«Тихая, романтичная, стильная», — обычно говорят о ней близкие друзья. А разве газетчиков когда-нибудь интересовали романтичные тихони, пусть и невероятно стильные? Когда София Коппола за компанию с кем-то из знаменитых родственников появлялась на церемониях вручения премии «Оскар», на следующий день ее имя всплывало разве что в хвалебных статьях критиков моды — она никогда не ошибается с выбором вечерних туалетов. Но последняя церемония стала для нее особенной и по-своему первой. Она была на ней одной из главной героинь. Ее картина «Трудности перевода» претендовала на награду, причем сразу в двух нешуточных номинациях: за лучшую режиссерскую работу и лучший фильм.

Модные фотографы, как всегда, по достоинству оценили туалет Софии: темно-синее платье от ее друга дизайнера Марка Джейкобса. Кинокритики наперебой сравнивали стиль ее работы с режиссерскими приемами отца и рассуждали — какую нишу она займет в кинематографе. А светские хроникеры высматривали в толпе Спайка Джонса, альковную историю с которым, судя по всему, София уже могла подытожить командой «Снято!»

Обычно наследницы громких фамилий доставляют массу хлопот своим богатым и знаменитым родителям: по неписаному сценарию, в раннем детстве они проявляют капризный норов, в юности крутят романы с молодыми людьми сомнительной репутации, а годам к двадцати попадают в скандальные хроники желтой прессы.

Принцесса американского кинематографа и «мафиозного клана Коппола» — а именно такими титулами чаще всего величают Софию — никогда не была объектом внимания папарацци. Напротив, обладая всеми качествами девушки из патриархальной семьи, она предпочитала достойно оставаться в тени. «Тайная жизнь» Софии продолжалась почти до 2003 года. И вдруг все резко поменялось. 32-летняя «наследница киноклана» замелькала на страницах прессы чаще, чем все звезды молодежных сериалов вместе взятые. Вышедший в прокат фильм «Трудности перевода» стал ее второй по счету режиссерской работой. И первым серьезным поводом заговорить о ней в полный голос.

«Трудности» стали рубиконом, поделившим ее жизнь на две части: «до» и «после». Если «до» ее имя редко упоминали без приставки «дочь великого Копполы», то «после» София превратилась в «перспективного молодого режиссера». Даже острые на перо кинокритики признали, что «спутник отделился от большого корабля» и отправился путешествовать по своей траектории. Параллельно новая траектория наметилась и в личной жизни — дал трещину брак Софии с режиссером Спайком Джонсом, с которым они прожили четыре года. А чуть позже ее стали замечать в компании Квентина Тарантино. «Это третий режиссер в ее жизни!» — оживились журналисты. Разумеется, под номером первым они подразумевали отца, Фрэнсиса Форда Копполу.

История о том, что Фрэнсис Форд Коппола снял свою дочь во второй части «Кресного отца», когда той было всего несколько месяцев от роду, давно стала притчей во языцех: в 1972 году Софии досталась «роль» младенца мужского пола. В дальнейшем работа на съемочной площадке стала для девочки, впрочем, как и для ее старших братьев — Жана-Карло и Романа, — обычным делом. Отец полагал, что съемки в кино — самая увлекательная «игра» для любого ребенка!

«Мое детство оставило болезненные воспоминания. Я всегда мечтал о том, чтобы уж мои-то дети росли счастливыми», — часто повторял Коппола. У него были все основания жаловаться на тяжелое детство: в девять лет он подхватил полиомиелит и на полтора года слег в постель. Единственным развлечением для мальчика стал кукольный театр, который подарили ему родители — американский композитор Кармине Коппола и актриса с необычным именем Италия. Игрушечная сцена стала первой «съемочной площадкой» Фрэнсиса, а куклы — первыми актерами, беспрекословно выполнявшими все его директивы. Много лет спустя за ним закрепится репутация режиссера с «железными нотками в голосе».

Оказавшись на съемках «Апокалипсиса сегодня», которые проходили на Филиппинах, пятилетняя София с удивлением увидела своего отца в роли тирана, мечущего громы и молнии. Съемочная площадка день ото дня все больше напоминала кукольный театр Карабаса-Барабаса: располневший до безобразия Марлон Брандо нес отсебятину и закатывал «внеплановые сцены», требуя космических гонораров, Деннис Хоппер на «завтрак, обед и ужин» употреблял наркотики, а исполнитель главной роли Майкл Шин, не выдержав накала собственной игры, слег с инфарктом. Коппола был вне себя от гнева, и самые его яростные приступы обрушились на жену Элинор, приехавшую поддержать мужа и заодно снять документальный фильм о жизни съемочной группы. Семья Коппола оказалась в двух шагах от апокалипсиса: Элинор впервые всерьез задумалась о разводе. И это при том, что Френсис и раньше никогда не походил на примерного мужа: например, он редко отказывал себе в удовольствии закрутить роман. Правда, надо отдать должное — он всегда был образцовым отцом. «Я же наполовину итальянец, так что чадолюбие заложено у меня в генах!» — любил повторять Коппола.

К счастью, мудрость Элинор и ее не менее сильное «ирландское чадолюбие» помогли сохранить брак и на этот раз — в свой дом в виноградной долине Напа семейство вернулось в полном составе. Вскоре в гостиной появились две новые награды: «Апокалипсис» получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах, а хронику Элинор отметили премией Международной ассоциации документального кино. София тем временем получила свой первый профессиональный урок: став свидетелем приступов отцовского раздражения, она никогда не повышала голос на сьемочной площадке…

«Ты слишком тихо говоришь „Мотор!“ Кричи громче! Кричи так, будто ты выходишь за пределы своей диафрагмы!» — с ходу отдал распоряжение отец, заглянув на съемки первого фильма дочери «Девственницы-самоубийцы». «Я сама знаю, как мне общаться с людьми!» — едва не вырвалось у Софии. Но она только засмеялась в ответ. Ведь в отличие от великого Фрэнсиса Форда Копполы и в то же время благодаря ему, она провела свое детство среди реальных, а не кукольных актеров. И может быть, именно этот опыт помог ей завоевать реноме режиссера, который «получает все, что хочет, и при этом ни на полтона не повышает голос».

«Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я хочу заниматься именно режиссурой, — я слишком побаивалась отца. Он такая влиятельная фигура в кино! Надеюсь, на меня не будут смотреть только как на «одну из семьи Коппола», — призналась София после выхода картины «Девственницы-самоубийцы».

Она действительно долго ходила вокруг да около, и прежде чем приступить к работе над первым сценарием, перепробовала массу других профессий — фотографа, костюмера, дизайнера, актрисы.

Брюнетка с милыми, но не слишком правильными — по меркам Голливуда — чертами лица, София никогда не стремилась провести полжизни перед объективами камер. К тому же у нее имелся еще один веский довод «против»: «Не хочу быть актрисой — не люблю, когда мне приказывают». Отец придерживался иного мнения — он всегда старался увековечить на кинопленке родственников: в одном из его фильмов эпизодическая роль досталась жене, в другом на заднем плане промелькнули брат и сестра, в третьем незначительную реплику изрекла невестка… Что уж говорить о единственной дочери! Снимая очередной шедевр, Коппола всегда находил там местечко для Софии: к шестнадцати годам она снялась почти в десяти отцовских картинах. Но когда в 1987 году Фрэнсис сделал ее художником по костюмам к фильму «Нью-Йоркские истории», София радовалась как никогда: жизнь «по ту сторону камеры» всегда казалась ей самой интересной частью кинопроцесса.

Спустя два года отец, сам того не желая, раз и навсегда подвел черту под ее актерской карьерой. Приступая к съемкам третьей части «Крестного отца», первоначально на роль дочери Майкла Корлеоне он пригласил Вайнону Райдер. Сославшись на истощение, актриса отказалась. Второй и последней кандидатурой стала София.

«Она уничтожила фильм отца!» «С такой внешностью ей лучше забыть о карьере актрисы!» «Если бы не отец, ее бы даже близко не подпустили к съемочной площадке!» На ранимую и впечатлительную Софию нападки критиков подействовали как смертельный яд. «Это была моя последняя роль в кино! Вокруг слишком много людей, которые готовы отдать все на свете, лишь бы сняться хоть в небольшом эпизоде. Я уступаю им свое место», — заявила девушка. Напрасно друзья приводили ей в пример актрису Анжелику Хьюстон, которую после дебюта в фильме отца точно так же разнесли в пух и прах. Убитая горем, София покинула отчий дом в виноградной долине Напа и поступила на курс изящных искусств в Калифорнийском колледже искусств. Она забросила кино на шесть лет — чтобы снять несколько видеоклипов, создать собственную линию дизайнерской одежды Milk Fed, открыть бутик «Небеса 27» и, наконец, научиться профессионально управляться с фотокамерой. В кино она вернулась уже в новом качестве — как сценарист и режиссер.

Чем привлек Софию роман Джеффри Эвгенидеса «Девственницы-самоубийцы» — так никто и не понял: это была история о решившихся на суицид пяти юных сестрах из американской глубинки. Возможно, дело в том, что действие романа разворачивалось в 70-е годы — времена ее детства и пика карьеры ее отца. А возможно, София хотела таким образом пересмотреть мучившие ее когда-то вопросы: первая влюбленность, первый поцелуй, первый глоток вина и первое недетское ощущение непонятно откуда нахлынувшей тоски.

Отсутствие специального образования нисколько не смутило Софию — ведь с ранних лет она «стажировалась» у самого знаменитого режиссера Америки. Успех «Девственниц» на Каннском кинофестивале окончательно определил место Софии на съемочной площадке — «по ту сторону камеры». Второй фильм — «Трудности перевода» — определил ее место в кинематографе. «Если ее отец — представитель монументального творчества, то София — импрессионист, чьи линии едва уловимы, а краски плавно перетекают одна в другую», — резюмировали ценители. Софию больше не мучают опасения, что ее воспринимают как «одну из семьи». При этом она отдает себе отчет в том, что «клан Коппола» — мощный инструмент, открывающий любые двери. Например, двери Версаля, где она недавно приступила к съемкам нового фильма «Мария-Антуанетта».

Близких ей мужчин София предпочитает называть «друзьями»: их у нее не меньше, чем родственников в среднестатистическом итальянском семействе. Она вообще умеет «просто дружить» с противоположным полом, а это довольно редкое качество. К тому же — ценное: с большинством друзей ее связывают крепкие узы… творческих проектов. Кроется ли за этими связями нечто большее — еще одна тайна Софии, которую она держит за семью печатями.

Например, в Японии у нее есть таинственный друг Чарли Браун, чье настоящее имя — Фумихиро Хайяши. О Чарли-Фумихиро известно только то, что он владелец небольшого магазина в Токио, что с Софией он познакомился около десяти лет назад, во время ее поездки в Страну восходящего солнца, и что в ее фильме «Трудности перевода» он вдохновенно спел «Боже, храни Королеву!»

Еще один хороший друг — барабанщик Брайан Рейтзел. Он познакомил Софию с музыкантами группы Air, которые написали ей потрясающий саундтрек к «Девственницам». По мнению журналистов, весьма непростые отношения связывают Софию с тридцатилетним актером Джованни Рибизи, снявшимся в обеих ее картинах. В прессу даже просочилась информация, что во время съемок «Трудностей перевода» между Софией и ним случился роман, послуживший поводом для развода с мужем.

Впрочем, ввиду нехватки фактов пресса готова приписать ей все что угодно. Даже связь с дизайнером Марком Джейкобсом, который, судя по всему, интересуется женским полом лишь в силу профессиональных обязанностей. Он называет Софию «музой», а она обращается к нему, когда ей требуется туалет для «особого случая». Коппола и Джейкобс познакомились в начале 90-х, и спустя несколько лет Марк стал основателем стиля «грандж», а затем — арт-директором парижского Дома Louis Vuitton и дизайнером собственной марки Marc by Marc Jacobs. В жизни Софии он сыграл очень важную роль: в 1992 году благодаря Марку у нее появился очередной «друг» — фотограф авторитетного журнала о скейтборде Спайк Джонс.

«Она очень уравновешенная, грациозная и невероятно стильная», — делился Спайк первыми впечатлениями о Софии. «Он такой яркий и талантливый!» — говорила София о Спайке. Они очень долго оставались «просто друзьями», причем с общими интересами. Оба увлекались фотографией, сняли по несколько видеороликов (за один из них — для Fat Boy Slim — Спайк получил две статуэтки MTV Video Awards), вынашивали планы о «большом кино». Дебютная картина Спайка Джонса «Адаптация» немедленно вознесла его на режиссерский Олимп Голливуда. К работе над своим вторым, оскароносным фильмом «Быть Джоном Малковичем», он приступил в 1998 году, почти в то же время, когда София впервые тихим голосом произнесла «Мотор!» на съемках «Девственниц».

А уже спустя несколько недель София набрала номер Марка Джейкобса и попросила его «придумать какое-нибудь платье для бракосочетания». Это была очень быстрая, почти молниеносная свадьба: молодожены едва успели обменяться кольцами — и тут же разлетелись по съемочным площадкам. На медовый месяц времени не оставалось — да и к чему двум старым друзьям разыгрывать друг перед другом традиционный свадебный сценарий, когда у каждого есть свой собственный, куда более интересный.

«Могли бы мы когда-нибудь работать вместе со Спайком? Скорее всего — нет», — сказала как-то София в интервью. Слухи о возможности распада их брака стали достоянием прессы, когда София находилась в Японии на съемках «Трудностей перевода». Подтвердило слухи отсутствие Спайка на пресс-конференции по поводу выхода фильма в прокат. Почти в каждой второй сцене фильма кинокритики усматривали некие «особые знаки», намекающие на сложную ситуацию в семействе Коппола-Джонс. В итоге сошлись на том, что главный «намек» — муж героини, помешанный на карьере фотографа и уделяющий жене мало времени: «Она списала этого персонажа со Спайка!» К слову, роль мужа-фотографа сыграл не кто иной, как Джованни Рибизи, — так что несложно догадаться, откуда поползли слухи о его внезапно вспыхнувшем «служебном» романе с Софией.

«У героев фильма нет никаких прототипов!» — опровергала Коппола версии кинокритиков. Однако София не стала скрывать, что Спайк Джонс и впрямь был не слишком-то внимательным супругом. Более того — он оказался не самым верным другом: если речь заходила о работе, она почти никогда не слышала от него слов поддержки. Создавалось впечатление, что Джонс, мягко говоря, не в восторге от успехов жены. К тому же он явно не спешил заводить детей… Для Софии каждая из причин могла стать поводом для развода — достаточно вспомнить, в какой среде она росла. «Я была младшей и единственной девочкой в большой итальянской семье. С раннего детства я жила с чувством защищенности: если что — два старших брата всегда придут на помощь». К среднему брату Роману (старший, Жан-Карло, трагически погиб в 1986 году) София, как в детстве, обращается по любому поводу. Встает вопрос о бюджете очередного проекта — сестра тут же звонит Роману. На полпути к киностудии намертво встает ее голубой «Порше» — на ее телефоне снова высвечивается номер брата. А в кино ощущение «твердого плеча» ей дает отец: стоит ли говорить, что присутствие на съемочной площадке «Девственниц-самоубийц» Джейма Вудса или Кэтлин Тернер — дело связей великого Копполы.

Отношения, которые складываются между героями «Трудностей перевода» — молоденькой Шарлоттой (Скарлетт Йохансон) и стареющим актером Бобом (Билл Мюррей), — очень точно вписываются в любимое определение Софии: роман-дружба. Вдобавок замешанный на весьма ощутимой разнице в возрасте. Возможно, для нее это и есть идеальная модель союза мужчины и женщины: два самостоятельных человека, которых связывает не только взаимное влечение, но и умение принимать друг друга чутко и интуитивно.

Сейчас она часто появляется вместе с Квентином Тарантино. На первый взгляд он — вполне подходящий кандидат для романа-дружбы: с ним легко и интересно, к тому же, судя по всему, Квентин — из тех людей, которые с готовностью подставляют плечо в трудную минуту. Журналисты, как обычно, поспешили увидеть в их отношениях любовную связь. А сама София, не изменяя старой привычке, по-прежнему осторожно называет его «другом».