Она была и поп-старлеткой, и эстрадной примой, и телеведущей, и актрисой. Судьба была против того, чтобы Алена стала матерью, но певица преодолела и это. Седьмого декабря ее маленькой дочке Ксюше исполнилось четыре года. «МК-Бульвар» воспользовался любезным приглашением певицы и навестил ее в загородном доме в Переделкине.

— Иногда об артисте говорят «его стало много» — и на концертах он, и в телевизоре на каждом канале, и в кино. А вот вас в последнее время явно мало.

— И вы считаете, это плохо?.. Да наоборот! Когда артиста «много» — это раздражает. А так у зрителей есть время соскучиться по тебе и еще больше тобой заинтересоваться. И потом, я ведь не то что совсем пропала. Записываю песни, снимаю клипы, на гастроли езжу. Плюс к тому играю в сериалах, которые мой муж продюсирует.

— Вы за ним прямо как ниточка за иголочкой: когда Александр работал на ТВЦ, вы там вели передачу «Полевая почта», теперь вот следом в кино подались.

— А разве это плохо? Ведь мы с Сашей — одна семья.

— А не смущает то, что приходится заниматься вещами, к которым у вас нет никакой профессиональной подготовки?

— Когда Саша уговаривал меня вести «Полевую почту», я долго сопротивлялась, говорила, что там нужно будет брать интервью, а я этого делать не умею, что я не справлюсь. А ведь потом летала в Чечню, несколько раз встречалась с генералом Шамановым. Сейчас я понимаю, что это был грандиозный жизненный опыт, что многому научилась, и за все это Саше очень признательна. Думаю, в конечном итоге так будет и с кино, хотя пока я еще не до конца в себе уверена.

— Вы не хотели бы поучиться актерскому мастерству, может быть, брать частные уроки?

— Зачем? Я ведь и эстрадному мастерству-то не особенно училась. Я училась музыке, а это все-таки немножко другое. Что касается актерского мастерства — я наблюдала, как играют другие актеры, профессионалы, подглядывала что-то, перенимала у них. На мой взгляд, это гораздо более надежный путь обучения.

— Ну, например, что и у кого вы «подглядели»?

— Был такой случай на съемках сериала «Убить Бэллу». В последний съемочный день я прилетела с гастролей по Украине, чтобы в этой картине отработать. Текст честно учила во время разъездов, но плохо представляла, что именно мне придется изображать. Сижу, жду выхода на площадку, и тут режиссер, буквально пробегая мимо меня, бросает на ходу: «Она психически больная, твоя героиня, она сумасшедшая». И я осознаю, что это коренным образом все меняет и что мне прямо сейчас сниматься. Я в ступоре, тогда мой партнер по сериалу Владимир Абрамович Долинский буквально за семь минут объяснил мне все, что нужно делать. Я впитывала не то что как губка — как пустыня Сахара. И хотя это был очень жесткий прессинг, но я вошла в кадр, сделала, как он сказал, и все получилось… И где, скажите мне, в каких театральных ПТУ можно было бы такой урок получить?

— А вам самой нравится, как вы играете? Фильмы со своим участием смотрите?

— Первую роль я играла в «Неотложке» — смотрела сквозь пальцы. Убегала на кухню и — вот так (делает из перекрещенных пальцев решетку, смеется). Толком не посмотрела, короче. Не то чтобы боялась: а вдруг получилось плохо? Но волновалась — дело-то новое. А сейчас уже, в последних фильмах, нормально себя на экране воспринимаю. Расхрабрилась после того, как народный артист России Владимир Абрамович Долинский позвал меня в свою антрепризу, и народная артистка России Татьяна Кравченко тоже. Замечательные актеры приглашают: приходи к нам, играй с нами в спектаклях, но я пока отказываюсь. А ведь многие профессионально обученные актрисы не могут найти своего места, и их попросту никуда не зовут.

— Алена, а вас муж или режиссер обычно сниматься приглашает? Вы какие-то пробы проходите? Просто любопытно узнать, как организован этот процесс.

— Проб я никаких не прохожу, потому что это немножко другое кино. Есть кино режиссерское (такое Никита Михалков, Балабанов, например, снимают), а есть — продюсерское (это как раз сериалы). Кто снял? Продюсер Арсеньев. Вот я, например, снималась в «Неотложке», но даже понятия не имею, кто там был режиссером. Помню только, что его Геной звали. А продюсер там был Владилен Арсеньев. Он позвонил, пригласил сняться — почему бы нет. Кастинги, пробы — ничего подобного в сериалах не бывает. Продюсер решил что-то — и все, даже режиссер, делают, как он скажет. К тому же в сериалах разные серии нередко снимают разные режиссеры.

— Вы так увлеченно рассказываете о кино. Может, вам петь уже просто надоело?

— Нет, петь мне не надоело и никогда не надоест. Я даже во сне пою. Правда. Тут на гастроли ездила поездом. Ночь. Сквозь сон чувствую, костюмерша одеяло мне подтыкает. Вот, думаю, забота — просто демьянова уха какая-то, зачем это нужно? Утром иду к ней сказать об этом, а она меня первая ошарашила: «Ты так пела. В голос пела». — «Где? Когда?» — «Ночью. На весь вагон». Представляете? «Я подошла, — говорит, — но только деликатно одеяло поправила». Вот так. Мне даже сны на профессиональные темы снятся. Вот совсем недавно вижу: стоит передо мной продюсер, не Саша (он сейчас как певицу меня не продюсирует), другой. Берет меня за руку: «Ну вот, Алена, теперь все будет очень хорошо». «Здорово», — говорю, и сама так рада, что у меня новый продюсер, просто щенячий восторг какой-то. «А почему, — спрашиваю, — ты в черном?» — «Потому что я умер». Это был Юрий Шмильевич Айзеншпис. Я знаю, почему он мне приснился. При жизни мы с ним не то чтобы очень дружили, но приятельствовали, а обстоятельства сложились таким образом, что я не смогла проводить его в последний путь.

— Вы сейчас постоянно живете в загородном доме в Переделкине?

— Да. Это наш с Сашей выбор — деревенская жизнь, хотя в Москве у нас две квартиры: большая и маленькая. Но мне за городом комфортнее. Знаете, какая там зимой красота, снег кругом белый. А в Москве как оттепель — так реки грязи. Теперь, приезжая в Москву из Переделкина, я испытываю примерно те же чувства, когда провинциалкой впервые увидела Москву: ой, мамочки, мамочки, да куда же все эти люди бегут, откуда столько машин едет? Только когда-то меня это восхищало, а теперь удивляет: как тут вообще кто-то живет?

— Вы домом сама занимаетесь?

— Сама, но с помощниками — у нас работает супружеская пара. Одной с большим домом справиться просто нереально. Вы же не думаете, что я такая героиня: на концерте отработала, потом полы помыла, грядки полила…

— Так у вас, значит, и грядки имеются?

— А как же: петрушка, морковка. Вот наши политики замечательные постоянно плачутся: ах, это ЖКХ, как трудно с этим ЖКХ! А я все это на примере собственного дома чувствую: то с электричеством проблемы, то с трубами. Наши помощники с утра до ночи загружены работой.

— Есть какие-то заботы по хозяйству, которыми занимаетесь только вы?

— Да, я готовлю. Саша и Ксюша привыкли к моей кухне и вряд ли станут есть то, что приготовят другие. Прикормила из своих рук. (Смеется.)

— Вы с Александром вместе уже почти 15 лет. Когда люди так долго живут бок о бок, они становятся похожи друг на друга.

— Упаси бог! Вполне достаточно того, что на Сашу похожа наша дочка. А мы с Сашей — родственные души, что, по-моему, гораздо важнее.

— Потихоньку друг друга под себя переделывали?

— Конечно! То, что мы стали родными людьми, — результат большой работы. Когда мы с Сашей познакомились, мне многое в нем не нравилось (думаю, и ему во мне тоже). Он был грубее, жестче, в том числе и по отношению ко мне, да и к себе тоже. Ну да что теперь вспоминать…

— Осталось что-то, что вам хотелось бы в муже «доработать»?

— Нет, это тот случай, когда лучшее — враг хорошего. Сейчас в наших отношениях так все тонко, так хорошо и точно прилажено, как будто пазлы сложились. Начнешь «дорабатывать» — и все сломается.

— У вас никогда не бывает на мужа этакой здоровой женской злости? Он, как продюсер, что-то придумывает, организует, а вам потом физически отрабатывать: и кино, и сцена — тяжелый труд?

— Ну что же делать, так получилось. (Смеется.) На самом деле по этому поводу один раз очень хорошо высказалась наша дочь. Надо сказать, что у нас с ней вообще чрезвычайно близкие, теплые отношения. Если я дома, то для нее больше никого не существует: ни папы, ни няни. Меня одно время это даже настораживало, я и к психологу обращалась, но она мне сказала, что у нас с Ксюшей тот самый хрестоматийный случай, когда ребенок на старости лет всегда воды принесет. Я для нее все. Так вот, едем мы с Ксюшей в машине на какой-то концерт (если есть возможность, я обязательно беру ее с собой). Я объясняю, почему я все время в разъездах: ты ведь любишь красивые игрушки, платья, хочешь поехать во Францию на Новый год — тогда маме нужно работать, нужно выступать, чтобы на все это были деньги. И тут мой ребенок говорит: «Мама, а я по телевизору видела, что мужчины тоже поют. Пусть папа поет, а мы с тобой дома останемся».

— У Александра есть какие-то особые «папские» обязанности?

— Есть. Он у нас в семье по спорту главный. Например, уже научил Ксюшу кататься на коньках, этой зимой во Франции собирается поставить ее на горные лыжи. Он, когда Ксюшу увидел, сразу сказал: будущая Курникова. Сейчас приоритеты изменились: «будущая Шарапова» — говорит.

— Насколько я знаю, Ксюша сейчас без няни? Вы расстались с ней после той неприятной истории с алкоголем, которая была озвучена вами в одной из телепередач?

— С одной из нянь, которая проработала у нас совсем немного, мы действительно расстались по причине ее «дружбы» с алкоголем. Другая — была с нами два года и уволилась, когда Ксюша пошла в школу раннего развития.

— По какому принципу подбирали дочке «школу»?

— Во-первых, из соображений близости к дому. Школа наша в Барвихе, на машине 10−15 минут ехать. Во-вторых, они там английский интенсивно изучают, песни на языке поют, даже спектакли ставят. В итоге Ксюша сейчас по-английски уже так говорит, что папа не всегда ее понимает. Ну и, конечно, дочке эта школа нравится, а мне очень важно дать ей то, чего в свое время сама не получила, в плане знания тех же языков.

— Читать Ксюша пока не научилась?

— Нет, но буквы все знает. Считает почти до тридцати. Я не хочу ее торопить, давить как-то. Станет интересно — сама до всего дойдет.

— Вы замечаете в дочке какие-то склонности, которые вам впоследствии хотелось бы в ней развить?

— Склонности?.. После трех лет (я это в книжке по детской психологии вычитала) у детей начинается период хитрости, и Ксюша сейчас филигранно обманывает. Например, приходит папа ее из школы забирать — а холодно! — Ксюша в одних колготках. Почему? Мама так одела. А мама в это время, ни о чем таком не догадываясь, едет в поезде на гастроли. Звонит папа: ты что, с ума сошла?! На улице минус десять, снег лежит! Я говорю: ну да, снег, а в чем проблема-то? Ребенок в одних колготках! Как в колготках?! Ксюше, конечно, папа все высказал… Но, думаете, ее это хоть как-то смутило?

— Ну эти-то склонности вы в ней вряд ли развить хотите.

— Почему? Это ведь тоже важно — уметь найти выход из любой ситуации, без слез и скандалов, мягко. Фантазия у нее хорошо работает.

— Кем бы вы хотели видеть дочь в будущем?

— Длинноногой красавицей со знанием 5 языков. Остальное приложится.

— Одно время, сразу же после Ксюшиного рождения, вы говорили, что хотели бы еще ребенка. И теперь уже родить самой.

— Не сложилось. Я тут как-то включила телевизор и, увидев в одной из передач Ваню Охлобыстина с семьей, по-хорошему ему позавидовала: надо же, сколько детей! Это то, чего в моей жизни, наверное, уже не будет. Была бы физическая возможность, почему нет? Но раз нет такой возможности… А потом для меня и с одним-то ребенком расставаться — большая проблема, а с двумя — зачем рожать, чтобы все время гастролировать?

— Вас не беспокоит, что Ксюша подрастет и узнает историю своего рождения — что ради ее появления на свет вам пришлось прибегнуть к помощи суррогатной матери?

— Скажу сразу: я не собираюсь скрывать от нее этот факт. Настанет время, когда она будет готова выслушать и принять это, и тогда я ей все расскажу, покажу стопку газет и журналов, где все описано. Надеюсь, моя дочь будет неглупой девочкой, она не осудит меня — поймет, что когда-то мама совершила ради нее невозможное.