Несколько лет назад она «взорвала» своими нестандартными и даже провокационными спектаклями театральную общественность, поделив ее на ярых своих сторонников и не менее ярых противников. Равнодушных не было. Правда, режиссер такая профессия, что только мэтров узнают в лицо. «Девушка, вы кто такая и к кому идете?» — кричат ей театральные бабушки-вахтерши. И это обстоятельство ее только радует. Вот когда будут улыбаться издалека: «Здравствуйте, Нина Владимировна, проходите, пожалуйста!» — тогда уже будет повод задуматься о пенсии. Так думает сама г-жа Чусова и надеется, что это время наступит нескоро.

НЕСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Чусова Нина Владимировна, актриса, режиссер. Родилась 18 апреля 1972 года в Воронеже.

В этом же городе окончила государственный институт искусств, после чего уехала в Самару, где играла в местном драматическом театре. Спустя несколько лет переехала в Москву учиться на режиссера в ГИТИСе. Ее первые громкие постановки — «Герой», «Шинель» в Молодежном театре. Сейчас ее спектакли «Мамапапасынсобака», «Гроза» идут в «Современнике», «Вий», «Сон в шалую ночь» — в Театре им. Пушкина, «Тартюф» — в МХТ.

— Сегодня в театральной режиссуре критики выделяют двух бунтарей: вас и Кирилла Серебренникова. У вас шумные, иногда полные парадоксов спектакли. Есть подозрение, что вы преследуете одну цель — достичь быстрого эффекта, поразить, запомниться.

— Такие прагматичные мысли у меня действительно возникали, но только в институте. У нас был такой активный интернациональный курс, где каждый имел планов громадье, стремился кардинально отличаться от других, удивить Москву. На практику мы летали в Бельгию, во Францию, в Германию, в общем, видели разные театральные школы и были открыты всевозможным новым технологиям. Конечно, пытались сломать все стереотипы и нарушить любые запреты. Так, как-то раз, подчиняясь художественному замыслу, украли строительные леса у соседнего с вузом здания, за что были сурово наказаны. И вот это мироощущение, стремление к яркости, зрелищности у меня осталось до сих пор.

— В стремлении к яркости своих артистов вы явно не щадите. Иногда беспощадно подвешиваете их куда-то под потолок…

— Да, я испытываю чувство радости, когда заставляю Чулпан Хаматову или кого-нибудь еще карабкаться наверх по тонкой веревочке.

— Профессию режиссера редко причисляют к женским. Артистов все-таки нужно «построить», заставить себя слушать. Как вам это удалось?

— Громко орала матом, кидалась стульями и телефонами. Спустя время пришла к выводу, что это неправильно. Сейчас я веду уже более тонкие психологические игры.

— Артисты вас любят?

— Когда как. С кем-то, правда, быстро находишь общий язык и возникает взаимная любовь, а кто-то не понимает твоего видения, не верит и уходит. Все бывает. Дело в том, что от меня, как правило, ждут чуда, причем немедленного. И если оно не является сразу, далеко не все готовы потерпеть. Я никогда не обижаюсь на тех, кто откалывается, и мы расстаемся по-хорошему.

— Помню, как в прошлом году во всех новостях проходил сюжет, как к вам на «Грозу» в «Современник» приезжал Путин. Что вам лично сказал президент и какое произвел впечатление?

— Он сказал мне, что я продолжатель русского театра, потом пригласил нас всех к себе в ложу, пожал руки, мы выпили шампанского, было очень лестно. А что касается впечатлений, то не было времени его особо рассматривать, мы были в такой радостной эйфории от удачной премьеры, так что и Путин нами был воспринят положительно. И охрана у него хорошая. Обычно ведь с этими людьми идет война, потому как они везде: и за кулисами, и на сцене, и в зале шмыгают. А «путинские» были интеллигентными, что удивительно. Вот им сказали: мол, не стойте под фонарями, и они слушались.

— Хорошо, про работу многое понятно, предлагаю перейти к личной жизни…

— До определенного возраста все, что касается личной жизни, для меня имело второстепенное значение. Лишь буйная страсть привлекала, потому что подпитывала. Но страсть — это всегда короткий период, и после, как правило, разочарование. Конечно, можно было бы и остановиться на таком имидже «крутой телки» в тачке с сигаретой, но мне не понравился этот образ. Мне в нем стало некомфортно. Сегодня состояние любви мне необходимо, когда ее нет, внутри тоскливая пустота. Если бы я была мужчиной, то на программке каждого своего спектакля писала бы кому-нибудь посвящение. Это ведь так здорово — посвящать свое творение любимому человеку.

— А что вам мешает это делать?

— Ну мне как-то неудобно.

— Вы производите впечатление независимой и властной дамы. Наверное, на вас обращают внимание мужчины, готовые подчиняться?

— Нет, меня же надо взять! Вообще, меня всю жизнь окружали прекрасные мужчины.

— И какой же ваш типаж?

— Творческий, красивый, свободный от стереотипов. И обязательное условие — у него должна быть своя жизнь, отдельная от меня, о которой бы он мне потом рассказывал. Идеальный вариант — моряк, уходящий в дальние плавания, или путешественник, изучающий континенты.

— Вроде Федора Конюхова, который по полгода дома не бывает?

— Но он же возвращается. И вот этот момент встречи, думаю, дорогого стоит. Когда человек постоянно находится со мной рядом, я начинаю уставать, эта ситуация мне приедается. А я ведь очень вредная, и характер у меня отвратительный, поэтому начинаю от скуки потихоньку над ним глумиться, устраивать провокации. Всегда быть овечкой не умею, что-то тянет брыкаться. А вот если мой мужчина уходил бы в долгий поход, то я за эти несколько месяцев так стосковалась бы, а тут раз — и он дома! И нам есть чем поделиться, и существует какая-то тайна, к которой я тянусь и не могу разгадать… Так что мечтаю о путнике.

— Ясно, почему вы оставили бывшего мужа в Самаре, подозреваю, он был тихим и домашним…

— Он замечательный человек, но действительно спокойный и очень меня слушался. Сейчас мы поддерживаем приятельские отношения, знаю, что он женился на моей подружке и уехал в Швецию. И я за них рада.

— В данный момент вы влюблены?

— Сейчас мне очень хорошо, но не надейтесь, что я вам скажу, кто он. Может быть, это когда-нибудь само озвучится.

— Боитесь сглазить?

— Нет, просто я никогда не бываю уверена в отношениях, и если это скоро закончится, то зачем трубить на весь свет.

— Сейчас в столице у вас есть собственная квартира?

— Нет, я пока живу на съемной, но мне в ней уютно, потому что ее хозяин, дипломат, увлекается, как и я, восточной культурой, и интерьер ее сделал именно в этом стиле. А я его еще и дополнила всевозможными статуэтками Будды и кальянами, привезенными из путешествий. В этой восточной атмосфере мне спокойно. Последнее время я вообще как-то стремлюсь к гармонии. Наверное, переживаю период накопления. Пора становиться рассудительной, в конце концов я же не девочка пятнадцатилетняя.

— Кстати о дне рождения, вам на днях исполнилось 33 года, надеюсь, вы не скрываете свой возраст?

— Нет, и скажу почему. Довольно долго мое внутреннее мироощущение не соответствовало цифре в паспорте. Мне уже было тридцать, а я себя чувствовала на восемнадцать, хотя это было не слишком приятно. Сейчас что-то изменилось, и пускай я все равно не чувствую свой возраст, но и восемнадцати в душе уже нет. Чуть-чуть повзрослела, уже более реалистично смотрю на мир вокруг, короче, наконец-то сняла «розовые очки». Все-таки своему возрасту надо соответствовать. Я не понимаю, когда женщины в летах накручивают косички и откровенно кокетничают. Смотрится это глупо.

— Как вы отдыхаете: светские вечеринки, шопинг, спортзал?

— Вечеринки я люблю только веселые, скучных презентаций и тусовок, где все только себя и демонстрируют, я избегаю. Шопинг обожаю — это моя релаксация. Еще занимаюсь восточным единоборством под названием нет-нам. Физически ощущаю от этого пользу: и для сердца, и для ума.

— Слышала, что у вас есть цыганская кровь и вы умеете гадать на картах Таро, это верно?

— Абсолютно. И интуиция у меня хорошо развита. А на картах я гадаю, когда меня просят, но это все так, любительство… Хотя если вдруг окажусь на бобах, я знаю, чем могу заработать — открою салон магии.

— А в чем, на ваш взгляд, заключается секрет женской магии?

— Не изображать из себя мужчину. Женщина ведь может совсем не давить и при этом добиваться многого.