Несмотря на то, что Даша начала сниматься в младенческом возрасте, она пока еще не имеет своей «звездной» роли, своей «Бригады» или «Бумера». Однако девушка все равно не жалеет, что когда-то отказалась от поступления в МГИМО и продолжила семейную династию. Она и сейчас отнюдь не рядовая актриса, а скоро станет еще и дипломированным продюсером. По крайней мере, все переговоры относительно своего рабочего графика и гонорара она ведет самостоятельно. И это в 21 год. Согласитесь, редкий случай в киношном бизнесе.

НЕСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Дарья Мороз, актриса.

Родилась 1 сентября 1983 года в Москве в семье режиссера Юрия Мороза и актрисы Марины Левтовой. Играет во МХТе им. Чехова и в «Табакерке». Снималась в фильмах: «Черный квадрат» (1992), «Фортуна» (2000), «Каменская−2» (2002), «Женщины в игре без правил» (2003) и др.

— Даша, считается, что настоящим режиссером, а уж тем более продюсером, нельзя стать в двадцать лет. Ты чувствуешь в себе силы освоить эту профессию?

— Конечно, в представлении многих продюсер — это уже довольно зрелый человек. И в этом есть большая доля истины. Ведь эта профессия предполагает уверенность в себе, в своих взглядах, оценках и решениях, а это значит, ты должен быть достаточно умен и эрудирован. Потом: надо иметь определенную хватку и быть авторитетным для обширного круга людей, чтобы тебя уважали и тебе доверяли. Понятно, что мне до всего до этого надо пройти немалый путь.

— Полагаешь, тебя воспринимают всерьез, когда ты выдвигаешь какие-то условия?

— Ну, ясно, что многие ко мне относятся как к девочке. И тут не стоит обижаться, потому что так оно и есть. Но мне в кайф вести деловые переговоры, мне это интересно, и мне нравится самой «рулить» своей судьбой.

— И на тебя не давят киношные монстры?

— Во-первых, это их прямая задача — добиться того, чтобы артист получил как можно меньше денег. А во-вторых, я не капризна, точно знаю, сколько стоит мой рабочий день, и не требую для себя каких-то элитарных условий. Короче, не задираюсь.

— Ну хоть с папой-то советуешься?

— Не без этого. Просто иногда бывают проекты, скажем так, сомнительные, и вот думаешь: если они мне заплатят несколько больше, чем я стою, то, пожалуй, соглашусь. Вот в такой ситуации без папы мне не обойтись. Хотя деньги для меня — не главное. Все равно важнее сама роль и твоя репутация как актрисы. В некоторых проектах, например, с удовольствием участвуешь и за чисто символический гонорар. Сегодня я работаю на имя, и это для меня первостепенно.

— Тебе повезло, что первая главная роль случилась у тебя в фильме «Фортуна» великого Данелии. Слышала, что потом, на счастье, он подарил тебе свою рубашку. Что это была за история?

— Просто на съемках Георгию Николаевичу все никак не нравился один из вариантов моего костюма, и в конце концов он отдал мне свою рубашку — коричневую, утепленную, «Ив Сен-Лоран». После съемок я упросила его оставить эту рубашку мне на память и до сих пор иногда в ней хожу дома. Между прочим, тот фильм для меня был этапным, именно после него я раздумала становиться дипломатом и поступила в Школу-студию МХАТ.

— Что сейчас играешь в театре?

— Во МХАТе — «Ю», «Амадей» и «Тартюф».

В «Табакерке» — «Песочный человек» и «Болеро».

— А в кино что новенького?

— Скоро покажут сериал «Прощальное эхо», а затем на большой экран выйдет художественный фильм «Одни, без ангелов».

— У тебя уже довольно обширный список наград. Для тебя важны регалии?

— Безусловно, это же признание твоих заслуг. У меня есть два приза от вашего «Московского комсомольца». «Кинотавр» меня также оценил, Владикавказский кинофестиваль дважды…

— А какую-нибудь телевизионную программу тебя еще не приглашали вести?

— Недавно я была на кастинге на Первом канале, пробовалась на роль ведущей одной детской просветительской передачи. О результате пока не могу сказать. А вот если бы мне предложили вести ток-шоу, я бы скорее всего сразу отказалась. Не во всех программах сегодняшнего телевидения я вижу себя в роли ведущей.

— Твои родители познакомились на съемках, а в твоей жизни были служебные романы?

— Да, и думаю, что в актерском коллективе, как и в любом другом, почти всегда случаются служебные романы. Ведь когда работаешь вместе, ты видишь человека с разных сторон, можешь судить о его характере, вкусах и о том, насколько он талантлив.

— Твой мужчина обязательно должен быть талантлив?

— Я — идеалистка, он должен быть лучше всех.

— Насколько тяжело ты переживаешь разрыв с любимым?

— Для меня это всегда тяжко, даже если сама уже готова разойтись. По натуре я не ветреница и в отношения врастаю корнями. Поэтому рвется обычно по живому.

— Что для тебя важнее — личная жизнь или работа?

— Временами одно, временами другое. Когда влюбляюсь, обычно я немного притормаживаю. Случается и наоборот: когда со всей своей положительной энергией с головой уходишь в репетиционный и съемочный процесс. А так как пока я — человек не семейный, то могу позволить себе подобную роскошь. Вот сейчас у меня как раз такой период.

— У тебя есть молодой человек?

— Да, но вопросы личной жизни я в прессе не обсуждаю. Уверена, это лишнее. Когда люди много рассказывают о своем романе в газетах и журналах, в этом есть большая доля показухи. Знаешь, по этому поводу хорошо говорит мой папа: «Настоящая любовь — она тихая».

— Поэтому журналистов к себе домой не пускаешь?

— Имею право, это ведь мой мир.

— И чем ты занимаешься, когда закрываешь перед носом журналиста дверь?

— Как это ни банально прозвучит, но я люблю вечером сесть под телек с книжкой или вязанием, положить рядом собаку и тупо переключать каналы. Меня это расслабляет.

— Как еще развлекаешься?

— В кино хожу с друзьями, могу тусить в клубах дня два-три — такие вещи дают выход лишней энергии. Но нечасто устраиваю себе подобные загулы, я от них устаю очень.

— Мне почему-то кажется, что по сути ты — одиночка…

— Наверное. Я не компанейская, большие компании не люблю, предпочитаю камерное общение, когда человек лучше раскрывается.

— И кого же ты подпускаешь к себе близко?

— Этих людей не так много. Из ближайших, еще школьных друзей: Ваня Казанский и Ольга Худякова, кстати, внучка Гайдая.

— Несколько лет назад ты сказала, что у тебя не может быть подруги-ровесницы, потому что вам всегда будет что делить. Сейчас тоже так думаешь?

— Нет, я же подросла с тех пор. И уже осознала, что если ты востребован в профессии и помимо нее ведешь активный образ жизни, то чего-то с кем-то делить тебе не имеет смысла. Все равно твое от тебя не уйдет. И я очень рада, что чувство профессиональной зависти меня покинуло. Точнее, я его перешагнула. И в настоящий момент эта тема для меня уже не актуальна. Сейчас замечательно дружу и с Сашкой Урсуляк, и с Настей Скорик, и с Катькой Соломатиной, и с Катей Гордон, которая, правда, не актриса, но учится на режиссера.

— Скажи, а у тебя есть какие-нибудь скрытые пороки?

— Люблю вкусно поесть. Как думаешь, это порок? Для артистки, по-моему, страшный.

— Заработанные деньги тратишь легко?

— Тут меня кидает из крайности в крайность: могу потратить большую сумму, а потом вдруг начинаю экономить. Очень люблю, конечно, тратить деньги на шмотки. Такой приятный процесс: ходишь, выбираешь, меришь…

— А спортивные залы ты посещаешь?

— Да, и походы туда отнимают у меня кучу времени. Не очень я это дело люблю. Чаще всего хожу через не могу, просто потому что надо. И особенно мне не нравится, что там нужно переодеваться вместе со всеми, после занятий идти в совместный душ… Очень уж некомфортно себя чувствую. Хорошо еще, спортивный клуб, куда я хожу, находится недалеко от моего дома, поэтому частенько, отзанимавшись, просто быстренько прыгаю в машину и уже в собственной квартире прохожу все необходимые процедуры. А вот посещение салонов красоты мне, честно говоря, в кайф. Обожаю делать массаж лица, маникюр, педикюр.

— Читала, что ты не любишь готовить…

— Да, для себя одной готовить, по-моему, даже как-то глупо. Так что в основном готовлю для своей собаки. У меня маленький беленький карликовый пудель по имени Мячик.

— Капризный песик?

— Нет, но гурман. Обожает креветки, творог и перепелиные яйца. Эти продукты я покупаю специально для него.

— А есть какие-нибудь домашние дела, которые доставляют тебе удовольствие?

— Мне нравится разбирать какие-нибудь старые завалы, выкидывать ненужные вещи.

— Давно уже живешь одна?

— Года три.

— Твой отец, знаю, сейчас снова женат…

— Да, и живет у своей жены — Виктории Исаковой, актрисы театра им. Пушкина. Их дом буквально в десяти минутах ходьбы от моего, так что видимся довольно часто.

— Наверняка поначалу эту женщину ты восприняла в штыки. Папу сильно ревновала?

— Мне кажется, это нормальная реакция. Если бы было по-другому, это выглядело бы по меньшей мере странно. И потом, дочери, особенно в детстве, всегда немного ревнуют своих отцов даже к собственным матерям. Я тоже через это прошла.

— А как Виктория к тебе отнеслась?

— Очень деликатно. Она же умный человек и понимала всю сложность ситуации. Но со временем все разрешилось.

— Кстати, ведь не только дочери ревнуют своих отцов, отцы тоже ревнуют своих дочерей к их кавалерам. Не сталкивалась с подобным?

— Это не ревность, а скорее страх за своего ребенка. Конечно, мой папа за меня в этом смысле переживает, хочет, чтобы у меня было все самое лучшее — принц на белом коне и все такое. Но при этом он не просит, чтобы я знакомила его со своими молодыми людьми, справедливо считая, что, если будет что-то серьезное, он и так обо всем узнает. На самом деле мы с ним друзья, у нас предельно откровенные отношения, и я даже частенько советуюсь с ним по каким-то личным вопросам.

— То есть ты — тот счастливый человек, который совершенно не знаком с конфликтом отцов и детей?

— Нет, почему? В подростковом возрасте, как и у всех, у нас были разногласия. Они и сейчас возникают, но все проходит как-то без обострений. Во всяком случае, крупных ссор у меня с ними никогда не было. Для этого у меня слишком хорошие родители.

— Самую страшную потерю — гибель мамы — ты уже пережила пять лет назад. Понятно, что такое горе заставляет мгновенно повзрослеть. Каким вещам пришлось учиться в кратчайшие сроки?

— Как это ни странно, общению с папой. Я буквально заново знакомилась с собственным отцом. Когда мы стали жить вдвоем, это уже был совсем другой способ взаимодействия между нами. Сначала, откровенно говоря, нам пришлось тяжело. Но мы это прошли.

— После этой трагедии ты стала бережнее относиться к себе? Боишься каких-то рискованных авантюр и экстремальных видов спорта?

— Опасаюсь быстро ездить на машине, особенно когда не я за рулем. Потом, в институте я отказывалась от уроков фехтования, переживая за свои глаза, — ведь одно неверное движение могло иметь необратимые последствия.

— Вы с мамой очень похожи внешне. А по характеру?

— Папа, по крайней мере, утверждает, что очень похожи.

— А какие черты, на твой взгляд, ты переняла у мамы?

— Ироническое и легкое отношение к жизни.

— В одном из своих интервью ты сказала, что в детстве сверстники не принимали тебя в свою компанию и ты всегда общалась с людьми старше себя. Как полагаешь, отчего так происходило?

— Я сейчас уже не слишком отчетливо помню тот период… Но у меня же было не совсем обычное детство, я действительно постоянно моталась везде с родителями, слушала взрослые разговоры, и мне это было гораздо интереснее, чем, например, игры с одноклассниками. У меня была очень веселая, насыщенная жизнь помимо школы, поэтому и ребята ко мне относились соответственно. И еще, к слову: одноклассники ведь никогда не были моими ровесниками — я всегда училась с ребятами, которые были старше меня на год или два. Потому что, во-первых, очень рано пошла в школу. А во-вторых, перескакивала через классы в связи с изменением школьной системы. И в итоге я уже в 15 лет окончила среднюю школу, чем была очень довольна, а в 16 уже училась в институте. Так что времени зря не теряла.

— Однако в детстве ты тоже успела много чем позаниматься: и художественной гимнастикой, и фигурным катанием, и живописью, и даже карате… Если сегодня тебя встретят в темном переулке, сможешь дать отпор?

— Боюсь, что уже нет — для этого надо быть профессионалом. А то, что я посещала множество кружков и секций, думаю, шло мне только на пользу — это ведь развивает.

— Кукол до сих пор делаешь?

— Стараюсь, но в данный момент на это практически не остается времени. Но у меня уже и так довольно обширная коллекция, для которой я даже купила специальную стеклянную витрину с подсветкой.

— А из чего ты их делаешь?

— Из художественного пластика. Он похож на пластилин, только более твердый.

— Выходит, ты еще и художник…

— Да нет, артистка я. (Улыбается.)