«И Новый год, что вот-вот настанет, исполнит вмиг мечту твою! Если снежинка не растает, в твоей ладони не растает…» Маленькая озорница из «Чародеев» дразнит нас почти невыполнимым рецептом чуда всегда в одно и то же время — в конце декабря. Настойчиво, уже более двадцати лет подряд.

Лукавого ангела звали Аня Ашимова. Однако после яркого дебюта ее имя больше никогда не появлялось в титрах. Значит ли это, что снежинка в ее ладони все-таки растаяла? Или у нее были более скромные желания, чем блеск и слава киноактрисы?

Разыскать исполнительницу роли Нины Пуховой, сестры главного героя в «Чародеях», оказалось делом непростым. Девочка как сквозь землю провалилась! Во всевозможных кинематографических инстанциях равнодушно отвечали, что об актрисе Анне Ашимовой ничего не известно, коллеги по новогоднему хиту с трудом припоминали, о ком, собственно, речь. Большие надежды возлагались на режиссера картины Константина Бромберга и его связи, но выяснилось, что он уехал в Америку — насовсем. Однако кто ищет, тот всегда найдет — и вот я, еще не совсем веря в свою удачу, сижу напротив Анны в маленьком кафе.

Похоже, она относится к тем людям, которых даже в глубокой старости легко узнать по детским фотографиям. Она не сильно изменилась. По крайней мере мне так показалось, когда я невольно сравнила ее со школьницей из «Чародеев». Та же смешинка в глазах, та же открытая улыбка, те же симпатичные веснушки. Выглядит Анна почти как старшеклассница, может, поэтому и возраста своего — тридцать два года — в отличие от многих женщин не скрывает. Она очень уверена в себе. Неудивительно, что о своем единственном недостатке она поведала весело, без комплексов: «Я очень громко разговариваю. Мне иногда делают замечания: ну что ты орешь? Какое-то время я, конечно, пытаюсь контролировать свой голос, но потом снова беру привычный тон». Что правда, то правда. Подозреваю, официантам не приходилось особенно напрягать слух, чтобы слышать нашу ностальгически новогоднюю беседу — от первого слова до последнего.

Карьера вождя краснокожих

Героиня зимней сказки родилась 9 января 1973 года в сибирском городе Улан-Удэ, где служил ее отец. С ее появлением на свет связана забавная история, которая, впрочем, могла бы закончиться печально. Когда Рафаэлю Ашимову, военнослужащему инженерных войск, сообщили о рождении дочки, он тут же помчался в роддом поздравлять жену. И на радостях забыл переобуться в теплые сапоги. А на улице, между прочим, было минус сорок. Он вскочил на последнюю ступеньку переполненного автобуса и через двадцать минут понял, что не чувствует своих ног — настолько они замерзли. Когда открылись двери, Рафаэль просто вывалился в сугроб и не мог встать. К счастью, его заметили сослуживцы, вышедшие из того же автобуса. Они подняли бедолагу и стали подшучивать над ним: «Ну, тебе положено, дочка ведь родилась!» Он обиделся и, вытащив из карманов шинели две бутылки водки, воскликнул: «Да они целые! Я даже глотка не сделал!»

Очевидно, что дочка пошла характером в отца — Аня с детства не привыкла тушеваться в любых ситуациях.

— Папа-военный, наверное, воспитывал вас в строгости?

Анна: «Нет, меня, наоборот, все баловали — особенно бабушка с дедушкой. Когда моя мама ждала второго ребенка, подруга ей сказала: „Я подарю тебе пистолет — чтобы ты застрелилась“. Потому что я была очень боевая, хулиганила — например, могла отнять формочку в песочнице у мальчишки и треснуть его этой же формочкой по голове. В детском саду я всегда была паинькой, а вот за его пределами в меня вселялся какой-то дьяволенок».

— А родители пытались как-то обуздать вашу энергию?

Анна: «Да, бабушка записала меня в кружки танца, пения и рисования в Доме пионеров на Ленинских горах (когда мне исполнилось семь лет, мы уже переехали в Москву). Как-то раз мы с подружками ждали, когда откроется изостудия, и вдруг к нам подошла женщина и спросила: «Девочки, вы хотите сниматься в кино?» Естественно, мы согласились, она записала наши адреса и телефоны и ушла. А через две недели нам домой позвонили и пригласили на фотопробы. Увидев толпу девочек, претендовавших на роль Нины Пуховой, я ничуть не смутилась. Помню, нас привели в маленькую комнату, где стояло старое трюмо. Я сдвинула его створки, увидела десятки своих отражений и стала строить рожицы. Фотограф буквально за шкирку оттащил меня от зеркала. За всем этим, как выяснилось потом, наблюдал режиссер Константин Бромберг. Он потом сказал: «Я сразу понял, что это она, моя Нина».

— И немедленно утвердил вас на роль?

Анна: «Нет, впереди меня ждали кинопробы, на которые пришли еще две девочки. Рыженькая, я подозреваю, была одной из сестер Кутеповых. Кинопробы проходили сложно. У меня не учился текст, я плакала и чуть ли не кидалась им, а бабушка уговаривала меня поехать домой. Но я сказала, что все равно выучу эту страничку. И, видимо, с еще невысохшими слезами я прочитала перед камерой дурацкую историю про то, какая я такая-сякая троечница. А когда дубль отсняли, тут же добавила: „Вообще-то все это неправда, я учусь на „отлично“!“ И меня утвердили».

— Как состоялось ваше знакомство с Александром Абдуловым, который играл вашего брата Ивана Пухова?

Анна: «Между прочим, сначала на эту роль взяли Сергея Проханова, и мы с ним даже успели сняться в нескольких эпизодах. А потом какая-то комиссия забраковала его, сказав, что он и Александра Яковлева плохо смотрятся вместе. А они должны выглядеть идеальной парой. В итоге роль отдали Абдулову. Всем он был хорош, только очень высокий для меня. Помните эпизод, где мы попадаем в избушку к скатерти-самобранке? На скамейку под меня подкладывали несколько толстых томов, чтобы я хоть до плеча сидящего Абдулова доставала и мой подбородок на столе не лежал. В других эпизодах меня на какие-то камни ставили. Абдулов, помню, всегда старался развеселить съемочную группу, когда все уставали и унывали. Рассказывал какие-то анекдоты с хохляцким или грузинским акцентом — все посмеются, расслабятся и с новыми силами за работу».

— Интересно, а сами вы не попадали в курьезные ситуации?

Анна: «Помню такой случай, он связан с жутким конфузом. В одной из сцен мне надо было забежать на маленький мостик, остановиться посредине, воскликнуть: „Ой, что случилось?!“ — затем быстро с него сбежать и присесть, чтоб пропасть из кадра. Режиссер командует: „Мотор!“, я бегу, говорю свою реплику, сажусь на корточки — и тут, издав характерный звук, лопается по шву мой комбинезон. Съемка продолжается, я сижу красная как рак, не в состоянии объясниться… Дело в том, что комбинезон мне шили летом, а фильм снимали осенью — за это время я выросла так, что вся одежда стала мне тесна. Едва дождавшись окончания дубля, я тут же вскочила и закричала: „Это не я, это не я!“ А все покатывались со смеху».

— Какие эпизоды из фильма давались вам труднее всего?

Анна: «Мне сложно было играть серьезные чувства. Когда Абдулов полез на крышу спасать Гафта, мне следовало бы испугаться. Но у меня это плохо получилось, потому что я знала: им ничего не грозит — так чего же за них бояться? Поэтому и глаза у меня в той сцене веселые — несмотря на экстремальную, казалось бы, ситуацию. Вообще, когда я смотрю фильм, то вижу кучу проколов. Есть сцена, где громко хлопает дверь, я бросаюсь к «брату» Абдулову, испуганно прижимаюсь к нему — а камера крупным планом показывает мое лицо со смущенной улыбкой. Страха ни в одном глазу. А например, в сцене, где я пою песню про снежинку, можно заметить, что я не проговариваю слово «в преддверии», на нем я просто закрываю рот. Ну не выговаривалось оно у меня! (Кстати, все песни за юную звезду, в том числе и любимую народом «Снежинку», исполняла Лариса Долина. Любопытно, что знаменитую певицу даже не упомянули в титрах. — Авт.)

— Думаю, ребенку сложно выдержать жесткий ритм съемок. Вы себя как вели?

Анна: «Хулиганила иногда — правда, бессознательно. Могла уйти со съемочной площадки, никого не предупредив. Однажды мы репетировали эпизод на Ленинградском вокзале, рядом с рестораном. И какая-то женщина говорит мне: „Ой, деточка, ты в кино снимаешься? Проголодалась, наверное? Ну пошли со мной, я тебя накормлю“. Она как раз работала в этом ресторане, и я пошла с ней, поела потрясающе вкусных котлет по-киевски. В наши дни такая доверчивость вполне могла бы плохо закончиться, но тогда время, наверное, другое было… Между тем на съемочной площадке начался переполох, все кричали: „Аня, Аня, ты где? Нина Пухова, где ты?“ Когда я услышала, что меня зовут, то выглянула из окошка и невозмутимо сказала: „Ну здесь я, обедаю!“ Мне и в голову не пришло, что я поступаю как-то не так».

— Вас не смущало присутствие рядом таких знаменитостей, как Эммануил Виторган, Михаил Светин, Валерий Золотухин, Екатерина Васильева?

Анна: «Если честно, для меня тогда все люди были равны. Я не слишком хорошо знала их как актеров и трепета перед ними не испытывала. Воспринимала их просто как взрослых. Виторган ко мне очень тепло относился, а Светин подарил целую пачку календариков — сказал, что от дочки. А вот о том, что в фильме играл Золотухин, я узнала только после премьеры. На съемках я его ни разу не видела — не было общих эпизодов. А вот Екатерину Васильеву я очень боялась. Она походила на мою школьную учительницу и казалась мне ужасно строгой и неприступной. Я только издали смотрела, как она читает сценарий, а подойти ближе не решалась. С ней моя бабушка, которая на все съемки меня возила, общалась. А несколько лет назад я пришла с подругой на спектакль в Театр Моссовета и вдруг увидела Екатерину Васильеву. Она тоже сидела в зрительном зале. Я опять почувствовала робость, но пересилила себя и подошла к ней, поздоровалась. Екатерина Сергеевна меня узнала, и у нее в глазах такая радость была… Оказывается, она такая добрая, так любит своих внуков! Даже странно, что раньше она внушала мне такой страх».

— А больше вы ни с кем из «Чародеев» не встречались после съемок?

Анна: «Один-единственный раз я виделась со своим „братом“ — Александром Абдуловым. Мне было лет девятнадцать, я летела отдыхать на юг. И в самолете столкнулась с Абдуловым. Он смерил меня взглядом и воскликнул: „Какая стала! А была-то пигалица пигалицей!“ Вообще-то я невысокого роста, но в тот момент на мне были туфли на шпильке. Хотя все равно я едва-едва доставала ему до плеча».

— Вы к тому моменту уже стали взрослой девушкой. При встрече с таким красавцем, как Абдулов, ваше сердце не дрогнуло?

Анна: «Нет, он же ровесник моего папы, ему было тогда уже под сорок. Я даже подумать ни о чем таком не успела — Абдулова сразу окружили стюардессы и куда-то увели. Мы толком и не поговорили. И вообще я актерами особенно не увлекалась — кроме, пожалуй, Мела Гибсона».

Капкан для снежинки

Судьба юных актеров, принадлежащих к счастливой касте «буратин-мальвин-томсойеров», зачастую складывается по одному плачевному сценарию. Понукаемые своим детским триумфом, они становятся весьма посредственными артистами. Однако по старой памяти их время от времени беспокоят журналисты. И они с напускной усталостью разглагольствуют о том, как утомили их воспоминания о той единственной звездной роли. Анна Ашимова стала приятным исключением из этой закономерности.

— Когда в 1982 году «Чародеев» впервые показали по телевизору, вам исполнилось девять лет. Стали, наверное, самой популярной девочкой в школе?

Анна: «Если честно, эта слава меня тяготила. Раньше меня обзывали „ботаником“, потому что я была отличницей. После премьеры мне придумали новую дразнилку — „чародейка“. Вроде бы ничего обидного. Но ее выкрикивали на разные лады с такой неприятной завистью, что меня это сильно задевало. И младшие, и ровесники, и старшие норовили меня пнуть, толкнуть, поставить подножку, чтобы я упала — а потом „ха-ха-ха!“. За косичку меня дернуть считалось обычным делом».

— Все мы знаем, почему мальчики дергают девочек за косички.

Анна: «Ну, тогда я не понимала, что такие грубоватые знаки внимания как-то связаны с влюбленностью. Хотя были в моей известности и несомненные плюсы. Когда вышла пластинка с песнями из фильма, ее очень сложно было достать. А мне ее подарили. И я чувствовала себя королевой, потому что все девочки обращались ко мне с просьбой переписать для них слова. Особой популярностью пользовалась «Ведьма-речка».

— После окончания школы не собирались поступать в театральный?

Анна: «Я никогда не стремилась стать актрисой, потому что прекрасно понимала — работа эта нестабильная, связанная с постоянными разъездами, несовместимая с нормальной семейной жизнью. А мне с ранних лет хотелось иметь семью, заботиться о муже, ребенке. Кроме того, я всегда дружила с математикой, она была моим любимым предметом. Поэтому после школы я поступила в Академию управления, на факультет экономической информатики. Кстати, на вступительных экзаменах я познакомилась со своим будущим мужем. Мы с ним сидели рядом на экзамене по математике, подписывали экзаменационные листы. Не скажу, что он мне сразу понравился. Я сказала ему: „Меня Аня Ашимова зовут. А тебя? А то трудно разобрать, у тебя почерк непонятный“. Он ответил: „А меня — Кирилл Гайдаш“. Я подумала тогда: „Боже, ну и фамилия у человека“. Однако судьба распорядилась так, что сейчас я ношу эту фамилию — с гордостью».

— Это была любовь с первого взгляда?

Анна: «Нет, сначала мне больше нравился другой мальчик, а к Кириллу я относилась спокойно. Первые два курса мы просто здоровались и никак не общались. А вот на третьем, помню, была какая-то вечеринка, мы танцевали под мелодию Шаде. И между нами проскочила искорка. Мы стали встречаться. Кстати, предложение руки и сердца было сделано очень оригинальным образом. Я сидела в гостях у Кирилла, мы пили чай, потом я взяла свою чашку и пошла на кухню. И вдруг он сказал мне вдогонку, спокойно так: „Ань, короче, четвертый курс закончим, поженимся, и ты возьмешь мою фамилию“. Я замерла на пороге, обернулась и пробормотала: „Ну хорошо“. Это было даже не предложение, а констатация факта. И я вышла замуж за Кирилла».

— Как же студенческая семья существовала? Подрабатывали?

Анна: «Кирилл устроился в фирму экономистом, я исправно посещала лекции, а он потом штудировал мои конспекты. Закончив академию, я поработала в общей сложности года три — экономистом в страховой компании и бильд-редактором в журнале. Потом у нас родился сын Саша. Поработав еще несколько лет, я уволилась. С тех пор сижу дома и нисколечко об этом не жалею. Мне нравится заниматься хозяйством, водить сына в спортивные секции — на плавание и биатлон. Обожаю готовить — Саша у меня любит выпечку и пельмени. А вот муж предпочитает покупные — эта привычка у него со студенческих времен. Он часто шутит: «Аня, ты не умеешь готовить пельмени, тебе кошек не хватает».

— Говорят, мужья теряют интерес к своим женам, если те становятся домохозяйками. Вы такого поворота не опасались?

Анна: «Я считаю, что женщина всегда может быть разной — независимо от того, работает она или нет. Меня работающие подруги спрашивают: „А тебе не скучно дома?“ Ни капли. Я считаю, что быть хорошим тылом своему мужу — это тоже призвание. Ему приятно, что я занимаюсь домом. Кирилл по натуре очень надежный. Вдобавок он душа любой компании. Да и я тоже — никогда не теряюсь, не стесняюсь проявить инициативу. Ну если все молчат, кому от этого хорошо будет?»

— Кстати, а когда ваш муж узнал о вашем «чародейском» прошлом?

Анна: «Честно говоря, я точно не помню. Знаю только, что Кирилл очень иронично относился к этому фильму. Впервые он посмотрел его лет через восемь-девять после свадьбы. До этого не хотел, считал, наверное, его какой-то глупой детской сказкой. Но однажды под Новый год я застала Кирилла перед телевизором — он смотрел „Чародеев“. Смеялся, не разрешал мне переключать. Я не спрашивала его из принципа, понравился ему фильм или нет. Но судя по тому, что он смеялся…»

— Встреча Нового года в домашнем кругу — это, как правило, стол с яствами, елка в углу, развлекательные шоу по телевизору. А у вас есть свои традиции празднования?

Анна: «Да, конечно. Речь президента в полночь мы слушаем рассеянно — все наше внимание приковано к подаркам под елкой. Их обычно много, и, что самое главное и интересное, надо угадать — какой из них предназначен тебе. На коробках ведь нет пометок. Как только часы бьют двенадцать, все, толкаясь локтями, бросаются к елке, начинают шуршать упаковочной бумагой… Это так весело! Правда, в прошлом году я не угадала свой подарок — большой синий чайник для заварки. Но мне его все равно потом отдали».

— Еще не догадываетесь, что муж подарит вам на этот раз?

Анна: «Есть сюрприз, которого я очень не хотела бы, — Кирилл давно мечтает о собаке. Но если он ее купит, все заботы о ней лягут на мои плечи. И придется рано гулять с ней — а я не могу выйти из дома с ненакрашенными ресницами, то есть мне надо будет вставать ни свет ни заря. Вообще для меня лучший подарок — когда наши мнения в принципиальных вопросах совпадают. Например, я очень хотела назвать ребенка Сашей, а муж был категорически против. В итоге мы дотянули до последнего момента. Ребенка уже надо регистрировать, а родители все еще не решили, как его назвать. Я говорю Кириллу: „Александры — это такие великие люди! Один Александр Македонский чего стоит. Александрами русских царей называли. Да и в роддоме на весах, на которых малыша взвешивали, тоже было написано „Саша“…“ И Кирилл сдался, хотя он человек очень упрямый и настойчивый: „Ладно, пусть будет Саша“. А я разревелась».

— «Чародеев» с завидным упорством показывают каждый Новый год. Какие чувства вызывает у вас эта картина сейчас?

Анна: «Мне смешно на себя смотреть. Мне кажется, все, что связано с моим участием в этом фильме, — волшебный сон. И все это было не со мной. Хотя меня до сих пор узнают, часто говорят: «У вас лицо какое-то знакомое». И обязательно рядом найдется предатель, который скажет: «Да она же в «Чародеях» играла!»