Ее родители — известные актеры Михаил Боярский и Лариса Луппиан. Но Лиза БОЯРСКАЯ — величина самостоятельная. Как вам такой факт: режиссер Алла Сурикова в свой последний фильм позвала Михаила Боярского лишь потому, что главную роль она отдала Лизе. И когда главной героине понадобился экранный отец, она вспомнила об отце реальном. «Неужели я дожил до такого времени, когда меня приглашают на эпизод только из-за дочери?» — пытаясь скрыть довольную улыбку в усах, делано возмущался Боярский. А ведь когда-то он был очень удивлен решению дочери пойти по его стопам.

Она очень ответственная, Лиза Боярская. Хотя, казалось бы, с такой внешностью можно себепозволить капризы и звездные заскоки… В Москву из Питера Лиза должна была приехать на съемки своей новой картины. И заодно на несколько часов заглянуть к нам в редакцию — для фотосессии и интервью. Но киносъемки то ли перенесли, то липросто отменили. А к нам она все равно приехала: взяла билеты на поезд и прибыла рано утром ровно на несколько часов — ведь она обещала.

Лиза БОЯРСКАЯ: «Я считаю, что жизнь состоит из мелочей. Я и над ролью работаю так же основательно. Мне всегда надо знать: как одевались герои той эпохи. Например, в фильме Аллы Суриковой действие происходит в пятидесятые годы. И мы с Аллой Ильиничной вспомнили, что тогда волосы завивали на папильотки: вроде бы маленькая деталь, но сразу придает какой-то незримый аромат того времени».

Это тот самый фильм, в который вашего папу взяли «в нагрузку» к вам?

Л. Б.: «Да».

И как работалось вместе с отцом: пытались перенести ваши реальные отношения на экран?

Л. Б.: «Произошла странная вещь. Казалось бы: дочь, отец — задача предельно ясная. Однако каждый раз, когда звучало: „Начали, мотор“, мы вдруг сразу же забывали, что мы дочь и отец, и усиленно начинали играть, что мы дочь и отец».

Когда премьера?

Л. Б.: «Ждем буквально со дня на день. У меня вообще эта осень получается очень насыщенная: еще должен выйти фильм Юлия Гусмана „Парк советского периода“, который снимали еще позапрошлым летом».

Вы сейчас очень востребованы в кино и театре. А говорят, вы никогда не грезили о профессии актрисы: чуть ли не в последний момент подали документы в театральный…

Л. Б.: «Правду говорят. Я действительно никогда не мечтала быть актрисой. По крайней мере долгое время искренне была уверена в этом. Мне казалось, что стоять на сцене — это позор. Ну почему это я должна перед кем-то выпендриваться, что-то там изображать? Нет, я, конечно, всегда уважала профессию родителей, гордилась ими. Но знала, что актерство — это все-таки не мое. Мне было стеснительно, неудобно лицедействовать перед посторонними. Ближе к окончанию школы, когда я уже стала задумываться о своем будущем, решила, что, наверное, мне ближе пиар-деятельность. Я просто сложила воедино все составляющие: хорошо знаю два иностранных языка, интересуюсь литературой и историей, была старостой класса, могу придумывать и организовывать. Поэтому, еще будучи школьницей, пошла на специализированные курсы в Петербургский университет. В полной уверенности, что это и есть мое призвание».

И как же попали в театральный?

Л. Б.: «А потом мама затащила меня в театр — на пару громких премьер. Практически силком. Я, конечно, пыталась ее убедить, говорила: „Театр на данный момент мне совершенно неинтересен“. Но она сказала, что спектакли посмотреть просто необходимо: это были постановки „Калигула“ и „В ожидании Годо“ в Ленсовете. Пришлось идти — просто чтобы не травмировать маму. А вернувшись после домой, я уже точно знала: с пиаром закончено, я буду актрисой. Родители были в шоке».

И как они отреагировали?

Л. Б.: «Они не стали мне перечить. Только сказали: «Имей в виду, актерская профессия — одна их самых опасных. Ежегодно театральные училища страны выпускают тысячи будущих звезд, однако по-настоящему востребованными становятся единицы».

Не понимаю, отчего это довольно успешные, состоявшиеся в своей профессии актеры постоянно отговаривают от подобной же участи своих детей. Какое-то кокетство в этом присутствует, вам не кажется, Лиза?

Л. Б.: «Но это действительно так! Очень мало актеров, которые действительно выбиваются в первые эшелоны, остальным достаются роли статистов… Что такое актерская профессия? Пшик. Либо у тебя действительно нет таланта, либо тебе не везет. На самом деле только сейчас, заканчивая театральное училище, я понимаю, насколько необдуманным был мой поступок. Не в том смысле, что сожалею о содеянном, просто я стала понимать, насколько все непросто. Сейчас я бы семь раз отмерила…»

Что же такого ужасного в этой профессии вам открылось?

Л. Б.: «Дело здесь, наверное, не только в самой профессии. Вообще с возрастом ты начинаешь понимать, насколько безбашенны многие твои юношеские поступки. Например, я когда-то ныряла с аквалангом. А сейчас понимаю, что делать этого не нужно: опасно очень. Да и на многие вещи, которые мы когда-то творили с друзьями, я сегодня бы не решилась. А по поводу профессии скажу так. Есть такая хорошая фраза, что на первый курс все поступают народными артистами, а выпускаются — всего лишь студентами. Очень правильное замечание. Потому что когда я поступала в театральный, то была какая-то бесшабашность: вот сейчас я приду, меня примут. Я не предполагала, что в этом училище наодно такое место претендует тысяча человек. И многие из них абсолютно талантливые ребята. Или, к примеру, я даже не подозревала, кто такой Лев Додин, хотя поступала именно на его курс. Сейчас уже, хорошо зная его работы, я понимаю, что при поступлении вела бы себя более осторожно, что ли: мэтр как-никак. А когда ты этого не знаешь, то просто идешь напролом. И мне скажу такую кощунственную фразу — кажется, что именно это внутреннее ощущение, когда ты открываешь ногой любую дверь, и заставляет преподавателей из приемной комиссии приглядеться к тебе повнимательней. Думаю, что если бы я сидела в уголке и тряслась от страха, никто не обратил бы на меня внимания».

Вот уж в это точно не поверю. Все-таки в артистическом мире все друг друга знают. Наверняка многие преподаватели, которые принимали у вас, Лиза, экзамены, не раз бывали в гостях у ваших родителей, наблюдали ваши первые шаги…

Л. Б.: «Вот вы сейчас говорите, как многие ребята, с которыми я поступала. Некоторые вообще тогда бросали в сердцах: „А ты-то что тут с нами делаешь? Понятно ведь, что тебе даже не надо ходить на экзамены. И так примут“. На самом деле и тогда, и даже сейчас подобные разговоры мне очень обидны. Потому что с меня — пусть не посчитают это за кокетство спрашивали вдвое, если не втрое больше. Как раз из-за того, что мои родители актеры. Например, меня попросили прочитать прозуна английском языке. Потом — переделать тот же кусок, но как будто бы это произведение написала я: словом, то, чего не требовали от других абитуриентов. Потому что в приемной комиссии считали: то, что я показываю, мне подсказали родители».

А разве было не так? Неужели родители не помогали?

Л. Б.: «Они предлагали свою помощь, но я сама отказалась. Мне было важно осознать, что это лишь мой выбор».

Вы по-прежнему такая самостоятельная? Или сейчас все-таки советуетесь — ну хотя бы иногда — с родителями?

Л. Б.: «Конечно, советуюсь. И с мамой, и с папой — в обязательном порядке. Мама читает практически все сценарии, которые мне приносят. Папа, пожалуй, больше оценивает уже по конечному результату».

Критикует?

Л. Б.: «Ага! Не так, конечно, — ах, какой кошмар, какой кошмар, но обязательно после просмотра скажет: „Молодец, но в этом эпизоде надо было сделать немного по-другому“. Иногда я с ним не соглашаюсь, и тогда мы начинаем спорить до хрипоты. Например, он высказал немало замечаний после фильма „Первый после Бога“, а я принялась отстаивать свою позицию. Кстати, в этом мы с папой похожи: если в чем-то убеждены, то пытаемся убедить в своей правоте всех и вся».

Значит, вы все-таки папина дочка?

Л. Б.: «Я думаю, что в отношении работы — абсолютно точно. Потому что мама упоена семьей, работа для нее — только во вторую очередь. У нас же с папой все наоборот. Я — по крайней мере на сегодняшний момент — думаю только о работе: даже в свободное время постоянно занимаюсь. Что-то вспоминаю, что-то дорабатываю, что-то в голове формирую. И папа такой же трудоголик страшный. Для нас выходные, которые поначалу ждешь как манну небесную, уже на второй день превращаются в ад. Лично я впадаю в панику: надо что-то делать, мне физически плохо от безделья. Поэтому я всегда говорю, что Петербург люблю как родной город, но по темпу жизни мне ближе все-таки Москва. Здесь постоянно все бурлит, кипит, вертится. Возвращаюсь в Питер и какое-то время удивляюсь, глядя на людей: они даже ходят так ме-е-е-едленно. Я не могу понять, как они успевают все сделать».

Может, они и не успевают? Более того, может, им это и не надо?

Л. Б.: «Наверное, так. Я — другая. Я привыкла сидеть на нескольких стульях одновременно и делать дел больше, чем могу. Только благодаря этому все и успеваю. И мне это нравится. Вот мой брат неможет этого понять, он мне часто говорит: „Лиза, как ты можешь неделями ночевать в поездах? Ведь так и с ума сойти можно!“ А мне нравится! Ведь каждый день — новые люди, новая обстановка, новые эмоции. Это все так подстегивает!»

Кстати, а чем сейчас ваш брат занимается? Еще несколько лет назад он, помнится, выступал на сцене со своей группой…

Л. Б.: «У него сейчас, если не ошибаюсь, строительный бизнес. Кажется, не так давно он вместе со своими партнерами какой-то торговый комплекс открыл».

С артистическим миром, выходит, совсем завязал?

Л. Б.: «Песни он пишет до сих пор. Но уже не выносит их, так сказать, в массы. Это превратилось для него в хобби. Главное — бизнес».

А ведь говорят, что человек, который однажды попал на сцену, почувствовал запах кулис, уже не может променять это занятие на какое-то другое…

Л. Б.: «Не знаю, возможно. Ведь все люди разные».

А вы с братом разные?

Л. Б.: «С одной стороны, я чувствую, что мы очень родные: я, например, хорошо понимаю, что внутри происходит у Сережи. С другой — абсолютно разные. Хотя бы потому, что разные интересы в профессии. Я бы не смогла бросить сцену».

Ну, какие ваши годы…

Л. Б.: «Не скажите! Расскажу забавный случай. У меня случилась черная жизненная полоса: все казалось ужасным, валилось из рук. И я — в совершенно расстроенном настроении — пошла в Летний сад. Сижу, вся в сантиментах. И вдруг ко мне подходит какой-то мужчина. Оказалось, поэт. Мы с ним проговорили минут пять, и тут он меня спрашивает: „Извините, а сколько вам лет?“ — „Двадцать“. — „Двадцать? Знаете, что вы, девушка, обогнали свой возраст лет на двенадцать?“ Я действительно чувствую себя старше, чем я есть».

А родители? Наверняка ведь относятся как к маленькой девочке?

Л. Б.: «Мама — да, и я понимаю, что это неизлечимо. Я для нее все равно есть и буду оставаться ребенком: за мной нужно убирать, стелить мне постельку, кормить меня… И это хорошо! Потому что я даже привыкла к этой постоянной опеке. Если бы мне сказали: все, давай попробуй пожить одна, не согласилась бы ни за что на свете. А вот папа — наоборот, относится ко мне как ко взрослой. Хотя он об этом мне не говорит, но я это знаю. По крайней мере его удивление и восхищение моими поступками у него абсолютно искренние: «Надо же, какая ты, я в твои годы даже не задумывался о чем-то более серьезном, жил одним днем эх, разгуляй, малина! А вы сейчас все такие целеустремленные, четко понимающие, кто чего хочет».

Обычно отцы очень трепетно относятся к тому, что их маленькая дочка вдруг превращается в женщину. Вас папа ревнует к поклонникам?

Л. Б.: «Наверняка, но я этого не замечаю. Может, если бы я приводила домой женихов, он и ревновал бы. Но поскольку этого нет, он видит, что я человек достаточно серьезный, то спокоен. Папа понимает, что мне дополнительный руль не нужен: у меня есть свой, я им управляю достаточно правильно. Он только наблюдает и дает парусам надуваться моими собственными легкими».

Я так понимаю, что пока вы его еще не знакомили с женихами в силу их отсутствия?

Л. Б.: «Да. Я пока увлечена лишь работой, так что к серьезным отношениям просто не готова».

Ну, а в своих партнеров влюбляетесь? Ведь вы работали в такими мужчинами — Дмитрием Орловым, Александром Балуевым!

Л. Б.: «Влюбляюсь! Конечно, это не так, чтобы любовь до гроба, нет. Но я считаю, что если вы с партнером должны играть любовь, то и на съемочной площадке просто необходимо присутствие некой ауры влюбленности. Иначе ничего не получится. Поэтому во всех своих партнеров, начиная с самого первого, я хоть чуть-чуть, но влюблялась. И это мне очень помогает».

И как реагирует ваш отец, когда на экране появляются откровенные сцены с вашим участием?

Л. Б.: «Не ревнует! Он умнее. Поэтому не испытывает каких-то отрицательных эмоций».

Лиза, вы такая серьезная, собранная, талантливая, да еще красавица ко всему прочему. Родители должны за вас радоваться. Однако я видела как-то передачу, где вы присутствовали в кадре вместе с отцом, и мне показалось, что он как-то довольно отстраненно к вам относится. Мне показалось?

Л. Б.: «Ну, у папы есть такая философская жилка, он любит в присутствии публики выдать какую-нибудь цитату, вспомнить к месту Достоевского. Но в мирной жизни, дома, я чувствую, что он по-настоящему горд Сережей и мной. Честно!»