Воронежский парень Миша Гребенщиков любит шокировать. Если клип, то провокация, если поступок, то, по крайней мере, удивление окружающих, если работа на ТВ, то в самом разнузданном духе. Передача «12 злобных зрителей», куда его позвали ведущим, стала весьма эффектным фрик-шоу, и роль Миши там главная. Но все, кто знаком с г-ном Гребенщиковым, утверждают, что в жизни Миша мухи не обидит и в беде не бросит. А побывав в гостях у героя,

«МК-Бульвар» наблюдал такую семейную идиллию, что оставалось только умиляться.

— Миша, при каких обстоятельствах произошло ваше знакомство с Катей?

— В Воронеже я танцевал в группе, и на одном из концертов мы познакомились с коллективом, где танцевала Катя. Их там было три девчонки, и сначала мне понравилась вовсе даже не она. Потом нас как-то пригласила к себе в гости общая знакомая. Собралась большая компания, и, когда все начали ложиться спать, я почему-то лег около батареи на полу. Смотрю, подходит ко мне Катя и говорит, что есть свободное место на диване в комнате. В общем, заснули мы вместе, и в эту ночь произошел наш первый поцелуй в ухо. В смысле, я Катю поцеловал. Потом, когда я вел дискотеки в городе, часто приглашал ее туда. Постепенно мы как-то сближались…

— И однажды…

— Однажды ее мама уехала на дачу, а Катя пригласила меня к себе в гости и приготовила суп из куриного бульона с сосиской. С этого у нас все и началось. Причем мне все время казалось, что сейчас, наверное, как всегда, этот роман закончится. Серьезно я к нему не относился. Но на удивление «засосало», и 18 марта было 6 лет, как она меня подобрала у батареи. С того времени Катя преуспела в своих кулинарных способностях…

К.: — А вот Миша в своих никак не продвинулся, даже до яичницы не дорос.

— И теперь у вас собственное жилье в Москве, так что возле батареи спать никому не приходится.

— Да, мы здесь живем уже больше двух лет, практически 24 часа в сутки вместе, но, как оказалось, нас это не напрягает. Иногда, конечно, и ссоримся, и посуду бьем. Даже телевизор как-то был разбит. Но в основном все-таки живем в мире и любви, иначе так долго не протянули бы. Сейчас уже конкретно ведем с Катей переговоры по поводу размножения, придумываем имя. Вчера даже «делили шкуру неубитого медведя». Катя говорила, что хочет отдать ребенка в танцы, а я говорил, что, если родится мальчик, сначала ему нужно будет заняться боксом. И вообще мальчика я предлагаю назвать Урий.

К.: — Я не согласна.

— А что — прикольное имя.

— А вы назовите его Борисом.

— Ну да, в принципе можно. Тоже идея.

— Ты, кстати, с тезкой своим ни разу не общался?

— Нет. Я думаю, он знает о моем существовании, но вот насколько я ему интересен… Помню, году в 1983-м, я еще маленький был, отец принес какой-то журнал, повесил его на стену: «Вот, смотри, артист есть, Гребенщиков». А мне-то всегда казалось, что у меня фамилия какая-то дебильная. Тогда я по молодости лет еще не знал, что Борис Борисыч такой серьезный человек. Сейчас могу сказать, что многое из его творчества мне реально нравится.

— Если уж заговорили о потомстве. Вы ведь еще на «Последнем герое» всех удивили. Когда Катя к тебе приехала, ты собирался зачать ребенка прямо на острове.

— Организаторы нам не дали. Мы же там только минуту повидались — и все. Причем Катя вечером улетела, а меня в тот же день выгнали. То есть только она уехала из гостиницы, как я туда приехал.

— Катя всегда поддерживает твои идеи?

— Нет, мне как раз нравится, что в Кате присутствует здравый смысл. Со мной же постоянно какие-нибудь казусы происходят, а Катя всегда подставит плечо, подскажет, что плохо, что хорошо, если я буду в невменяемом состоянии. Вчера, вот, например, мы с нею ходили на день рождения друга, а сегодня утром она мне рассказывала, что я в конце праздника стоял, как дурак, в клубе и чего-то там орал.

— То есть критика — это больше по Катиной части?

К.: — Нет, критика у нас больше с мужской стороны — Миша может придраться ко всему. Он же повзрослее меня, вот все время жизни и учит.

— Зато я доверяю Катиному вкусу. Всегда ее спрашиваю, как я одет, как причесан. Она же закончила школу визажистов, должна всегда уметь меня «реанимировать». Последние года три меня только Катя одевает. Я уже и в магазин не хожу, она сама чего-нибудь приносит. И на 90% всегда попадает.

К.: — В общем, Миша привык уже, что жизнь у него красивая. И одежду ему покупают, и завтрак в постель подают.

— Зато я думаю всегда. Бывает, сижу спокойно, она подходит, начинает меня грузить, а я отвечаю: «Не мешай, это только тебе кажется, что я ничего не делаю. Не видишь, я думаю».

— Результаты раздумий в принципе даже видны. Вот эта кровать на втором этаже явно была придумана Мишей.

— Да. Изначально мы вообще поехали в магазин за краской и случайно обнаружили такую кровать. Увидели, сразу решили — берем. Это у меня, наверное, с детства еще осталось: мне все время хотелось какой-нибудь шалаш на дереве.

К.: — У нас там теперь еще ловец снов в углу есть, и спится вообще замечательно.

— Я сюда, наверх, хочу еще телевизор повесить, стереосистему, и будет такой «мини-домчик». Правда, когда здесь происходят «сексуальные войны», можно и головой о потолок биться. Или ночью в туалет спускаться — тоже не очень удобно.

— Миш, скажи, а как ты себя ощущал, когда на тебя неожиданно свалилась вся эта бешеная популярность? Побыл четыре месяца на «Фабрике звезд», вышел — и вдруг все тебя знают?

— Ну я еще до «Фабрики» стремился к этому. Наш воронежский коллектив, в котором я работал уже в 1991-м году, выступал на разогреве у «Сектора Газа», потом в 2000-м с нами заключили контракт Величковский с Силиверстовым, мы даже на «Песне года» выступали. Потом четыре с половиной года я работал на радио в Воронеже, был арт-директором ночного клуба. Так что подсознательно я себя всегда настраивал на популярность. С другой стороны, только выйдя из «звездного» дома, я понял, что жизнь переменилась бесповоротно. И когда начался этот процесс узнаваемости, я, честно сказать, целый год жил в очень серьезном стрессе. Ходил быстрым шагом, не встречался взглядами с людьми. Было какое-то волнение: а как я сейчас выйду на улицу, как пойду в магазин? Потом это внутреннее беспокойство исчезло, и сейчас все абсолютно нормально. Даже на метро езжу.

— На метро?

— А что? Если на улице пробки, а мне надо успеть в три места?! Захожу в последний вагон, поворачиваюсь лицом к стене — и чувствую себя абсолютно спокойно. Но, конечно, если в метро тебя кто-нибудь обнаружит — это попадалово. Особенно, если какая-нибудь маленькая девочка начнет орать: «Давай сфотографируемся на телефон». Полная засада. Весь вагон в метро на тебя сразу оборачивается.

— То есть твои актуальные достижения — это итог закономерного процесса? Или все-таки удачный случай?

— На самом деле это всегда было моей мечтой. Мне очень хотелось когда-нибудь въехать во двор на лимузине. Недавно я был в Туле у армейского друга, он показал мою фотографию 1995 года, которую я ему подписал: «Леха, увидишь меня по ящику». Я когда это прочитал, был очень удивлен. То есть подсознательно я всегда себя к этому готовил. А тут такой случай. Прихожу домой вечером, включаю телевизор, там говорят: «Академика Королева, 12, пришлите свое видео, мы ищем таланты». Я вообще никогда в эту штуку не верил, но у меня была видеокассета, трехминутный любительский видеоклип, который мне смонтировал один знакомый. Отправил. И через две недели мне перезвонили из продюсерского центра Матвиенко. Конечно, даже находясь в «звездном» доме, я не осознавал, в какую историю попал. Только, может быть, сейчас до меня это все доходит. Я поначалу вообще думал, что там все вокалисты блатные из Гнесинки. И решил, что ничего — побуду там две недельки, рожу мою по ящику покажут, в любом случае польза будет.

— Что говорят родители по поводу твоей популярности?

К.: — У Миши родители — самые большие его фанаты, я могу точно сказать. Особенно папа.

— Хотя поначалу, когда я еще работал диджеем в Воронеже, он очень подозрительно к этому относился.

— А чем занимаются твои родные?

— Родители уже на пенсии. Отец мой всю жизнь чинил космические корабли. На Байконур ездил, чего-то там припаивал, испытывал электроприборы. Мама — инженер, математик. Они вместе с отцом работали на Воронежском механическом заводе. Еще у меня есть родная сестра, актриса, играет в воронежском театре. Мама всегда была в курсе, чем мы с сестрой занимаемся. Постоянно помогала нам шить костюмы для выступлений. А отец плохо понимал, что это за работа у меня такая — диджей. Приходишь утром, спишь до пяти, а вечером опять уходишь. Мама рассказывала, что у него был большой стресс, когда он увидел меня по телевизору на «Фабрике». Он сидел, плакал, не понимал: как его сын, который 26 лет прожил рядом с ним, такое отчебучивает? Не ожидал, что я могу в таком диапазоне работать. Теперь часто звонит: «Миша! Видел тебя по телевизору: чего ж ты чуб-то набок не повернешь?» И плакаты мои в рамки позасовывал дома. Гордится, дальше некуда. Мне приятно, что он рад.

— На экране ты, как правило, человек со странностями. Не чувствуешь неприязнь и непонимание окружающих?

— Недавно на MTV проводили какие-то социологические опросы, и мне режиссер говорит: «Слушай, будем сейчас новые ролики делать с тобой». Я говорю: «Зачем?» Он: «Будем тебя приближать к народу. А то из-за твоих приключений на острове все только и думают, что ты там водки выпил и ни с кем не поделился. Мы-то знаем, что ты нормальный». Честно говоря, мне даже было удивительно, когда начали так говорить. Почему я должен всем доказывать, что по условиям «Последнего героя» ты мог за свои деньги купить себе что хочешь и съесть? А 50 г водки делить вообще не прикольно. Другие говорят: «А что ж ты там сундуки от людей прятал на острове? Воровал чего-то?» Да ничего я там не прятал. Чего там своровать-то можно? Я нашел сундук на острове, зарыл его в нескольких шагах от дома и складывал туда всякие ракушки, бамбук, письма, которые нам присылали. То есть все то, что было для меня как сувенир. Сухой костюм там хранил, потому что не хотел, чтобы моя одежда лежала в общем сундуке с прокладками и скорпионами. Каждый мог так сделать, но сделал только я, и людей «задушила жаба». И как мне это всем объяснить?

— Ты строишь планы на будущее? Сейчас, конечно, у тебя есть стабильный доход — работа на телевидении, к тому же гастроли, пластинки. А потом?

— Я думаю на эту тему. Хотелось бы иметь какой-то свой бизнес. Свиноферму какую-нибудь. Вот Катя у меня грибник, и я ей все предлагаю: «Давай грибы дома выращивать и продавать». В общем, надо организовать что-нибудь, чтобы завтра, если меня вдруг уволят с телевидения и никто не будет покупать мои диски, жизнь не пошла бы крахом. Главное, чтобы работа была любимая и чтобы оплачивалась более-менее достойно. А вообще, хотелось бы успокоиться. Пока я еще нахожусь в той стадии, когда нужно что-то кому-то доказывать. А в будущем хотелось бы дом где-нибудь в Подмосковье — и жить на природе. Короче говоря, стремлюсь к тишине, спокойствию и стабильности.