Архив

Михаил Южный: «Я как был сумасшедшим, так сумасшедшим и остаюсь»

На недавнем Открытом чемпионате по теннису в США настоящей сенсацией стал Михаил Южный, который всем на удивление дошел до полуфинала. И хотя Южному не удалось обыграть Энди Роддика, наш теннисист поднялся в рейтинге ATP на 25 позиций. А специалисты утверждают, что этот чемпионат лучший в спортивной карьере Михаила. За несколько дней до поездки в США «МК-Бульвар» навестил спортсмена в его столичной квартире и за чаем поговорил о жизни звезды тенниса вне корта.

18 сентября 2006 04:00
1259
0

На недавнем Открытом чемпионате по теннису в США настоящей сенсацией стал Михаил Южный, который всем на удивление дошел до полуфинала. И хотя Южному не удалось обыграть Энди Роддика, наш теннисист поднялся в рейтинге ATP на 25 позиций. А специалисты утверждают, что этот чемпионат лучший в спортивной карьере Михаила. За несколько дней до поездки в США «МК-Бульвар» навестил спортсмена в его столичной квартире и за чаем поговорил о жизни звезды тенниса вне корта.



— Михаил, вы часто бываете в Москве?

— Я провожу здесь примерно одну неделю в месяц. По крайней мере, стараюсь так делать. А если брать за целый год, то, думаю, месяца три наберется.

— Вас устраивает жизнь на чемоданах?

— Пока устраивает. Это моя жизнь, и от нее никуда не денешься. Да я и не хочу никуда от нее деваться.

— Получается, мир вы знаете больше, чем свою страну?

— Да. Из русских городов я был в Санкт-Петербурге, и то во время турнира. Конечно, пробежался по Питеру, чтобы иметь хоть какое-то представление о нем. Но именно пробежался. Когда был ребенком, ездил по Золотому кольцу, тоже на турниры. Получается, что я действительно Россию мало знаю.

— Что обязательно берете с собой в дорогу?

— Ракетку. (Смеется.) А так ничего такого сверхъестественного. Компьютер недавно появился — его беру. Книги.

— Какие? Сейчас модно Евангелие с собой возить.

— Правда? Привезти, положить на тумбочку, а потом об этом всем рассказывать? Это не для меня. Я сейчас Достоевского читаю, иногда Пушкина.

— То есть у теннисиста Южного в сумке лежит томик Пушкина? Что-то не верится.

— А чего здесь такого? Я школьной программой занялся. (Смеется.) «Братья Карамазовы» уже прочитал, «Преступление и наказание» — тоже. Наверное, у многих так было: учителя отбили охоту к чтению, а повзрослев, человек сам за эти книжки взялся. Если честно, я не понимаю, как эти произведения можно в школьном возрасте читать. Дети к ним еще не готовы.

— Ваше появление дома — праздник для родных?

— Они уже привыкли. Это же не первый год длится.

— А мама, братья, ваша любимая девушка Юля с вами ездят на турниры?

— Мама этим летом со мной летала в Австрию. Юля иногда ездит. А вот братья — нет. У Александра — семья, и он не может со мной выбираться на матчи. Андрей — тренер юношеской сборной по теннису, он ездит со своими учениками.

— Допустим, вы приехали на два дня в Москву. В честь вас организуют ужин?

— Ну, заскочу к одним домой, потом — ко вторым. Здесь поужинаю, там пообедаю. Вот и увижусь со всеми. (Смеется.)

— С Юлей вы знакомы семь лет. Ее уже можно называть вашей женой, а не любимой девушкой?

— С Юлей мы знакомы с детства. Просто встречаемся семь лет. А женой пока называть не нужно, потому что мы не торопим события. Какой смысл мне сейчас жениться? Я веду кочевой образ жизни. Ну, женились бы мы — и дальше что?

— Вдруг она себе другого жениха найдет, пока вы играете?

— В этом случае уже без разницы, жена она мне или не жена. Ей ничего не помешает найти другого. (Смеется.)

— Я сомневаюсь, что женщина после стольких лет знакомства не хочет замуж.

— Мы эту тему не обсуждаем и не обсуждали.

— А если дети появятся, поженитесь?

— (Задумчиво.) Вы такие вопросы хорошие задаете… Я могу сказать только, что при том образе жизни, который я сейчас веду, об этом рано говорить. Причем как с моей стороны, так и с Юлиной.

— Вы приспособленный к жизни человек или умеете только в теннис играть?

— Если я сейчас скажу, что приспособленный, то это будет ничем не подкрепленный факт. (Смеется.)

— Ну, можете себе яичницу поджарить, рубашку погладить, носки постирать?

— В этом смысле я могу быть самостоятельным, и если (тьфу-тьфу-тьфу) у меня не будет тенниса, я не потеряюсь в этом мире. Честно могу сказать, что гладил в последний раз, наверное, лет десять назад. (Смеется.) Носки стирал, когда ездил на свои первые турниры. Посуду помыть могу, если нужно. Но не очень люблю это дело.

— За хозяйством Юля, наверное, следит?

— У нас пока нет общего жилья, поэтому и хозяйства особого нет.

— А квартира без присмотра, пока вы в разъездах?

— У меня пока нет своей, отдельной. Я сейчас только занимаюсь этим вопросом.

— У вас дома, как у настоящего фаната, на стенке висит футболка ЦСКА, а играете вы за «Спартак». Почему не болеете за свой клуб?

— У меня еще папа за ЦСКА болел. Просто давным-давно мой папа пошел на футбол, где играл ростовский СКА. И все на трибунах кричали: «Армейцы! Армейцы!» И ему это так понравилось! А где СКА, там и ЦСКА. (Смеется.) Вот и у меня с детства пошло, что я болею именно за армейцев.

— Вы речевки какие-нибудь знаете?

— Да. Могу, кстати, сказать, что раньше билеты на футбол я брал исключительно на фанатскую трибуну. И один раз меня даже выводили оттуда. Но в середине девяностых, из-за беспорядков, я перестал ходить. Долгий перерыв был. А потом Евгений Гинер (президент клуба. — Авт.) помог мне с пропуском на места, где нет никакой шпаны. И если я в Москве, то стараюсь матчи не пропускать.

— Юля с вами ходит?

— Конечно. Не знаю, насколько она в футболе разбирается, но переживает во время игры, как настоящая болельщица.

— Возвращаясь к «дизайну» квартиры: ваш дом украшают еще кроссовки Андрея Чеснокова…

— Да. Они мне достались совершенно случайно в 1994 году. Он тогда в матче Кубка Дэвиса одержал знаменитую победу над Михаэлем Штихом. А я как ученик теннисной школы мячи подавал. И вот Чесноков с корта ушел в раздевалку. За ним — толпа болельщиков, все сумасшедшие… Охрана взяла Андрея в кольцо, а он из сумки кроссовки достал и бросил. Только фанаты этого не заметили. Я же тихонечко подошел и взял их.

— Чеснокову потом эту историю рассказывали?

— Нет. А зачем?

— А вы мальчишкам дарите что-нибудь после матча?

— Чаще всего фотографируюсь и автографы раздаю. Просто дарят в основном напульсники, я в них не играю. Еще кепку можно отдать, но и в них я на корт практически не выхожу. А майку потную как-то негигиенично дарить.

— Вы играете в разных городах и странах. Как живут теннисисты вне корта на турнирах?

— Все по-разному. У меня жизнь там скучная — неинтересная для зрителей.

— С другими спортсменами не общаетесь?

— Почему? Общаюсь. Если турниры АТР, то организаторы предоставляют одну гостиницу, и мы живем все вместе. Если матчи Большого шлема, то нам на выбор предлагают несколько отелей. Но все равно круг общения узкий.

— А вечеринки во время турнира устраивают?

— Да, но я на них редко хожу. Не люблю.

— Можно сказать, что теннисисты дружат между собой?

— Какая дружба? Все друг другу готовы глотки перегрызть. (Смеется.) Это я преувеличил, конечно. Просто в основном все кучкуются по странам и языкам. У латиноамериканцев — их сейчас очень много — своя компания. Испанцы — отдельно. Американцы, европейцы, русские и т. д. У нас нормальные отношения. Есть, конечно, спортсмены, которых не очень любят. У кого-то личные обиды или еще что-то. Но вне корта мы как-то не дружим.

— На экскурсии какие-нибудь ездите?

— Не очень получается. До начала турнира — некогда. А после, проиграв, уже и не хочется. Там одна мысль: собрать вещи и лететь дальше.

— А если выиграл?

— То готовишься к следующему матчу, и времени просто нет. Конечно, что-то успеваешь посмотреть. Вот я в Риме был три или четыре раза. Нас на машине возили и все показывали. А в этом году мне удалось там побывать как обычному туристу. Все посмотреть, везде походить. Это же совсем другое дело.

— На прошлогоднем Уимблдоне Мария Шарапова вышла в кроссовках с золотыми вставками…

— …Мария Шарапова — отдельная тема для разговора. (Смеется.)

— Речь не о том. Часто пишут, как она тщательно подбирает себе форму. А вы?

— У меня есть фирма, которая присылает мне одежду. И если мне неудобно в ней или что-то не нравится, ее переделывают. А какого она будет цвета — мне все равно. То же самое касается и кроссовок.

— Бывает, что становится страшно выходить на корт из-за огромного количества зрителей?

— Нет. Я никогда зрителей не боялся.

— Гадости кричат или вы не слышите?

— Все мы слышим на самом деле. Гадости, конечно, кричат, особенно когда мяч пропустишь. Например, на Кубке Дэвиса четыре года назад я начал проигрывать, и меня с трибун нормально так прикладывали. Слова особенно не выбирали. Я их понимаю. Болельщики есть болельщики. Ведь когда футбол смотришь, тоже можешь пройтись хорошенечко по тому или иному игроку. Хотя я за собой редко такое замечаю.

— Известно, что у вас много было недоброжелателей, которые обвиняли вас в неуравновешенном нраве.

— Когда ребенком был, моему тренеру действительно говорили: «Ты зачем его берешь? Он же сумасшедший!» Но я и был таким: разбивал ракетки, кричал на всех, мог послать кого угодно и куда угодно.

— Даже тренера?

— У нас с тренером сложились такие отношения, что я могу себе позволить во время игры выругаться. В газетах часто пишут, что я неадекватно себя веду. Плохо это или хорошо? Борис Львович (тренер Михаила Борис Собкин. — Авт.) всегда говорит: «Миша, выпускай пар на меня». И мне плевать, что потом будут говорить об этом другие.

— Дорогу часто пытаются перейти?

— Могли когда-то. Но в те времена папа мой был еще жив и ограждал меня от этого. Сейчас уже мало кто гадости захочет делать. Да и мало кто посмеет теперь, как бы это самонадеянно ни звучало. Конечно, всякое может случиться. Бывает, колкости какие-нибудь скажут, но я на них просто не обращаю внимания.

— А нашелся хотя бы один человек из тех недоброжелателей, который признал, что вы изменились?

— Нет. Просто с возрастом я немного успокоился. Я не прилагал каких-то неимоверных усилий, чтобы измениться. Честно вам скажу: каким я был, таким и остался. Я был сумасшедшим, сумасшедшим и остаюсь. Просто теперь это направлено в другое русло.

— Вам не обидно, что вас чаще всего представляют как игрока, победившего на Кубке Дэвиса в 2002 году?

— Просто так получилось. И действительно, что бы я ни выиграл теперь, ту победу будут называть лучшей и более яркой. Тот Кубок Дэвиса смотрела вся страна. Ведь сейчас, по большому счету, за соревнованиями следят только любители тенниса. А тогда на корт приехали мэр Москвы, экс-Президент России, президент Франции — был огромнейший ажиотаж. Говорили, что на последнюю игру выйдут Кафельников или Сафин. Поставили меня. И после победы, конечно, моя фамилия прозвучала. Но самое важное, что наша страна, наша команда впервые выиграла Кубок Дэвиса. Кстати, на следующий год наши девчонки его тоже взяли, а резонанса такого уже не было. А тогда нас буквально разрывали на куски…

— Хотелось бы такое пережить еще раз?

— Наверное, хотелось бы. Но вряд ли что-нибудь может перекрыть ту победу. Ну и что? Я делаю свое дело. Где-то поднимаюсь в рейтинге, где-то опускаюсь. На это есть свои причины. И я не хочу подходить к каждому и раскрывать свою душу, объяснять, почему так произошло. Не вижу в этом смысла. Близкие знают, что и как происходит. И мне этого достаточно.