Если вы смотрели хотя бы одну серию «Тайны следствия», то наверняка вспомните обаятельного толстячка в берете, судмедэксперта, прибывающего на место очередного преступления с бодрым возгласом: «Манюня, опять кого-то убили?!» В миру это артист Андрей Шарков из БДТ. Он и в жизни озорник, любит пошутить, покуролесить… В общении внимателен, даже как-то уютен, внушает доверие, умеет слушать и явно служит доброй «жилеткой» для окружающих. «МК-Бульвар» воспользовался гостеприимством и провел выходные в Петербурге вместе с Андреем Анатольевичем.

неСЕКРЕТНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Шарков Андрей Анатольевич, родился 15 января 1958 года в Мурманске. Актер. Служит в Большом драматическом театре им. Товстоногова в Санкт-Петербурге. Играет в спектаклях: «Дом, где разбиваются сердца», «Мотылек», «Таланты и поклонники», «Екатерина Ивановна», «Борис Годунов», «Маскарад». Снимался в сериалах: «Тайны следствия», «Мастер и Маргарита», «Риэлтор», «Одна тень на двоих» и т. д.

— Андрей Анатольевич, вы производите впечатление мягкого и неконфликтного человека. У вас, наверное, нет ни одного недоброжелателя?

— Ну почему же, наверняка есть… Такой уж я человек, что и в театре, и на съемочной площадке никогда за словом в карман не лезу. Что на язык слетело, в себе не держу, высказываю. Просто к работе отношусь со всей серьезностью, и есть вещи, которые на дух не переношу… Не могу терпеть плохих артистов. Понимаю, что не имею на это никакого права, но говорю обычно им в глаза об их способностях. А в жизни я довольно покладистый, но упрямый, как все Козероги.

— Козероги еще и очень целеустремленные люди. Когда вы себе поставили цель стать артистом?

— Это случилось в школе, где я посещал театральный кружок. Я обожал быть в центре внимания, мне нравилось производить эффект, поражать воображение аудитории какими-то байками, историями, анекдотами… Так что я всегда был болтливым и компанейским. Но мои родители (папа, Анатолий Афанасьевич, военный доктор; мама, Зоя Ивановна, зубной врач) надеялись, что я пойду по их стопам. Отец, энтомолог, всю жизнь занимался кровососущими двукрылыми, помню, выводил меня маленького в лес, там раздевал, чтобы я служил приманкой для комаров, ловил их на мне и прятал в пробирку. Так что я был жертвой науки (улыбается). И долгое время, надо признать, тоже был неравнодушен к медицине, не боялся крови и очень любил все живое — от собак до червяков… Видимо, в моем случае проявилась генетика мамы, которая стала врачом в конце войны только по причине безденежья, а на самом деле она закончила театральный вуз по классу вокала. Еще у меня есть младшая сестра, она педагог по образованию и в настоящий момент домохозяйка.

— Вы родом из Мурманска, а как оказались в городе на Неве?

— Питер всегда был моей мечтой. Только в этом городе я хотел жить, а не в Москве, как большинство. Но мой путь сюда был тернист. Сразу после школы я пробовал поступать в ЛГИТМИК, но провалился и отправился пробовать счастья в театральное училище Свердловска. Там мне повезло больше, я был принят, но уже через год меня выгнали за пропуски занятий и острый язык. Как-то с мастерами на курсе мы обсуждали патриотическую пьесу Горбатого «Юность отцов», и у меня сорвалось: «Горбатого могила исправит». Естественно, это явилось еще одной каплей в чашу неудовольствия мной преподавательского состава. Не теряя времени даром, я тут же поехал в Нижний Новгород, где поступил сразу на второй курс театрального вуза, который на этот раз уже благополучно закончил. После института некоторое время пожил в Риге, в комнате, которая осталась от мамы, никак не мог устроиться в театр, поэтому бедствовал, даже, случалось, заходил в столовую и подъедал объедки со столов… Но вскоре началась активная театральная жизнь. Я сменил одиннадцать театров в самых разных городах России и, наконец, оказался в БДТ. Поступить в труппу этого прославленного театра тоже было моей юношеской мечтой наряду с мечтой жить в Питере.

— По какой причине вы каждый раз меняли место работы?

— В основном по «идеологическим» соображениям, когда чувствовал дискомфорт от окружающего непрофессионализма. Я не ссорился с коллективом и недостатка в ролях у меня не наблюдалось. Правда, я никогда не играл больших ролей, на меня не ставили спектакли, как, впрочем, и не писали сценарии к фильмам. Но это не страшно. Есть герои-любовники, а у меня другая ниша — лучший друг героя.

— Но актерство — занятие тщеславных, скорее вы просто смирились с таким положением вещей.

— Возможно. Потому что есть роли, которые я бы хотел сыграть. Мне кажется, я замечательный комедийный актер, и мои способности не используются. Да и в драме я мог бы себя проявить… Раньше бредил Хлестаковым, персонажи Мольера очень нравились… А сейчас я чувствую, как надо играть короля Лира, Клавдия в «Гамлете»… Есть ощущение, что я сделал бы это на уровне. В актерской профессии, как и в жизни, все хорошо в свое время. Пожилая актриса не обрадуется неожиданно свалившейся на ее долю Джульетте. Также и я понимаю, что даже если я приобрету свой молодой, стройный облик, но душой останусь таким же, как теперь, все равно уже не потяну того же Хлестакова. Мне уже так не побегать…

— Попав в труппу легендарного Товстоноговского театра, вы обнаружили, что тут царит какая-то особая атмосфера?

— Я был безумно горд, что меня сюда, в отличие от многих, никто не привел за руку. Сам честно показывался аж три раза и в итоге был принят. Не сомневался, что именно в этом коллективе собраны лучшие, даже не актеры, а именно люди страны. Одни имена чего стоят — Лебедев, Стржельчик, Кузнецов, Попова, Призван-Соколова… Но очень скоро я увидел, что закулисная жизнь тут такая же, как и в любом другом театре, с ее интригами, злостью и завистью к более успешному коллеге.

— За четырнадцать лет работы в театре вы сыграли именно то, что хотели?

— Нет. В БДТ годами выстроенная, строгая иерархическая система. Удивительно, но в нем сохранился дух советского времени, причем в чистом виде. Пока верхняя звезда не погаснет, снизу никто не поднимется, и это нужно воспринимать как данность. Тут четко распределены все места. Вот вы представляете себе, что даже на торжественных банкетах приглашенные супруги-артисты не сидят рядом, если он заслуженный, а она нет. У них будут приглашения в разные залы. Вообще я все понял про заведенную структуру театра уже в первый же день поступления в труппу. Был юбилей Басилашвили, утром я вместе со всеми репетировал капустник, а вечером, собственно, придя на само торжество, не обнаружил свою фамилию в списках размещения артистов на сцене (по рангу — впереди народные, за ними заслуженные и дальше все остальные). На недоуменный вопрос: «А где же мое место?» — завтруппой мне ответила, что я еще не заслужил того, чтобы сидеть на сцене. Помню, был потрясен.

— Если бы вы решились перебраться в Москву, как многие ваши коллеги, ваша карьера вполне могла бы пойти в гору… Не задумывались на эту тему?

— Вот и мой друг Витька Сухоруков всячески меня подбивает на покорение столицы, приводя себя в пример и убеждая, что без работы я тут не останусь. Но, может быть, дело в том, что я очень скептически к себе отношусь… В общем, переезд не планирую, это уже психологически трудновато, но очень хочу на свое пятидесятилетие, которое будет через год с небольшим, сыграть что-то значимое в каком-нибудь московском театре. Мне кажется, сегодня я этого достоин. И еще хочется преподавать. Чувствую, мне есть что сказать молодым ребятам.

— У вас много друзей в актерской среде?

— Нет. Вот Виктор, и был еще Женька Дворжецкий, мой друг по юности. Его мама преподавала у нас в институте в Нижнем Новгороде, и Женя часто к нам заходил. У нас тогда была веселая компания… Сегодня мои друзья в основном не актеры. Вот, например, мой друг, хирург, помогал в создании образа судмедэксперта Лени Панова из «Тайны следствия», учил правильно надевать резиновые перчатки.

— Ваш герой неунывающий, неугомонный реалист, вы в жизни такой же?

— В Панове много моих черт, но в принципе я не такой, как он. Я пошустрее. А вот лексикон полностью мой. Мне близка такая речь, и иной раз даже удается с ходу придумать какие-то летучие фразы…

— Сериалы — это, разумеется, гарантированный кусок хлеба. А в полном метре сниматься предлагают?

— Нет. Почему-то частенько так случалось, что Москва не утверждала мои пробы. Не знаю, в чем тут причина. Хотя, открою вам тайну, еще не осуществилась моя третья мечта. Мне очень хочется сняться у Никиты Михалкова, хоть в крошечном эпизоде. А пока работаю в сериалах. Вот недавно с большим удовольствием снялся в эпизоде у Мережко в «Соньке Золотой Ручке». Я там играю старого еврея-лавочника. И еще у меня довольно большая роль в немецком фильме сериального типа, который демонстрируется по центральному германскому телевидению уже четырнадцать лет, но всего два раза в год. Их представители приехали в Петербург и выбрали меня.

— Вы говорите на немецком?

— Да, и довольно неплохо. По-французски еще немного могу объясниться, хорошо понимаю голландский, потому как обожаю Амстердам и частенько там бываю.

— Давайте вернемся к вашей юности. Вы нравились девушкам?

— Никогда. Как-то не довелось испытать особенное женское внимание, интерес к своей персоне. И то, что я не вызываю восторга у дам, породило во мне массу комплексов. Так что я далеко не донжуан. А вот увлекаться талантливыми людьми мне свойственно. Я даже в свою будущую жену, сокурсницу Татьяну Капитонову, влюбился сначала не как в женщину, а как в самую способную, подающую большие надежды артистку.

— Сколько вам было лет, когда вы встретились?

— Мне двадцать, Тане двадцать три, и вот уже почти тридцать лет, как мы вместе. Таня всю жизнь посвятила мне, несмотря на то, что у нее были блестящие перспективы, она снималась в фильмах «Объяснение в любви» Авербаха, «Вы чье, старичье?» Хейфица и у других именитых мастеров, но впоследствии ее актерская судьба как-то не сложилась… И, видимо, это неслучайно, она актриса режиссеров масштаба Шепитько, Трегубовича… Она привыкла, что когда ей звонили с «Ленфильма», то говорили, что режиссер такой-то хочет с вами встретиться и обсудить роль, поэтому сейчас, когда предложение о съемках начинают со слов: «А не могли бы вы…» — она сразу отвечает: «Не могла бы» и вешает трубку. Вот такой ужасный характер.

— Интересно, Татьяна понравилась вашей маме?

— Было очень смешно, когда Таня впервые пришла к маме в гости, то почти с порога спросила: «А где тут у вас курят?» «Андрюша, а разве Танечка курит?!» — удивилась моя мама. «Она еще и пьет», — ответил я ей. Это была шутка, как вы понимаете. Таня — это мой подарок судьбы, я не представляю жизни без нее, хотя, бывает, устаю от ежедневного общения и еду в отпуск один. Она мудрая и не возражает. «Все равно от меня никуда не денешься», — говорит.

— Почему у вас нет детей?

— В свое время мы их не завели, потому что жить не на что было. А сегодня уже поздно… Конечно, Таня очень хотела детей, она была бы прекрасной матерью… Но, как известно, история не терпит сослагательного наклонения.

— И не страдаете от того, что вы не папа?

— В последние годы страдаю. А раньше я не любил детей, они меня даже раздражали. Несколько лет назад, на каком-то своем дне рождения, я даже невольно заметил, что пригласил в гости только бездетных друзей. Причем сделал это на бессознательном уровне… Но пять лет назад в нашу с женой жизнь все-таки вошел ребенок. У наших знакомых родился малыш, и как-то мы к нему душой прикипели. Любимее человека для меня сейчас нет на свете. Готов для него сделать буквально все, звоню ему постоянно… У меня даже есть мысли, что я ему много чего оставлю… Хочется, чтобы потом он вспоминал про меня. С возрастом появляется потребность в человеке, который бы приходил на могилу с цветами…

— Послушайте, вам еще рано об этом думать, лучше расскажите, какой вы в быту?

— Домом занимается жена. Когда у нас шел ремонт, я вообще старался испариться и появлялся, уже когда все работы были закончены. Так что я никогда не брал в руки молоток, если вы об этом спрашиваете, и люблю комфорт уже созданный. Но при этом не понимаю артистов, которые не мыслят себя вне профессии. Я бы точно не пропал, хотя мало чего умею делать руками. Вот если только готовить. Я отъявленный гурман.

— Насколько вы материальны?

— Скажем так, всегда жалею потраченные деньги, но назавтра с тем же успехом могу потратить такую же сумму. Видимо, я произвожу впечатление человека состоятельного, потому как в театре у меня нередко просят в долг. И я всегда даю взаймы, памятуя о том, что актеры старой гвардии, коих мне посчастливилось застать, никогда не отказывали в подобной помощи молодежи.

— Вы можете сформулировать, за что любите свой Петербург?

— Это чувство невозможно объяснить. Просто мне здесь необыкновенно уютно, как будто я сижу в теплом одеяле, когда за окном идет дождь, и наслаждаюсь тем, что у меня на столе лежат пряники с булочками и кипит самовар… Может, это своего рода мазохизм, но мне по душе промозглость, тоскливость Санкт-Петербурга, лично я от всего этого испытываю удовольствие.

— Вас часто узнают на улицах?

— Да, и порой эти встречи драматичны. Как-то раз на лестнице в переходе дедуля с огромными авоськами, увидя меня, развернулся, начал приветствовать и свалился вниз. Мне пришлось собирать содержимое его сумок и вести его в травмпункт, а по дороге о кино мы уже не говорили… Бывают и комичные истории. Так, недавно, на гастролях в Новосибирске, на местном рынке одна бабуля отвела меня в сторонку и заговорщическим шепотом поведала о том, что я чрезвычайно похож на одного известного артиста. Причем ей даже в голову не пришло, что я могу им быть. А однажды ко мне подошел мужчина со словами: «Мне кажется, я был у вас на приеме». На что я ему ответил, что этого быть никак не могло, так как я работаю в морге.