что видели его в компании женственного молодого человека где-то на задворках Парижа, другие — что он обнимался с юной мулаткой в кафе «Де ля Флор». О нем ходят самые невероятные слухи, которые он никогда не опровергает: «Все плохое, что говорят обо мне, увы, в конечном счете оказывается правдой», — то ли иронично, то ли серьезно говорит Депардье. Не мечтает ли он о новой любви? «Сегодня мне все осточертело, я больше не хочу ни с кем спать, никого любить, никому верить. Кругом одни потаскушки, жаждущие больших денег от рентабельного любовника. Мне все надоело».

Депардье неоднократно заявлял, что собирается навсегда покинуть кино. Но слово свое не сдержал. Вместе с Фанни Ардан он играет в театре «Мадлен» в эротической комедии «Зверь джунглей». По окончании контракта он намерен взять долгую паузу, уехать в Скандинавию, затеряться в чужих краях.

Этот неистовый грешник, пресыщенный славой, деньгами и любовными утехами, не так давно признался своим вечным поверенным — журналистам: «Я часто мечтаю сменить имя, внешность, превратиться в другого человека. Мне хочется все придумать для себя заново: прошлое, настоящее, будущее. Мне кажется, вся моя жизнь была фильмом, в котором Всевышний принудил меня играть помимо моей воли. А я не согласен с его трактовкой главного героя, со сценарием и концовкой.

Как бы сложилась моя жизнь, не стань я жалким паяцем? Возможно, я выбрал бы профессию художника и наверняка рисовал так же, как мой любимый Фрэнсис Бэкон. Его картины невероятно точно фиксируют парадоксальное, зыбкое состояние человеческой души. Своим портретом я считаю одно из его полотен — там изображен мужчина с растекающейся головой, человек, границы которого размыты. Он не хороший, не плохой, не черный, не белый — палитра из самых разнообразных красок. Неуловимый, необъяснимый, непостижимый — такой же, как и я".