Он из категории людей, которых называют «своим парнем» и с которыми ходу переходят на «ты». Его жизнь похожа не на тихое восхождение к вершине, а скорее на американские горки: то он на пике успеха, а то в глубокой яме. Эту символическую кривую еще можно сравнить с виндсерфингом, к которому в скором времени Дима собирается приобщиться. Лет 15 назад он, безусловно, был в десятке топовых артистов. Сейчас в этом хит-параде другие люди, однако у Марьянова нет времени переживать за свой изменившийся статус. Очень много работы.

— В середине 80-х годов вы сыграли в своей дебютной картине «Выше радуги», на следующий день, что называется, проснулись знаменитым. Потом был еще целый ряд успешных картин, после которых о вас говорили, но позже интерес как-то спал. Не умеете разжигать вокруг себя ажиотаж, дорого себя продавать?

— Что касается денег, то у меня есть агент, и она потихонечку поднимает планку, а так, нет, наверное, не умею рекламировать свою персону. Да и не тусовщик я. Возможно, потому что не был на каких-нибудь супервечеринках и не знаком с этим кайфом. Кто знает, может быть, мне бы понравилось. Иногда получаю эти приглашения… Вот на днях автомобильная компания пригласила, я сказал, что приду, только если будет разыгрываться машина. А так какая польза?! Напиться на халяву?!

— Когда два года назад вы покинули «Ленком», помню, давали какое-то интервью в родительской квартире и выглядели таким растерянным, без работы, без семьи и собственного дома… Сейчас ситуация изменилась?

— Да, и кардинально. Видимо, тот стресс был мне необходим. После него все стало меняться к лучшему. Сегодня действительно полно работы (три раза плюет через левое плечо и стучит по дереву). Вот недавно закончился сериал «Боец», и в настоящий момент я снимаюсь в сериале «Студенты», в роли философа. Осенью ожидается премьера сериала «Сатисфакция». Правда, жаль, что пока нет большого кино, полного метра, но зато я еще параллельно играю пять антрепризных спектаклей «День радио» с Кортневым, «День выборов», «Случайное счастье милиционера Пешкина» с Гурченко, Шакуровым, Добровольской, «Lady’s Night» с Башаровым, Куценко, ну, и уже так, для развлечения — «Белоснежка и семь гномов».

— Вы там один из гномов?

— Нет, джинн. Эту сказку переписали почти полностью, для спектакля сделали новый сценарий и устроили полный актерский беспредел, причем с тем же составом, что играет в «Lady’s Night».

— Что вас больше всего раздражает в своих коллегах?

— Терпеть не могу, когда актеры «звездят» на съемочной площадке: «Подайте мне мой стул, позовите личного гримера, и отстаньте все, я вхожу в образ!» Отвратительно. Жаль, что у молодых сейчас повально просто «крышак» сносит. Со стороны это крайне неприятное явление. Почему хорошие, классные осветители, операторы, художники никогда не задаются, а качественно выполняют свою работу?

— Видимо, профессия такая. Не зря же говорят, что женщина-актриса всегда больше, чем женщина, а мужчина-актер меньше, чем мужчина.

— Не согласен я с этим, от человека все зависит. Да, обычный мужчина в жизни не красится и не проводит столько времени перед зеркалом. Но актер это делает не из педерастического желания понравиться, а готовит себя к выходу на сцену или на съемочную площадку, где показывает все свои навыки и умения. А продемонстрировать свой профессионализм — абсолютно мужская характеристика. Если же существует что-то другое, то это уже проблемы с латентностью. И к слову, о женщинах-актрисах. Недавно мой друг-режиссер проводил кастинг и был в ужасе: приходили нормальные девчонки, но когда для проб от них требовалось сказать короткий бытовой монолог, не из классиков, они вдруг моментально переставали быть женщинами и «давали» актрису, забывая о том, что первостепенна личность, а потом уже профессия.

— Почти во всех интервью вы выглядите абсолютным мальчишкой. Взрослеть не хотите? Все-таки 36 лет в этом году исполнится…

— Есть во мне некое ребячество… Но, думаю, что ничего плохого в этом нет. По крайней мере, актер, по-моему, даже должен культивировать в себе эту черту, иначе искра из глаза у него уйдет, и на этом все закончится. Вы замечали, какие люди сидят в машинах на московских дорогах? Мрачные, хмурые, сосредоточенные. Ясно, что заботы есть у всех, но зачем же так «грузиться»? Надо принимать их спокойно, по мере поступления, и не так обреченно. К счастью, моя профессия дает возможность радоваться жизни, потому что актер умеет почувствовать себя в чужой «шкуре» и посмотреть на проблемы со стороны.

— Как бы охарактеризовали ваш нынешний жизненный этап?

— На этот вопрос я вам смогу ответить только какое-то время спустя. Вот раньше, да, были друзья, пьянки, загулы, женщины…

— А сейчас в вашей жизни одна женщина?

— Да, Ольга Силаенкова. Удивляюсь себе, но мне это нравится. Больше полутора лет мы уже вместе, и для меня это огромный срок.

— Как познакомились?

— В театре Моссовета, где она служила танцовщицей. Мы стояли с Валерой Яременко, когда я увидел пробегающую мимо симпатичную девушку. Я попросил его нас познакомить, на что он ответил, чтобы я сам справлялся, ну, я подошел к ней, мы перебросились парой фраз, после чего попросил ее телефон. Получил отказ. Но меня уже «понесло», и я все же убедил ее в необходимости дать мне свой номер. Так все и началось.

— Чем Ольга привлекла?

— Не знаю. Глаза. Характер — открытый, непосредственный, веселый.

— Тогда поговорим на семейно-хозяйственную тему, вот практически все актеры вашего поколения уже обзавелись квартирами и загородными домами. А как у вас обстоит дело с жильем?

— Живем в съемной квартире. Безусловно, уже хочется иметь собственную жилплощадь, но никак не успеваешь за ростом этих цен! К сожалению, у меня нет человека, который бы смог мне дать такую большую сумму в долг. Можно взять кредит, но этим надо заниматься, а мне сейчас некогда.

— В отличие от многих ваших коллег, у вас какое-то нестабильное материальное положение, это не мучает?

— Зависть — плохое чувство. Никому не завидую, тем более по этому поводу. Хотя еще несколько лет назад это чувство во мне вспыхивало, но я тут же его старался в себе гасить. Убедился, что это крайне разрушительная эмоция, к тому же она возвращается к тебе бумерангом. Однажды я просто грезил одним театральным проектом, но меня туда не взяли. И когда у них все развалилось, я помню, даже порадовался, и тут же у меня ничего не «срослось» с моим текущим грандиозным проектом. С тех пор все подобные дурные проявления собственной натуры я в себе задавливаю на корню.

— Раньше вы всегда находили время для многих радостей жизни: и в автомобильных гонках участвовали, и на лошадях катались, и с парашютом прыгали, неужели теперь работаете круглосуточно, не имея времени для отдыха?

— Именно так. Я даже на мотоцикле перестал ездить, потому что начинаю засыпать за рулем, а это опасно. На съемки и обратно меня возит шофер. Только ночь — мое личное время. И я пытаюсь с этим смириться. Друзья еще, как назло, звонят, приглашают рыбку поудить… А я всем отвечаю одно и то же: занят!

— Тогда представьте: вдруг у вас грядет выходной, где его проведете?

— На природе, буду есть шашлык. Причем куриный, потому что мясо я не ем.

— Многие мужчины, правда, по настроению, но хорошо готовят. Вы можете этим умением похвастаться?

— Нет. Что-то могу пожарить. Суп точно не сделаю. Хотя один раз я это пробовал. Несколько лет назад вместе со своим товарищем Даней Спиваковским мы пригласили девушек и стали готовить для них ужин. Вот я тогда как раз пытался сделать суп из пива, такое немецкое блюдо. Но то ли я неправильно прочитал рецепт, то ли пиво было плохое — гадость получилась редкостная.

— Девушки были разочарованы?

— Нет. Я ведь еще сделал замечательный крюшон из арбуза и поэтому восстановил свою кулинарную репутацию.

— В своей жизни вы чего только не попробовали: и танцами занимались, и акробатикой, и плаванием, и футболом, и боксом, и самбо, не говоря уже о рискованных трюках в кино и об участии в программе «Фактор страха». Каков был ваш последний экстрим?

— В феврале этого года погрузился под лед Байкала. Команда «Русского экстрима» предложила, и я, понятно, ответил согласием, потому что когда еще выдастся такая уникальная возможность.

— Приятно, что вам чужд снобизм. Судя по вашей биографии, когда не было средств к существованию, вы и официантом работали, и продавцом на вещевом рынке, и пиротехником вместе со старшим братом. Но больше всего меня поразило то, что вы ухаживали за детьми, больными туберкулезом. Редко кто в наше время проявляет подобное милосердие, не опасались заразиться?

— Кто-то же должен этим заниматься.

— Вы заботливый.

— Ольга говорит, что я добрый, и это ей больше всего во мне нравится.

— А вы сын хороший?

— С моим характером, думаю, что не слишком. Только сейчас начинаю понимать, что не всегда вел себя правильно. Я хоть и не скандальный, но жутко вспыльчивый, с ходу начинаю «шипеть».

— Это как?

— Лучше вам этого не видеть. Но я быстро отхожу, и об этой своей черте предупреждаю всех заранее.

— То есть, как я понимаю, в детстве вы были настоящей бедой для родителей?

— Они не застали самого страшного периода — нашего переходного возраста, потому что около трех лет работали в Афганистане, а с нами была тетя, которая все эти тяготы познала на себе.

— Что вы творили?

— Все что угодно. Как живые остались, непонятно. Мы взрывали на плите самодельные петарды. Помню, нашли где-то гильзу от автомата, набили ее магниевой стружкой, серой от спичек, запаяли, загнув клещами, потом положили ее на плиту и включили газ. Идиоты. Пошли в другую комнату, ждали, когда грохнет. Не грохнуло. Я испугался, говорю брату: «Миша, иди сними». Он пошел, защищаясь фанерным щитом, и тут взрыв. К счастью, он не дошел чуть-чуть. Эта штука пробила чугунную печь насквозь. Но нас это тогда не остановило, мы и «бомбочки» дома взрывали.

— Не случайно Миша стал пиротехником…

— Да, пригодилось. И, кстати, я тоже не жалею ни об одной из своих хулиганских выходок. Любого возрастного периода.