Как язвительно заметил один политический репортер, у бывшего президента США Билла Клинтона есть только один шанс оставить в истории заметный след. И этот шанс целиком зависит от его дочери.

За бурной личной жизнью 25-летней Челси Клинтон американцы наблюдают давно. У детей знаменитых родителей судьба редко складывается безоблачно, и Челси — не исключение. Жизнь в Белом доме, дорогие университеты, престижная работа. Однако вряд ли все это стоит одного телевизионного интервью, где твой отец на глазах у всего мира признается в супружеской неверности.

Дальновидные родители тщательно оберегали свою единственную дочь от прессы. Впервые девочка появилась на публике на празднике в честь инаугурации Билла Клинтона. Челси выглядела как неуклюжий 12-летний подросток в платьице с буфами, внешне явно проигрывая вертлявым хорошеньким дочкам вице-президента Альберта Гора. «Сплошные зубы (с брекетами), кудряшки и младенческая пухлость», — так журналисты из лагеря республиканцев зафиксировали явление президентской дочки народу. Один из них даже позволил себе оскорбительную шутку: «Всем известно, что у Клинтонов есть любимая кошка по кличке Сокс. Но никто не думал, что они привезут еще одного домашнего любимца по имени Челси. Вполне подходящее имя для собачки, разве нет?» Однако на этом нападки закончились.

Жестокие игры

Президенту и первой леди удалось заключить с журналистами пакт о ненападении на их дочь. Не отвечать на вопросы о Челси — от этого приказа веяло железной прохладой, и сотрудники Белого дома не смели его нарушить. Став первой леди, Хиллари специально летала в Нью-Йорк, чтобы поговорить с Жаклин Кеннеди о воспитании ребенка в Белом доме. Джеки дала однозначный совет — публичная жизнь президента и его жены не имеет ничего общего с жизнью их дочки.

Клинтон как-то признался, что не стал баллотироваться в президенты в 1988 году лишь потому, что не хотел подвергать свою маленькую дочь вполне очевидным испытаниям. Разве может сравниться провинциальная рутина в штате Арканзас с тем ярко освещенным подиумом, на котором проходит жизнь всех чад и домочадцев Белого дома? Когда в 1980-м Челси появилась на свет, ее отец уже два года занимал пост губернатора Арканзаса. С раннего детства родители начали втолковывать ей, что люди непременно станут выливать на ее отца ушаты грязи — так уж заведено. Часто за ужином Билл, Хиллари и Челси играли в совсем не детскую игру — бросали друг другу разные упреки и обвинения и тут же отвечали на них. У дочери широко открывались глаза от удивления, когда мама с папой объясняли ей значение неблаговидных поступков, совершаемых людьми в политике и вокруг нее. Но девочка оказалась восприимчива к подобной информации. Ей было двенадцать лет, когда случился скандал — бывшая любовница Клинтона Дженнифер Флауэрс выступила с признаниями во время его первой предвыборной президентской гонки. После просмотра телеинтервью, где мать с отцом отвечали на самые нелицеприятные вопросы, Челси заявила бабушке: «Я рада, что у меня такие замечательные родители».

Девочке удалось отнестись к происходящему без истерики — возможно, потому, что она всегда чувствовала обожание родителей. Пусть даже они выражали чувства каждый на свой лад. Отец относился к дочери со свойственной его характеру открытой щедростью. Пожалуй, Челси была единственным существом женского пола в его жизни, которое он любил по-настоящему, в отличие от жены и многочисленных любовниц. В своем кабинете он поставил маленький столик, где малышка могла играть или делать уроки у него на глазах. Он возил ее в школу, и они часто держались за руки. Отец был объектом восхищения для Челси, в то время как мать — скорее товарищем, надежным другом.

Хиллари обладала аналитическим складом ума, стальной волей и непомерной гордостью. Она не привыкла проигрывать — возможно, именно это качество помогало ей сохранять их далекий от идеала супружеский союз. Челси тяжело ей досталась — роды были трудными, пришлось делать кесарево сечение. Дочь стала сердцевиной ее эмоциональной жизни. Когда Челси пошла учиться, Хиллари нередко заскакивала в школу в течение дня и через учительницу передавала дочке открытки со словами любви и нежности. Впрочем, Хиллари была убежденной феминисткой (неудивительно, что своему темпераментному мужу она внушала скорее уважением, чем страсть), и это отразилось на ее методах воспитания. Она не позволяла дочери играть в девчачьи игры — вроде первых попыток наряжаться во взрослые платья и краситься с помощью кукольного (или материнского) набора губных помад, теней и румян. Зачем? Чтобы все вокруг сюсюкали, уверяя девочку в том, будто она выглядит словно куколка? Ну уж нет. Челси предстоит жить в реальном мире, где важно иметь интеллект и уметь самой добиваться желаемого результата. При чем тут выдумки о том, что все девочки мечтают стать принцессами? Хиллари объяснила семилетней дочери, как работает биржа. Челси часто смотрела биржевые сводки по телевизору и радостно сообщала матери, что «их» акции пошли вверх. И хотя Хиллари — как главный добытчик в семье (губернаторская зарплата мужа составляла всего 35 тысяч долларов год) — была бесконечно занята в своей юридической фирме, Челси всегда оставалась для нее на первом плане. Во время президентской кампании мужа Хиллари могла прервать важнейшую встречу и заставить десятки людей ждать, пока закончится ее 40-минутный разговор с дочерью по телефону: у Челси была простуда.

Ангел без крыльев

После переезда в Белый дом Челси ходила в закрытую частную школу, посещала балетную студию — разумеется, в сопровождении секретных агентов. Иногда приглашала к себе друзей. Они играли в боулинг, смотрели фильмы в кинотеатре Белого дома, ели поп-корн, а если рассыпали его, то Хиллари просила дочь самой навести порядок. Не окружать ребенка льстивой прислугой, а приучать все делать самостоятельно — один из советов, полученных от Джеки Кеннеди. По вечерам отец проверял уроки у Челси. И они старались не пропустить ни одного совместного ужина. Супруги Клинтон вполне отдавали себе отчет, что Челси играет важнейшую роль в их сложных внутрисемейных отношениях. Ни амбиции, ум и деньги Хиллари, ни дружеская забота супругов друг о друге не могли «цементировать» их брак. Только дочь была тем бесспорным звеном, которое скрепляло их супружеский союз.

Во время второй предвыборной кампании Клинтона шестнадцатилетняя Челси вновь появилась перед публикой. Теперь это была спокойная симпатичная девушка — уверенная в себе (как ее мать), обаятельная и дружелюбная (как ее отец). Брекеты исчезли, на губах — помада светлого тона, вместо копны непослушных мелких кудряшек — длинные, тщательно уложенные и выпрямленные пряди. Занятия в балетной школе сделали ее фигуру стройной и убрали излишки подросткового веса. Челси участвовала в официальных обедах (на одном из них ее кавалером оказался Джон Кеннеди-младший) и появилась на инаугурационном балу в коротком нарядном платье. Пресса решила, что табу на общение с дочерью президента осталось в прошлом. Но Клинтоны по-прежнему запрещали пресс-службе и сотрудникам Белого дома публично обсуждать свою дочь. Не было удовлетворено даже невинное любопытство — кто сшил ей платье на бал.

Во время поездки с матерью по Америке Челси впервые ощутила, каково это — быть публичной персоной. Они обедали в ресторане и заказали два бокала вина. Не успели Хиллари и Челси доесть свою пасту, как в местной газете появилось сообщение о том, что дочь президента нарушила закон. В Америке лицам, не достигшим двадцати одного года, запрещено употреблять алкоголь. Несколько дней в штате Массачусетс бурлил скандал под названием «Шардонегейт». Комиссия по контролю за алкогольными напитками штата начала официальное расследование. В конце концов пресса признала свою ошибку. Оказывается, второй бокал вина принесли для помощницы Хиллари, которую почему-то «не заметили» репортеры. А мисс Клинтон пила минеральную воду. После поездки Челси в Южную Азию и посещения детского приюта под патронажем матери Терезы даже самые рьяные противники Клинтона вынуждены были признать: президент и его жена воспитали исключительно умную, образованную и умеющую искренне сострадать дочь.

На свое шестнадцатилетие Челси пригласила целую толпу друзей в Кэмп-Дэвид — летнюю резиденцию Клинтона, они играли в пейнтбол. Она начала ходить на свидания (под присмотром агентов, разумеется), имена мальчиков держались в строжайшем секрете. Как-то хозяин ресторанчика в нескольких кварталах от Белого дома проговорился: «Увидев Челси с симпатичным молодым человеком, я был приятно удивлен тем, как достойно она вела себя. И это говорю я — потомственный республиканец».

Словом, дочери Клинтона удалось покорить сердца своих сограждан. И совершенно неважно, что во время инаугурационного бала на ней были чулки белого цвета, не вполне сочетавшиеся с атласным платьем (от Веры Ванг, как без особого труда удалось узнать репортерам). Стиль определяется прежде всего внутренним миром человека. А с этим у Челси все в порядке. Подобные дифирамбы пели ей редакторы модных журналов. И пусть даже не все американские школьницы выберут фасон ее платья в качестве образца для своего выпускного вечера. Зато знаменитый мистер Блэквелл, известный журналист и гроза всех голливудских модниц, включил ее в свой список самых хорошо одетых знаменитостей 1996 года вместе с входящими тогда в моду «звездочками» Гвинет Пэлтроу и Вайноной Райдер. Надо сказать, мать Челси нередко попадала в его черный список.

Пугливые женихи

После школы Челси решила учиться в Стэнфорде — частном университете в Северной Калифорнии, в 3000 милях от Вашингтона. Вполне нормальная история в американских семьях — птенец покидает родительское гнездо в шестнадцать-семнадцать лет. Однако это был первый болезненный удар, который получили Билл и Хиллари. Они до последнего надеялись, что дочь передумает и останется на восточном побережье: станет студенткой Йеля или еще лучше — Джорджтаунского университета, всего в трех милях от Белого дома. Но Челси слишком хорошо усвоила уроки независимости, полученные с пеленок от матери. Она хотела скрыться не только от микроскопа, под которым существуют все обитатели Белого дома, но и от чрезмерной опеки его хозяев. Раз, как утверждают родители, она должна вести нормальный образ жизни, так не лучше ли это удастся в Калифорнии, вне зоны досягаемости таблоида Washington Post?

Вслух Хиллари признавала правоту Челси и гордилась ее решимостью. Но однажды призналась, что ночь перед отъездом дочери стала одной из самых мучительных в ее жизни. Она даже думала — не взять ли им с Биллом приемного ребенка, чтобы заполнить пустоту, которая мрачно нависла над их домом. «Я чувствую себя такой старой, когда вижу свою дочь, обретающую независимость. Как бы я хотела быть ее соседкой по комнате». Билл шутливо изображал стоика: «В Калифорнию летают самолеты, электронная почта и телефоны тоже работают. Полагаю, мы справимся». Чета Клинтонов вложила в частный фонд Стэнфорда около 110 тысяч долларов — из ни× 27 тысяч стоил только первый год, включая плату за учебу и проживание в кампусе.

В сентябре 1997 года багаж Челcи был доставлен в университет на военном самолете. Вопреки заявлениям, что дочь президента собирается изучать медицину, почти сразу Челси выбрала другую учебную стезю — историю. В Стэнфорде ей пригодилась домашняя закалка. Кто-то делал вид, что не придает никакого значения ее статусу, и слишком явно это демонстрировал. Другие же студенты проявляли откровенное недовольство — мол, их безмятежное и привилегированное существование будет нарушено репортерами, агентами службы безопасности и прочими неудобствами, связанными с появлением знаменитости. Впрочем, агенты, приставленные к Челси в Стэнфорде, внешне ничем не отличались от студентов и, как написали в университетской газете, не собирались обращать внимание на рядовые студенческие шалости (вроде распития алкогольных напитков). Секьюрити держали дистанцию и не мешали подопечной веселиться в компаниях и ходить на свидания.

Первым официальным бойфрендом мисс Клинтон стал Мэттью Пирс, студент второго курса, изучающий религию. Сын консервативных родителей из городка в штате Техас, Мэттью был хорош собой и делал большие успехи в университетской команде пловцов. Он получил «родительское благословение» — во время одного из первых визитов в кампус Билл Клинтон дружески обнял юношу, они всей семьей посетили службу в баптистской церкви. После этого Пирс был приглашен президентом на ланч.

В конце первого стэнфордского года Моника Левински обвинила президента США в сексуальных домогательствах. Клинтон уверял нацию, что обвинения не имеют под собой никаких оснований. И хотя Челси не впервой приходилось слышать об амурных приключениях отца, она предпочла поверить ему. Ведь недаром ей объясняли, сколько врагов пытаются разрушить его карьеру. Мэттью дезертировал с любовного фронта: атлету-пловцу оказалось не по силам встречаться с дочерью президента, против которого неумолимый прокурор Кеннет Стар вел расследование в связи с «делом Левински». Челси была потрясена до глубины души, но, возможно, это помогло ей выдержать следующий удар. Спустя несколько месяцев ее любимый папа — перед народом и семьей — признался и покаялся в незаконной связи с мисс Левински. Челси знала, что мать долго уговаривала отца совершить этот мужественный поступок. Посмотрев мучительное телевизионное интервью Клинтона, Челси испытала двойственное чувство — вместе с чудовищным унижением дочь гордилась отцом и даже — где-то в глубине души — восторгалась. Как большинство девочек, она привыкла видеть в нем прежде всего героя, и ей всегда — пускай подсознательно — льстило его «мужское» поведение, то есть те качества, которые и привлекали к нему женщин. На следующий день после отцовского выступления Челси продемонстрировала всему миру, наблюдавшему за семейной трагедией Клинтонов, что их семья ранена, но не уничтожена. С высоко поднятой головой она держала родителей за руки, когда они втроем шли к президентскому самолету, чтобы улететь из Вашингтона в загородное поместье. Поступок, способный сделать честь опытному дипломату…

Хиллари научила Челси не выставлять свои чувства напоказ. Она не обременяла своих друзей, которые образовали вокруг нее что-то вроде защитного кордона, жалобами. Лишь по утрам, когда однокурсники, жившие с ней в одном доме, еще спали, она сидела одна на кухне и читала газеты, где в подробностях смаковали скандал с Левински, расследование Стара и грозящий отцу импичмент. По ночам она часто разговаривала по телефону с матерью. А таблоиды распространили сплетни, что девушка даже обращалась в медицинский центр Стэнфорда с психологическими проблемами. Говорят, Челси до сих пор вздрагивает при одном упоминании имени Моники Левински. Так или иначе, она сумела тогда пережить скандал и простила отца. Ее родители по-прежнему оставались друзьями и любили ее. К тому же Челси знала, что мать собирается бороться за пост сенатора от штата Нью-Йорк, и не хотела ей мешать.

Новый бойфренд мисс Клинтон, 21-летний студент Стэнфорда Джереми Кейн, вызвал волну пересудов. Многие нашли, что жизнь слишком уж анекдотично повторяет то, что произошло в Западном крыле Белого дома, — избранник Челси интересовался политикой, а летом даже работал интерном в Белом доме. Ходили слухи, что именно Челси его туда и устроила, — тогда они еще просто дружили. Кейн — типичный калифорнийский молодой человек, харизматичный загорелый спортсмен, звезда сборной университета по плаванию. Его, как и Пирса, вполне одобрял Клинтон, приглашая на обеды и торжественные мероприятия. Однако юноша слишком открыто демонстрировал свой интерес к политике и, похоже, не прочь был прорваться в этот мир с помощью дочери президента. Челси постепенно охладела к обаятельному карьеристу, и они расстались.

В 2001 году Челси закончила университет и получила диплом бакалавра. Калифорния и Стэнфорд подарили ей самые лучшие воспоминания — там всегда светило солнце, небо радовало глаз своей глубокой синевой, а юноши — загорелыми безупречными торсами. И главное, в университете она укрылась от безжалостной пытки в виде публичного семейного скандала, из которого сделали прибыльную «мыльную оперу».

Закалка секс-символа

После Стэнфорда Челси решила продолжить учебу в Англии — в знаменитом Оксфорде. На сей раз ей хотелось не просто дистанцироваться от Вашингтона, а окончательно выйти из тени своих родителей —

экс-президента Билла Клинтона и сенатора Хиллари Клинтон. Она выбрала University college, где когда-то был студентом ее отец. Сначала Челси пыталась культивировать образ обыкновенной студентки, но потом сдалась. Какой смысл? Тем более что местные снобы сразу дали ей понять, что они вовсе не в восторге от ее общества, ее телохранителей, да и вообще от Америки, которую она олицетворяет. Так что не лучше ли наконец попробовать вести себя так, как ей до сих пор не удавалось? В Оксфорде, где пабов больше, чем ресторанов, а семейные ценности принимаются с английским скептицизмом, можно напропалую флиртовать, посещать самые крутые ночные клубы, в открытую напиваться — словом, вести себя совершенно неприлично. Какое облегчение после поднадоевшего имиджа идеальной дочери и рафинированной барышни! Неминуемый и на этот раз открытый бунт состоялся. Свобода привела Челси к чудесным открытиям — она поняла, что ей нравится мода, гламур и общество селебритис.

Отец навестил дочку в Оксфорде и совершил с ней сентиментальное путешествие, показав ей даже то окно, за которым в свои студенческие годы он охлаждал бутылки с молоком. Все это было очень мило, но Челси хотела иного — чтобы ее наконец-то заметили. Саму по себе. А не как гадкого утенка, превратившегося в принцессу, или ангела из Белого дома, который предотвратил вивисекцию брака своих родителей. Поэтому Челси наняла пресс-секретаря. В его обязанности входило составлять ее светское расписание и следить, чтобы она стала желанной гостьей на самых престижных вечеринках в Лондоне и его окрестностях, не пропустила ни одной премьеры или фэшн-шоу. Вскоре светские рауты в обществе знаменитостей стали для Челси приятной повседневностью. Она сидела в первом ряду на шоу Донателлы Версаче в Париже рядом с Гвинет Пэлтроу и Мадонной, хихикала с Хитер Грэхам, Софи Дал и Бьянкой Джаггер в Милане, позировала рядом с Кевином Спейси и Джуди Денч на премьере фильма «Корабельные новости», не пропускала ни одной игры на Уимблдоне. Челси стала членом Brydges Club — клуба для избранных в Лондоне, получила весьма престижное даже для звезд приглашение на летний бал Элтона Джона. В кафе Оксфорда, где между делом Челси изучала историю международных отношений, она никогда не выбирала столики в глубине, а садилась у самого окна или в первом ряду — теперь на нее можно было смотреть. Кто-то из английских репортеров с удивлением сравнил ее новый светский имидж чуть ли не с самой Лиз Херли.

Меж тем в Америке ее английские эскапады вызвали бурю восторга. Казалось, страна только и ждала очередной трансформации Челси Клинтон. После гибели в 1999 году любимца нации, «американского принца» Джона Кеннеди-младшего, «королевское семейство» окончательно развалилось. Так почему бы «новой» Челси не получить квазикоролевский статус, по которому так истосковались американцы, не знавшие настоящих королей? Один из самых уважаемых журналов Vanity Fair недолго думая назвал девушку новой американской принцессой.

Отец, совершая лекционное турне по Великобритании, продемонстрировал, что вполне понимает желание дочери получать от жизни удовольствие. В Лондоне Билл обедал с Челси в известном Groucho Club под аккомпанемент Боно. А вот Хиллари в отличие от мужа совсем не нравились изменения, произошедшие с Челси. По ночам ей снились кошмары. Неужели ее обожаемая девочка хочет стать такой же светской тусовщицей, как Пэрис Хилтон?

Особенно боялась Хиллари все возрастающего влияния на дочь ее нового бойфренда Яна Клауса. Этот юноша сыграл не последнюю роль в метаморфозах президентской дочки. Девушка называла его не иначе как «любовь всей моей жизни». Он был талантливым студентом и футболистом, наследником одной из самых богатых семей в Калифорнии. Ян внешне удивительно напоминал молодого Клинтона — яркие глаза, пышные кудри, жизнерадостная амбициозность. Недаром во времена скандала с Левински кто-то из психологов заметил, что очень вероятным его последствием для Челси станет поиск мужчины, похожего на отца. Но и опасения Хиллари оказались не беспочвенны — Ян не только приохотил ее дочку к развлечениям и чувственным радостям (их неприкрытое влечение друг к другу было очевидным). Клаус сам любил быть в центре внимания и всячески поощрял стремление подруги к публичности. Только с Яном Челси впервые открыла для себя секс, любовь и алкоголь. Временами она напивалась до бесчувствия, и после неоднократных походов в туалетную комнату ее выносили из бара и укладывали в лимузин. Однажды, совсем пьяная, она танцевала с бокалом в руке, неожиданно ее шелковый топ упал и обнажил грудь. Говорили, что если так пойдет и дальше, то Челси станет алкоголичкой — если уже не стала ею. И всегда рядом с Челси был Ян Клаус. Они казались неразлучными и даже собирались пожениться.

Однако Челси так и не вышла за Яна замуж. Получив диплом магистра в Оксфорде, Челси (не без помощи родителей) устроилась работать в престижную консалтинговую компанию с годовым окладом в 120 тысяч долларов. А в отношениях с Яном появилась трещина. Он все чаще пытался контролировать поведение невесты, устраивал ей сцены ревности, требовал, чтобы она никуда без него не выходила. Челси поняла, что с ним будет чувствовать себя загнанной птицей в золотой клетке. Почти как в Белом доме. От былого счастья и упоения страстью постепенно не осталось и следа. Однажды она решила, что забеременела, и эта перспектива привела ее в такой ужас, какого она сама от себя не ожидала. Разумеется, Хиллари морально поддержала дочь — однако, к счастью, тревога оказалась ложной, девушка попросту ошиблась. После этой нервной встряски мать посоветовала дочери не выходить замуж так рано — ведь есть смысл сначала набраться жизненного опыта. В итоге прошлым летом Челси разорвала помолвку и отношения с Клаусом. Впрочем, вряд ли она хотела угодить матери. Последовавшие вскоре репортажи из Лас-Вегаса и прочих «горячих точек» ночной жизни, где Челси Клинтон, как в добрые оксфордские времена, в несчетных количествах поглощала свой любимый коктейль из водки и Red Bull, веселилась до упаду в гостиничных клубах и на танцполах.

Билл и Хиллари вновь сплотились. Связующим звеном снова стала их дочь — на этот раз ее спасение. В октябре прошлого года Челси появилась на публике с новым бойфрендом. Марк Мезвински, сын бывшего сенатора от штата Айова и бывший студент Стэнфорда. Раньше они дружили, сейчас стали возлюбленными — что может быть лучше? Общее прошлое, одинаковая профессия родителей, одобрение с той и другой стороны. Даже в плане репутации есть нечто схожее. Когда-то Эдвард Мезвински был замешан в крупнейшем финансовом скандале — естественно, во время своего пребывания на Капитолийском холме. Теперь у Челси появился прекрасный шанс взять реванш у судьбы — превратиться в счастливую «принцессу» и, подобно своей матери, покорять все новые и новые карьерные пики. Иначе фамилия Клинтон навсегда останется в памяти американского народа как синоним адюльтера ее отца.