Она вошла в кафе так, как входят звезды, — стремительно и эффектно. Вот только выражение лица было не звездным, а теплым и доброжелательным. Казалось, узнать в такой Светлане Антоновой звезду, «сделавшую» вместе с Машковым и Мироновым боевик «Охота на пиранью», было невозможно. Но мгновенно из-за соседнего столика к ней кинулась пожилая дама: «Вы очень понравились мне в кино, мы всей семьей ходили! Можно я сфотографирую вас вместе с внучкой?» Антонова не отказала, а вернувшись, тихо призналась: «Меня вот так узнали первый раз. Приятно».

— В «Охоте на пиранью» у вас отличная физическая и спортивная форма. Это было условием кастинга?

— Да, причем чуть ли не главным условием. Поэтому поначалу героиню искали среди моделей. Но вскоре стало ясно, что играть фактурные, спортивные красотки не умеют. Стали звонить актрисам. Режиссер Андрей Кавун, с которым мы работали еще на сериале «Вокзал», спросил у меня: «Ты ведь недавно родила. В какой ты форме?» Честно говоря, моя форма была так себе, но, прочтя сценарий, я безумно загорелась! Две недели до кастинга жестко сидела на воде и яблоках, доходило до обмороков, но я держалась. Плюс пошла плавать в бассейн, репетировала и играла в театре — нагрузки значительные. Сбросила килограммов шесть и, явившись на пробы, услышала: «А ты неплохо выглядишь!»

— Когда вас утвердили, наверное, прыгали от счастья?

— Чувства радости не было. Зная, что играть будут Машков и Миронов, я испугалась ответственности, мне казалось, такие звезды — они забьют меня морально. Даже думала: а может, лучше отказаться и дома с дочкой посидеть…

— Ну и как вас встретили звезды?

— Хорошо. Жаль, что с Евгением Мироновым у меня была всего одна сцена. Но я получила колоссальное удовольствие! Работая рядом с ним, ощущаешь в воздухе что-то необычное, будто какое-то чудо происходит, и сразу хочется все делать по-настоящему. Но больше всего я боялась первой встречи с Машковым, напридумывала себе, что это человек абсолютно недосягаемый, как минимум — полубог. На вокзал нас везла одна машина. Я сидела сзади, вся сжавшись, с испуганными глазами. Тут открывается дверь: «Здравствуйте, меня зовут Володя, будем работать вместе», — и подал мне руку. Меня сразу отпустило, я поняла, что он обычный, простой. На площадке мы быстро нашли общий язык. Он помогал, кое-что подсказывал. И, конечно, обстановку постоянно разряжал невероятный юмор Машкова.

— А вы в него не влюбились? Говорят, противостоять знаменитой харизме Машкова невозможно.

— Да, влюбилась, но как в партнера по работе, как в талантливого человека, как в личность. Благодарна, что это был именно он. А вообще я влюблена в своего мужа, поэтому в другого мужчину влюбиться пока не могу. (Улыбается.)

— Коса, которую Машков отрезал вам в кадре, была приставной?

— Нет, моя. Меня еще на пробах предупредили, и я согласилась. Настал день съемки этого эпизода. И тут все по очереди стали ко мне подходить и успокаивать: «Ну, не расстраивайся, тебе и с короткими волосами пойдет… Не бойся, больно будет, но терпимо… Главное, нож наточить получше, чтобы на шею не соскользнул…» Я начала заводиться: «Все нормально, давайте снимать быстрее!» А тут еще Володя добавил: «Слушай, зачем тебе это надо?! Могла бы в парике работать, у тебя такие волосы!» В общем, накачали меня психологически. Снимали, естественно, с одного дубля. Режиссер объяснил мне задачу, но играть ничего не пришлось, потому что и так было и страшно, и больно, и жалко волос… У меня текли слезы, а когда прозвучало: «Стоп, снято» — просто началась истерика, и я убежала от всех в лес, поплакала, вернулась. У монитора сидели Сережа Гармаш и Аня Банщикова, которые сказали: «Чудовищный по натуральности дубль!» А в последний съемочный день мне подарили в золотой рамке на красном бархате мою косу и на ней нож, которым она была отрезана.

— А доплатили за моральный ущерб — за отрезанные волосы?

— Нет. Я тогда не знала, что за это берут деньги. Но теперь буду умнее. (Смеется.)

— В начале фильма мужчины в лифте обсуждают размер вашей груди. Как вы относитесь к таким эпизодам?

— С долей иронии. Я тогда только закончила кормить ребенка, у меня действительно была большая грудь. Но в нашем кино этот момент сделан с юмором, очень узнаваемо — ведь в жизни все так и есть, мужчины — они такие.

— А согласились бы позировать для смелой фотосессии?

— Скорее нет, чем да. Смотря какое издание, фотограф… Важно, чтобы снимки были эстетичны и не лишены нравственности. Голышом — никогда! Должна же все-таки присутствовать какая-то загадка! Даже мне интереснее смотреть, если есть некая тайна, завеса, чем когда все наружу. А ведь и в кино у нас любят снимать напоказ — если любовь, то сразу голая грудь и мятое одеяло. Но я за красоту.

— У вас, похоже, весьма пуританское воспитание?

— Наверное, да. Папа — военный, мама — педагог. Класса до пятого мы с сестрой в 9 вечера как штык должны были быть в кровати. Но не могу сказать, что нас воспитывали плеткой, — родители никогда не кричали, не били, достаточно было одного взгляда, чтобы мы все поняли.

— А вы любили похулиганить, пошутить?

— Всякие глупые розыгрыши я устраивала сестре (актриса Наталья Антонова. — «МКБ»), даже уже взрослая. Мы жили в одной комнате, но она очень уставала в институте и ложилась спать рано, а мне было скучно, энергия била через край. И когда Наташа, сонная, шла попить на кухню, я подкладывала ей в постель под одеяло огромную куклу с длинными волосами или резиновые шары со льдом внутри. Как же она визжала!

— В детстве у вас с Наташей были споры, кто на свете всех милее, всех румяней и белее?

— У нас пять лет разницы (Светлана младше. — «МКБ»), и мы никогда не соперничали. Наташа для меня всегда была эталоном не только красоты, но и всего остального. Если бы не она, то не было бы в моей жизни актерской профессии. Я ей первой призналась, что все-таки хочу пойти поступать в театральный, она же меня и готовила, хотя документы у меня были отданы на психфак педагогического. Меня брали в ГИТИС, в Щепку и в Щуку, но я выбрала Щуку, где училась Наташа.

— К Ширвиндту в Театр сатиры как удалось попасть?

— Александр Анатольевич преподавал у нас в училище. Вскоре после того, как он взял меня к себе в театр, он случайно встретил Наташу. Она говорит: «Ой, я так рада вас видеть! Как у вас дела?» А он отвечает: «Я так скучал по тебе, что решил к себе в театр взять твою сестру!» Пошутил так. На самом деле мы всем курсом показывались худсовету Сатиры, и я понравилась.

— Говорят, в Сатире не очень здоровая обстановка…

— Кто говорит?! Напротив — здоровая, рабочая и очень домашняя! Когда я только шла туда, то меня тоже пугали, мол, там акулы, они тебя сгрызут! Но добрее, милее людей я не видела. Меня прекрасно встретили, с улыбками: «Мы принимаем тебя в свою семью».

— У вас ведь муж — Олег Долин — тоже актер, в кино у него пока меньше предложений, чем у вас. Это не электризует семейные отношения?

— Скорее отношения у нас электризуются оттого, что мы очень редко видимся. Мы скучаем друг по другу безумно, может, поэтому уже довольно давно вместе.

— А как вы познакомились?

— Мы вместе поступали в Щукинское и сразу сдружились по-мальчишески, как залихватские друганы. Сидели на лекциях, обсуждали девчонок, ребят, шутили, устраивали подставы, ночами болтали по телефону. Олег говорил: «Ты такая классная, надо тебе хорошего парня найти». Я отвечала: «А ты какой! Я тебя с отличной девчонкой познакомлю». И ведь пытались знакомить. Однажды мы организовали свидание: я Олегу привела свою подругу, а он мне друга. Молча погуляли на Патриарших вчетвером, только косились друг на друга. И вдруг нам стало так дискомфортно от этого всего, что мы придумали: «Ребят, нам в институт, дела!» — и убежали, бросив их вдвоем. А на третьем курсе Олег признался мне в любви, сказал, что ни секунды не может без меня и никто ему больше не нужен. Я не ожидала, была в шоке, и первое, что у меня вырвалось: «Так что, нашей дружбе конец?!» Просто я тогда не отдавала себе отчета, что и с моей стороны это уже любовь. Самое интересное, что дружба между нами осталась, что очень ценно в семейной жизни.

— Около двух лет назад вы родили дочь. Переживали, что выпали из творческого процесса?

— Подсознательно да, хотя была поглощена рождением дочки. Очень боялась не прийти в форму, потому что жутко поправилась — на 26 кг! Иногда вставала перед зеркалом и плакала, но есть меньше во время беременности не получалось. Я спускалась на улицу, покупала пять вафельных стаканчиков сливочного мороженого и у телевизора моментально все съедала. Спускалась опять и покупала еще пять штук. Как-то Олег приехал с работы и, увидев две большие коробки из-под торта «Птичье молоко», спросил: «Кто-то приезжал к нам?» Мне было стыдно признаться, что я одна это съела, поэтому соврала: «Да, мама приезжала и Наташа». Но вообще муж меня поддерживал морально и уверял, что после родов я обязательно все сброшу. Первые пять месяцев Маша все время плакала, плохо спала, ночи напролет я таскала ее на руках, плюс у нее была аллергия, поэтому ела я исключительно диетическое и похудела довольно быстро — за 11 месяцев практически вошла в норму.

— Ваша свекровь — известный бард Вероника Долина. Как она приняла вас в семью?

— Очень хорошо! О наших отношениях я рассказываю подругам, и мне порой даже не верят. То есть «злая свекровь» — это не про Веронику Аркадьевну абсолютно. Мы дружим, мне повезло, что она связана с искусством, я приношу ей читать сценарии, она многое мне советует.

— Долина — многодетная мать. Она не намекала вам, что неплохо было бы продолжить традицию?

— Намекала, но она понимает, что мне надо хотя бы чуть-чуть поработать. Мы сейчас дочке-то не можем уделить достаточно внимания, а если сразу будет еще и второй малыш? Хотя думаем и о втором, и о третьем ребенке. Олег все время напоминает: «Я даю тебе передышку еще год, а потом хочу много детей и собаку».

— Какая черта характера вам в себе не нравится?

— Наивность. Я слишком доверчива.

— А что может вывести вас из себя?

— Несправедливость и вранье. Я завожусь и начинаю устраивать разборки, мне всегда надо расставить точки над «i». Как-то на проекте был случай — уволили девушку из съемочной группы, причем ссылались на меня и еще одного актера, будто бы мы недовольны ее работой. Услышав это, я просто пришла в ярость и сказала: «Стоп! Я ничего такого не говорила и не буду сниматься, пока человека не вернут обратно». И я добилась справедливости.

— К сожалению, в нашей жизни много несправедливости…

— Да, вот в конце марта стою вместе со всеми в своей новенькой машине на красном светофоре, и вдруг — жуткий удар. Мою KIA откинуло аж на семь метров, хорошо, я была пристегнута и лишь ударилась о руль и подголовник, иначе бы вылетела через стекло. А виновник ДТП — парень двадцатилетний — сидел в битой «четверке», не вылезая, и звонил. Шатаясь, подошла к нему: «Ты что делаешь! Красный свет горит!» А он мне: «Я обычно на красный здесь всегда проскакиваю». Логика убийственная. У меня был шок, поэтому вначале я даже не поняла, что со мной. На следующий день поехала сниматься. Но на площадке выяснилось, что я почему-то не в состоянии запомнить ни строчки текста. Тогда решили крупно распечатать и повесить мне текст под камеру. Но начал, как у пьяной, заплетаться язык. Меня срочно отправили к врачу, где сделали томограмму головы, выписали кучу таблеток. Оказывается, я получила сотрясение мозга и смещение шейных позвонков. А машину мою до сих пор ремонтируют.

— А вы не пытались ускорить процесс с помощью своей популярности, все-таки плакаты с вашим лицом висели по всей Москве?

— Не умею я! Пока никогда этим не пользовалась, да и времени совсем нет — много работы.

— Актерские заработки сейчас прилично выросли. Вы чувствуете себя состоятельной женщиной?

— Настолько состоятельной, чтобы, например, не работать, не чувствую. У нас ведь такая профессия, что иногда платят много, а иногда — совсем мало; бывает, картина не очень, но с приличным гонораром, и наоборот, хорошая история, хороший режиссер, но крошечный бюджет — и… соглашаешься.

— А в студенчестве приходилось подрабатывать?

— Да, на первом курсе. Я проводила разные промоакции. Помню, мы с одним сейчас очень известным молодым актером (я в костюме английской горничной, он в костюме дворецкого) стояли в супермаркетах и предлагали: «Попробуйте крупнолистовой черный чай такой-то!» Два доллара в час получали. Потом мы с этим актером много лет не встречались и вдруг столкнулись на какой-то тусовке. «Привет», — говорю. «Привет! Знакомое лицо. Где же мы с тобой пересекались?» — спрашивает. «А помнишь, чай в супермаркете?» И он шепотом: «Да! Только об этом — никому!»

— А какие комплексы у Светланы Антоновой?

— У меня всегда был комплекс роста — все-таки 179 см. Очень люблю каблуки, но надеваю их крайне редко, а то получается такая девушка-баскетболистка — головой поручни в метро задеваю.

— Наоборот, это же очень эффектно! Ну чем не манекенщица или фотомодель?

— Но у меня же другая профессия! В 16 меня увидели в школе и позвали в модельное агентство. Я пришла, сфотографировалась у известного фотографа, потом надо было учиться дефиле. Но буквально через полгода я поступила в институт.

— Вы принимаете ухаживания от своих партнеров по кино и театру?

— Знаки внимания мне всегда приятны и от коллег, и просто от мужчин, но колец в бархатных коробочках я не принимаю. В кафе-ресторан могу пойти, чтобы обсудить нюансы работы, а просто так — флиртовать, наверное, нет. Меня же потом совесть замучает!

— А если от этого зависит что-то в карьере?

— Все равно нет. Мне кажется, если мне суждено в какой-то картине участвовать, то не надо ни с кем пить кофе — все само произойдет. А иначе это уже немного другая профессия получается — не актриса, если ходить с режиссером в ресторан, а потом к нему домой… Это история не про меня.