Своих проблем хватает у каждого человека. Поэтому нужно обладать завидным терпением, чтобы уметь еще выслушивать и проблемы других. Ведущая программы «Синий троллейбус» на ТВЦ Ирина Палей умеет слушать и говорить. В прямом полуночном эфире она разговаривает со зрителями, которые открывают ей души и делятся своими бедами. Сама же предстает сильной женщиной, которая вполне в состоянии решить свои проблемы самостоятельно.

— Ирина, как же вы отважились взять на себя роль всенародного психотерапевта страны?

— Из эгоистических соображений. В значительной мере я в общем-то решала свои собственные проблемы. На тот момент у меня был серьезный душевный кризис. Так бывает, когда внешне вроде бы все замечательно, но внутри все плохо.

— Произошло что-то очень серьезное?

— Я потеряла работу. Раньше я работала в новостях — сначала на Первом канале, потом в программе «Вести». Новости — это драйв, там работают классные, хотя и немного безумные люди. Мне казалось — жизнь удалась. Но вот пришло новое руководство со своей командой, а нам было сказано: «Мы не хотим вникать, профессионалы вы или нет, вы для нас просто чужие». Это был нормальный разговор, все назвали своими словами. Но когда я пришла домой, то подумала: «Стоп, а ведь я нигде не своя. Я не вхожу ни в команду, ни в клан. Получается, что этот текст мне могут сказать на любом канале». Вроде ерунда, но у меня развилась дикая депрессия. В таком состоянии я пребывала семь или восемь месяцев. Жаловаться друзьям не люблю — зачем вешать на других свои проблемы? И тогда в первый раз в жизни я пошла к психоаналитику.

— Опыт был удачным?

— Да, мне повезло, и этот человек мне очень помог. У нас до сих пор к этой профессии относятся с предубеждением. Конечно, там, как и везде, есть много аферистов, но многие из них действительно очень приличные люди, которые реально помогают вырулить из сложной ситуации. И я подумала, что это смело может стать основой программы. На Западе такие передачи вообще очень распространенная форма общения со зрителями. На первом месте — спортивные соревнования, на втором — беседы «за жизнь» в прямом эфире. Вот с этой идеи и началась моя новая телевизионная жизнь.

— Да, но вы же сама не психоаналитик.

— Но я же не на Луне живу и тоже что-то пытаюсь понять в этой жизни. Я спросила у очень известного психолога Леви: «Что нужно, чтобы люди мне доверяли?» Он так прищурился и говорит: «Ну, для начала тебе нужно поправиться, потому что худым веры нет». В общем, сбил пафос.

— Ничего себе. Другие, чтобы попасть в телевизор, как раз худеют.

— Потому что камера и без того полнит. Но мне как раз нужно было выглядеть посолидней. Ведь 90% наших женщин — дамы больших достоинств, и когда они видят в кадре барышню «в теле», уже считают ее за свою. Идея мне понравилась, и я на радостях стала есть. За четыре месяца, пока готовилась программа, я «объела» все «Останкино» (ела во всех буфетах) и набрала семь килограммов, которые теперь с переменным успехом ношу с собой.

— Понятно. Полнели вы по расчету. А ночной эфир тоже был выбран осознанно или так сложились обстоятельства?

— Вы знаете, Цветаева называла это время «час души». После полуночи мы особенно склонны говорить о чем-то важном, и это — научный факт.

— Вы не консультировались специально, как правильно разговаривать с человеком, который обращается к вам со своей проблемой?

— Нет. «Синий троллейбус» — телепрограмма, а не медицинское учреждение. И очень часто актеры, режиссеры, писатели дают фору психологам. Потому что они эмоциональны и не зашорены, их не учили, как положено отвечать, для них зрители не пациенты, а люди. Мне не нравится, когда программе вешают ярлык — «для проблемных зрителей». Даже смешно. Да мы все проблемные. Не проблемные — только телеграфные столбы. Люди хотят разговаривать, общаться — имеют право, и мы им это право обеспечиваем.

— До подставных телефонных звонков не опускаетесь?

— Нет смысла. На самом первом эфире у меня в студии были психолог Владимир Леви и Иосиф Кобзон. Уже не помню, о чем мы говорили, но в студии не было ни одного звонка! Я краем глаза видела, что в аппаратной происходило что-то ужасное. Потом выяснилось, что нам одновременно начало звонить огромное количество людей, и на АТС просто выбило пробки от перенапряжения. Потом, когда мы переехали в другую студию, на первом же эфире история повторилась. Сейчас у нас три многоканальных телефона, по шесть линий каждый, и все равно мало — редакторы после эфира выходят с мокрыми спинами. Кстати, я для себя как-то поинтересовалась: сколько в Москве каждую ночь не спит людей? Оказалось — и это только в Москве — в среднем три миллиона человек. Москва абсолютно круглосуточный город. А по стране? Так что зрители есть всегда. Было бы что показывать.

— А лично для вас это время комфортно? Вы, наверное, по складу больше сова?

— Абсолютно точно. Для меня совершенно нормально засыпать где-нибудь в пять утра. Даже если я встаю очень рано, часов в семь утра, все равно раньше пяти утра не засну.

— У вас очень много корней. Родились в Днепропетровске, потом приехали учиться в Москву, а сейчас вы еще и гражданка Латвии?

— Нет, я гражданка России, а в Латвии у меня вид на жительство. Оттуда родом мой муж. Так что сейчас я живу на два дома — и в Москве, и в Риге. Я вообще космополит. Мой папа — полугрузин-полуукраинец, мама — полурусская-полуеврейка. Дома всегда был настоящий Вавилон. Муж у меня полулатыш-полуполяк. Дети — ну вот, соответственно, складывайте все это вместе. И у меня, знаете, может быть, это даже плохо, но у меня нет ощущения своего гнезда. Места, куда я могу прийти и сказать: это моя родина, это мой дом.

— А как же Украина, где вы родились?

— В прошлом году я поехала посмотреть на свой дом в Днепропетровске, где выросла. Оказалось, что там сейчас расположено какое-то заводоуправление. А в моей комнате, которую я называла «ласточкино гнездо» — она была с двумя огромными окнами и хрустальной дверью, очень романтическая… — сейчас находится бухгалтерия. И вот сидят в моей комнате такие жуткие тетки, и одна, самая противная, говорит: «Гражданка, кто вас сюда впустил?» Лучше бы я туда и не ездила.

— Почему в свое время вы решили поступать в институт в Москве?

— Потому что на Украине все девушки очень ранние. И к тому моменту, как мы заканчивали школу, у нас уже половина выпускниц была с детьми. Бабушка боялась, что-то же самое произойдет и со мной, и поэтому всегда говорила, что мне обязательно нужно ехать учиться в Москву. Тем более что на тот момент у меня в Москве жила мама, значит, барышня будет под присмотром. И надо сказать, что студенткой я была отвратительной, потому что, как уже говорила, на Украине девушки созревают рано. В общем, у меня было только одно на уме. Во время учебы в ГИТИСе я занималась исключительно личной жизнью. Спасибо Олегу Павловичу Табакову, который вел мой курс и смотрел на все это философски: «Делай что хочешь. Это твоя жизнь». И когда после ГИТИСа как раз случилась «Табакерка», я была уже кормящая мама, и мне казалось, что все однокурсники занимаются какой-то ерундой, а я одна занимаюсь серьезным делом — воспитываю ребенка.

— С вашим супругом, актером Андрисом Лиелайсом, вы познакомились еще в институте?

— Да. Он заканчивал ВГИК, а я была на третьем курсе ГИТИСа. И как раз разводилась с тогдашним мужем.

— И это ваш третий брак за время учебы — просто роковая девушка.

— Зато теперь я абсолютно скучная работающая женщина. Сейчас смотрю, как многие мои подруги, прожив по 20 лет с мужьями, начинают делать какие-то резкие движения, менять свою жизнь. Думаю: «Боже мой, я это уже все давно прошла». Хотя никогда нельзя точно сказать, что будет завтра и что главные мои глупости в жизни уже сделаны.

— Ваш муж не жалеет, что вы сейчас не связаны с театральной профессией?

— Он очень долго вообще не хотел, чтобы я работала. Это, кстати, большой миф, что западные мужчины лояльны к женской карьере. Они бывают еще большими деспотами, чем восточные мужчины. Андрис всегда считал, что жена нужна для того, чтобы заниматься семьей. И у нас были серьезные споры по этому поводу — первые десять лет нашей жизни это было главной проблемой. А сейчас он уже просто привык. Как и к тому, что мы больше живем в Москве, чем в Риге.

— Чем он сам сейчас занимается?

— Он очень долго работал в одном английском рекламном агентстве. Вот «тетя Ася», если помните, ролики «Китикэт» — это его рук дело. Сейчас он потихоньку возвращается в кино. Но его, к сожалению, используют очень функционально — обычно это герой-любовник, иностранец. Он говорит, что это ужасно. Я отвечаю: «Ничего, кто-то всю жизнь играет идиотов или придурков». Правда, недавно у англичан он сыграл отвратительного маньяка — остался очень доволен.

— Ирина, а вы ведь на самом деле носите фамилию мужа? Почему в эфире — Палей?

— Просто моя девичья фамилия — Палей, и она мне очень нравится. И все меня знают как Палей, вне зависимости от паспортных данных. Хотя нет, четыре года я была Газаровой, потому что моим мужем был режиссер Сережа Газаров. И до сих пор однокурсники говорят: «Привет, Газарова!» Сейчас про Лиела (это женская транскрипция от Лиелайс) только бухгалтерия знает.

— Скажите, а какая вы мама?

— Я по жизни наседка — все время над детьми трясусь, не дай бог что.

— Младший ваш сын учится в школе. А чем занимается старший?

— Он будущий оператор. Мы с мужем все говорили: «Может, пойдешь на актерский?» Он сказал: «Какой актерский? Я же мужик!» Считает, что оператор — это очень мужская профессия. А сейчас он упорно поговаривает о женитьбе. Но все эти мысли я выжигаю каленым железом. Не знаю, какая я мама, но думаю, что свекровь я буду чудовищная. Поэтому в его интересах еще лет пять подождать.

— Вы сказали, что совмещаете жизнь на два дома. Как часто ездите в Ригу?

— Минимум раз в месяц, а если по поводам, то и чаще. Там старенькая мама мужа, и ей надо помогать. Еще там сейчас возникают новые проекты по работе. Я езжу туда на машине. Это 900 км отсюда — всего восемь-десять часов в дороге, очень удобно. И там я действительно отдыхаю. Просто переключаюсь на абсолютно другой ритм жизни. В Москве такое невозможно.

— У вас остается время на какие-то женские радости, вот лично для себя?

— Смотря что иметь в виду под женскими радостями. Я вот, например, решила создать себе женскую радость в виде салона красоты. Просто тупо походить туда два раза в неделю. Но, как выяснилось, на большинство «продвинутых» процедур у меня аллергия. То есть заняться такой женской радостью, как «уход за собой» с помощью современных достижений, я не могу.

— Походы по магазинам?

— Шопинг я совершаю в основном в Риге. Там есть любимый мною «Итальянский дом» — огромный пятиэтажный универмаг, который ничуть не уступает миланскому. То же самое и за те же деньги.

— В эфире вы разговариваете с чужими людьми. А кто для вас самой является жилеткой, в которую всегда можно поплакаться?

— Вы знаете, у меня самой такой жилетки нет. Скажу больше: у меня ее нет, потому что я сама ее не завожу. И хотя на работе — и в кадре, и за кадром — мне приходится много общаться, я человек очень закрытый. Мужу это, кстати, не нравится. Но так уж повелось — почему-то я никого не впускаю в душу.